предпочла Марина. От него-то она ушла. Была неумолима и даже жестока к нему. Безысходность раздирала душу Андрея. Здесь, в палате, он чувствовал себя, как в клетке, но боялся выходить из нее, ибо за нею ждала неопределенность. Печаев боялся схватки с Константином, но понимал, что должен проявить себя, как настоящий мужчина. И он вскочил с кровати, покрываясь красными пятнами:
– Ты изнасиловал ее, мерзавец!
– И что с того? – безразлично отозвался Аспенский, обескураживая Печаева.
– Как ты посмел, как ты мог?! – постепенно затухая, выдавил Андрей, налился лиловым цветом, плюхнулся на кровать и заерзал.
– А Хавину можно? – спокойно спросил Константин и остановился, как вкопанный. – У Хавина ты не хочешь узнать? – Он умело переводил стрелки на Павла, напрочь выбивая Андрея из седла.
Печаева скособочило, он вцепился пальцами в матрац, клацнул зубами:
– Вы с ним одним мирром мазаны, – заиграл желваками и растерянно обронил: – Но я спрошу у него.
– Вот-вот, – жестко одобрил Аспенский, как будто вопрос был решен и не подлежал обсуждению. Хлопнул Андрея по плечу и начал с места в карьер. – Куй железо, пока горячо! Затягивать с Хавиным нельзя! Ты должен отправиться к нему, пока Марина здесь! – Константин ногой придвинул стул к кровати и твердо сел против Печаева. – Не верь бабьей болтовне! Она все врет, потому что ненавидит меня за то, что я помогаю тебе.
– Она никогда не врет, – попытался защитить жену Андрей.
– Ты что, дурак малахольный или просто наивный?! – в голосе Аспенского прозвучали металлические нотки. – Где ты встречал бабу, которая не врала бы своему мужику? Посмотри в зеркало, у тебя трехметровые рога, ты их носишь давным-давно и говоришь, что она никогда не врет!
Слыть дураком Печаева не прельщало, простодушным казаться куда удобнее, потому он изобразил на лице недоумение, закрепляя мнение Константина о своей доверчивости. Естественно, он знал, что был рогоносцем, вот только не ведал, какой длины у него рога. Цифра, названная Аспенским, привела в изумление. Не может быть, чтобы жена наградила такими рогами.
– Вот что! – Константин свел брови к переносице. – Хватит дурака валять на больничной койке! Ничего с тобой не случилось! Промыли желудок и ты снова здоров, как бык! Чего закис, точно квашеная капуста? – Он сидел неподвижно на стуле, резкие черты его лица обострились. – Делом надо заняться не откладывая!
Печаев завозился, кровать под ним заскрипела. А и правда, раскис, как гнилой помидор. Пытаясь выйти из подавленного состояния, он неуверенно обронил:
– Каким делом?
– Хавина следует заставить отказаться от Марины! – решительно заявил Аспенский. – Ты должен немедленно отправиться к нему и взять за жабры, поговорить, как мужик с мужиком! – Константин наблюдал, как Андрей все больше втягивал голову в плечи, и понимал, что тот не способен ничего потребовать от Павла. И тогда Аспенский ослабил напор и глухо посоветовал. – В конце концов, попроси, чтобы он оставил твою жену и больше не влезал в вашу жизнь. Машина ждет внизу.
Этот совет Печаеву был ближе, он впитал его, как губка воду. Попросить Хавина мог. Да-да, уговорить Павла, чтобы оставил Марину в покое. Зачем она ему? Ведь они из разных жизней. Марина не подходит Павлу, а Хавин не подходит ей. Андрей зацепился за эту мысль, как за мыльный пузырь, который дрожал и вот-вот готов был лопнуть. Мозг стал наполняться новой надеждой, все, что до этого мучило, медленно выветривалось.
Печаев машинально поискал взглядом одежду. Вскочил, подбежал к шкафу, распахнул дверцу и стал быстро собираться.
На следующее утро Марина пришла в больницу, настроив себя на выписку мужа. Но палата оказалась пустой. Ни Андрея, ни его вещей. Кровать аккуратно заправлена. Это было в манере Андрея – всегда за собой застилать постель. Женщина интуитивно почувствовала, что муж сбежал из стен больницы. Но почему он не появился в квартире? Что за ерунда. Не хватало ей новой мороки.
Медсестра подтвердила, по смене передали, вчера днем Печаев покинул палату с каким-то посетителем. Марина предположила, что этим посетителем мог быть Аспенский. Ну, что ж, подумала, значит, муж оклемался, стало быть, ей больше незачем оставаться здесь, можно ехать в Москву. Ее лишь разозлило, что после всего, что Андрей узнал от нее о Константине, он все равно остался под его влиянием. Да когда же он повзрослеет окончательно и поймет, что думать и принимать решения нужно самому. Но махнула рукой, пусть делает, что хочет, у него собственная голова на плечах.
Женщина вышла на улицу. Оставила за спиной ухоженную территорию больницы, шагнула за ворота. Двинулась по широкому асфальтовому тротуару вдоль больничного забора и через минуту сзади услыхала голос Аспенского:
– Куда спешишь?
Обернулась. Константин определенно ждал ее. Его машина стояла чуть дальше. А сам он был тщательно выбрит и причесан, надушен, в наглаженной серой рубахе, в брюках со свежей стрелкой. Марину перевернуло от его довольного вида. От запаха его духов потянуло на рвоту. Он был омерзителен ей, она не хотела его видеть, слышать, разговаривать с ним.
Аспенский понял это по ее лицу. Но он давно привык, что женщины встречали его без радости, и не обращал внимания на их реакцию.
У Марины испортилось настроение. Она с вызовом посмотрела на Константина, всем своим видом выражая обеспокоенность и решимость. Еще минуту назад – привлекательная женщина, сейчас была холодной и неприветливой.
В уголках губ Аспенского мелькнула улыбка, как насмешка:
– Потеряла мужа? – зловеще ухмыльнулся Константин. – Могу посодействовать найти.
Женщина враждебно поморщилась, голос зазвенел:
– Заруби себе на носу, меня больше не интересует ничто, связанное с Андреем! И не крутись возле голодным лисом! Не видать тебе меня, как собственных ушей! Больше никогда не приближайся ко мне, иначе я все предприму, чтобы растереть тебя, как дерьмо! – Ее губы и руки задрожали от негодования, а тело затем точно превратилось в один металлический стержень.
– Вот-вот! – жестко и властно отозвался Аспенский. Он стоял перед нею плотный и крепкий, с покатыми плечами и мощными бедрами, прочный, как камень, сдвинуть с места такой было невозможно. Ее слова бились об этот камень и рассыпались на мелкие буковки. А его речь обрушилась на женщину, как монолит. – Ненавидишь! И мужик твой ненавидит! Но ведь он тобой доведен до ручки! Готов убить любого! И убьет! Поверь! Скоро убьет! Очень скоро ты узнаешь об этом!
Марина презрительно покривила губы:
– Что ты мелешь? Не городи чушь. Андрей мухи не обидит, – но мозг пробила мысль, что не так давно муж ударил ее, потом травил сам себя, и можно ли быть уверенной после всего этого, что он больше
