Хотя деньги от Джастина — это находка, я знаю, что не буду их тратить, потому что скоро начнутся такие вещи, как школа и счета. Я рассматриваю онлайн вакансии и на миллисекунду заглядываю в перспективу раздевания на веб-камеру. Но помимо того, что я не хочу, чтобы мое лицо было в интернете, просто идея, что я не знаю, кто смотрит на меня, кажется неправильной. Эта власть, которую я любила в танце, знание того, что в течение пятнадцати минут я держала этого мужчину в своей ладони, не делая ничего, кроме едва заметного движения бедрами, вызывала привыкание. Отказаться от этого — все равно что отказаться от силы.
Ну, это и плата в пятьдесят центов в минуту за то, чтобы какой-то подонок дрочил в своей спальне, были за гранью отчаяния, даже для меня.
— Джейк Уайт, тащи свою задницу обратно в дом!
Моя посуду после завтрака, я наблюдаю из окна кухни, как из соседнего дома выскакивает подросток, бежит по извилистой тропинке на улицу, где вскакивает на велосипед и на полной скорости крутит педали. Высокая темноволосая женщина следует за ним, и ей приходится наблюдать, как он исчезает на грязной дороге, поднимая пыль за велосипедными шинами. Ее разочарование видно даже с того места, где я стою, ее руки сжаты в кулаки на бедрах. Я смотрю, как ее грудь поднимается и опускается от глубоких вдохов. Через мгновение она стягивает конский хвост и возвращается в дом.
Это первый раз, когда я получаю хороший взгляд на своих соседей.
Ее дом похож на мой, с двойным фасадом, тот же двор, но пока я изо всех сил стараюсь держать свой в чистоте, ясно, что в ее доме целая армия детей. Игрушки, качели и куклы покрывают траву перед домом, и есть по крайней мере три велосипеда, прислоненных к забору. Я видела так много детей, которые приходили и уходили в этот дом. Полный беспорядок, и иногда я слышу, как она кричит с другой стороны лужайки, но что-то в этом привлекает меня. Вид настоящей семьи. Мы с Мэри встречаемся в понедельник днем. Я только что закончила резать обед Коди, когда поняла, что не знаю, где он.
— Код?
Его комната пуста, игрушки все еще лежат на полу. Проходя мимо, я ставлю тарелку на кухонный стол.
— Коди?
Телевизор выключен, и я на мгновение замираю, мое сердце учащенно бьется, когда я понимаю, что нигде не слышу его. Ни звука. Надеясь найти его на переднем дворе, я распахиваю ширму, почти спотыкаюсь о тело, сидящее у входной двери.
Сидя скрестив ноги, Коди разбросал свои игрушки по крыльцу, спиной к сетчатой двери.
— Коди, я… — только перешагнув через него, я вижу ее, прижатую к фасаду дома, с набором статуэток Мстителей на коленях.
Она крошечная, с ссадинами на локтях и коленях, с длинными темными волосами и красновато-коричневой кожей, и парой глаз, таких больших, что она выглядит мультяшной. Я сразу понимаю, что она из соседнего дома.
— Ого. Привет, — тихо говорю я, опускаясь на колени между ними.
Она робкая малышка, ее смуглая кожа краснеет на щеках.
— Привет.
— Это твоя подруга, Коди?
— Она из соседнего дома, — небрежно говорит он.
Я поворачиваюсь к ней, сразу же замечая сходство.
— Ей тоже нравится Железный Человек.
Девочка кивает.
— Но мне, больше всего нравится Супермен.
Коди хмурится и качает головой.
— Вот ты где! — кричит соседка, которая только что появилась у моих ворот. — Мне казалось, я сказала оставаться во дворе!
Девочка на моем крыльце склонила голову набок.
— Я так и сделала!
Женщина закатывает глаза, но на ее губах появляется намек на улыбку.
— Я имела в виду наш двор.
— Все в порядке, — говорю я, вставая и отряхивая руки. — Я не возражаю.
— Я Мэри, — говорит женщина, входя на крыльцо, как будто чувствует себя как дома.
Она протягивает мне руку.
— С… Сара.
— Приятно познакомиться, — говорит Мэри, скрестив руки на груди. — Добро пожаловать в наш район.
— Благодарю…
— Пойдем, милая, — говорит она, протягивая руку к девочке. — Надо забрать твоего брата.
— Я не могу остаться? — она скулит.
Мэри стоит твердо, качая головой.
— Может быть, в другой раз. Попрощайся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я смотрю, как крошечная девочка отстраняется от Коди, и понимаю, что в ней он, возможно, уже нашел друга.
Мэри поворачивается, чтобы уйти, когда я наконец обретаю голос.
— Эй. Ты случайно не знаешь, есть ли тут вакансии на работу?
Она смотрит на меня, прикрывая лицо от солнца.
— Ну… на шоссе есть бар. Это не далеко, но они хорошо платят, и график не плохой. Старина Гарри, управляющий этим заведением, ворчливый ублюдок, но у него хороший бар.
— Как называется?
— Просто «У Гарри»
— О. Хорошо, спасибо.
— Рози! — зовет она, протягивая руку малышке, которая полностью проигнорировала свою маму и села обратно. — Не за что. Скажи ему, что это я тебя послала. Он может выкинуть тебя на месте, но попробовать стоит. Розали-Мэй, я сказала, пойдем!
С того дня не проходит и дня, чтобы Коди и Рози не были вместе.
У нее лошадиный аппетит, на лице всегда грязь или что-то липкое в длинных волосах, но Коди ее обожает. Мы оба её обожаем.
«У Гарри» оказался единственным баром в городе, и, как и сказала Мэри, владелец, Гарри, оказался сварливым старым занозой в заднице.
— У тебя есть рекомендации? — он ворчит из-за стойки.
— Нет, я просто пришла…
Его глаза сужаются.
— Ты раньше работала в баре, девочка?
— Вроде того, я…
— Так да или нет?
— Да, Сэр. Я работала…
— Мне не нужна история твоей жизни. Просто нужно, чтобы кто-то усердно работал и не залетал. Последние три женщины, которых я нанял, забеременели. Не могут работать, когда у них чертов пляжный мяч под рубашкой и лодыжки размером с пень.
Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит.
— Да, да. Я знаю, права женщин и все такое, я понимаю. Но будь я проклят, если девочкам здесь нечем заняться, кроме как выйти замуж и завести детей.
— Если ты хоть на минуту замолчишь и позволишь мне закончить, то узнаешь, что у меня уже есть сын. Ему пять лет. Я не замужем, у меня даже нет парня, я почти никого не знаю в городе, кроме соседки, и я привыкла работать шесть дней в неделю, так что быть работягой не проблема. Но если ты собираешься быть грубым старым мудаком, который встает на мою спину и орёт «проклятые женщины», тогда ты можешь засунуть свою работу…
Его смех прерывает меня.
Минуту он молчит с открытым ртом и слезящимися глазами. Но тут он взрывается, громко и хрипло, эхом разносясь по пустому бару.
— Сара, да?
Я хмурюсь, глядя на него через стойку.
— Да.
Он слегка наклоняется вперед и хватает меня за руку. Сильно дрожа, он улыбается.
— Работа твоя, если хочешь. Черт, любой, кто может поставить меня на место, стоит хотя бы пробного прогона.
— Вы серьезно?
— Серьёзен, как сердечный приступ, девочка.
Стажировка длится один день. После шестичасовой дневной смены Гарри практически умоляет меня остаться, предлагая мне лучшую зарплату в воскресенье и все чаевые в каждую смену.
На следующее утро после работы у Гарри я приглашаю Мэри на чашечку кофе, чтобы сказать спасибо.
— Ты можешь отвезти его к Атере, — говорит Мэри, высыпая еще одну чайную ложку сахара в свой кофе. — Заведует детским садом в своем доме. Это немногое, но она хорошо ладит с детьми, и недорого берет.
— Ты отвозишь туда Рози?
Она кивает.
— Иногда. В основном за ней присматривают бабушка с дедушкой, когда я на работе, а мальчики забирают ее после школы и привозят домой.
— Вы давно здесь живете?
— Всю жизнь. Переехала сразу после того, как вышла замуж. Родители все еще в резервации, слишком упрямы, чтобы ехать куда-то еще.
— Твой муж здесь?
— Умер несколько лет назад. Сразу после рождения младшего.
— Мне очень жаль.
Она слегка улыбается и качает головой.
— Не стоит. Нет причин для сожаления. Тупой сукин сын врезался на своем мотоцикле прямо в дерево. Прямо над гребнем холма, и бац. Умер, — ее открытость, ее способность свободно говорить о таких болезненных воспоминаниях поражает. Внушает благоговейный трепет.
