Я вскочила на ноги и подбежала к металлической решетке клети. Я была вне себя от радости. Как я ненавидела эту гордую, высокомерную женщину и ее спутниц! Теперь-то из них сделают настоящих невольниц! Пусть на себе испробуют, что значит быть рабыней.
– Бедная Вьерна, – вздохнула за моей спиной Юта. Инга промолчала.
– Отлично! – воскликнула я. – Пусть из нее сделают, рабыню! Пусть! Она такая же, как мы.
Юта и Инга смотрели на меня с удивлением. Я же не могла успокоиться и стояла, прижавшись к решетке, чувствуя, как меня переполняет радость и ощущение победы.
Пусть теперь и Вьерна постоит на коленях у ног мужчины, пусть и она отведает плети!
– Бедная Вьерна, – снова тихо вздохнула Юта.
– Марленус быстро ее приручит, – не скрывала я своего удовольствия. – Она еще будет принимать пищу у него из рук!
– Лучше бы он сделал из нее калеку, – высказалась Лана.
Я надеялась, что этого не произойдет. Пусть на нее наденут ошейник, невольничью рубаху и привяжут к ногам колокольчики. Пусть попляшет, у нее это хорошо получается! Пусть на себе испытает все прелести подневольной жизни!
Сейчас я с особой силой ненавидела эту гордую женщину. Как я была рада, что она попалась в руки мужчинам, так же как и я! Как я!
Пальцы у меня сами собой сжались в кулаки. Вне себя от ярости я оглядела тесную клеть и снова схватилась за огораживающую ее толстую решетку. Я трясла ее изо всех сил, а потом с криком бросилась на пол и принялась разбрасывать устилающую его солому. Я рвала подстилку, крича и обливаясь слезами.
Зачем, зачем меня похитили и сделали рабыней!
– Пожалуйста, Эли-нор! – не выдержала Юта. – Перестань!
– Пусть Вьерна тоже станет рабыней! – громко кричала я, и меня слышали все невольницы.
Силы оставили меня, и я лежала неподвижно.
– Пусть и она узнает, что такое быть невольницей, – едва слышно бормотала я.
Подошедший охранник удивленно посмотрел на меня.
Заметив его, я отползла в дальний угол клетки, прижалась лицом к стене и разрыдалась.
– Поплачь, Эли-нор, – гладила меня по голове Юта. – Поплачь.
Обнаженная рабыня, собственность мужчин, имеющих право распоряжаться мной по своему усмотрению, – я лежала на устилающей пол тонкой соломенной подстилке и заливалась горючими слезами.
Вскоре из внешнего, наполненного радостью и весельем мира в невольничьи бараки просочились еще два известия.
Хаакон со Скинджера, у которого Тарго приобрел сотню девушек из северных селений, заканчивающих сейчас проходить курс обучения для невольниц, прибыл в Ко-ро-ба. Не знаю почему, эта новость насторожила Тарго.
Второе известие, вызвавшее яростное негодование у всех жителей Ко-ро-ба, касалось молниеносного дерзкого налета Раска из Трева: четыре отряда его тарнсменов ограбили дочиста крестьян окрестных деревень, сожгли их посевы и уничтожили зернохранилища. Говорили, что дым пожарищ был виден на десятки пасангов с крыш зданий Ко-ро-ба и с проложенных между ними высоких мостов.
В ответ немедленно поднялись в воздух ко-ро-банские тарнсмены. Они, как утверждали, обшарили все вокруг на протяжении нескольких часов лету, но не смогли отыскать мгновенно исчезнувшей, словно испарившейся, банды налетчиков.
У Тарго и его девушек, включая и меня саму, были особые причины помнить имя Раска из Трева. Именно он напал на невольничий караван Тарго, двигавшийся по степным просторам из Ко-ро-ба в Лаурис. В результате этого нападения Тарго потерял всех своих босков и большую часть охранников и невольниц, а единственный оставшийся у него фургон были вынуждены тащить впряженные в него девушки, в число которых вошла и встретившаяся ему на пути дикарка в странном одеянии, носившая имя Эли-нор.
О самом Раске мало что было известно, как, впрочем, и о городе, в котором он жил – Треве, пристанище промышляющих разбоем тарнсменов, затерянном где-то среди уходящих вершинами в небо неприступных Валтайских гор. Поговаривали, что попасть в город можно только в седле на спине тарна. Ни одна женщина еще не вошла в него иначе как связанная по рукам и ногам невольница, в плотном, скрывающем ее лицо капюшоне. Даже официальные послы и торговцы доставлялись в город с завязанными глазами и исключительно в сопровождении отряда местных тарнсменов. Как шутливо утверждают горианцы, точное местонахождение Трева остается загадкой даже для самого Трева. Окружающие город мощные стены высоки и неприступны. Да никому и в голову еще не приходило пытаться штурмовать этот город, стоящий между заснеженных горных вершин под синим куполом неба. Однако прислуживающим в городе невольницам зачастую не дано его увидеть: редко кому из них позволено выходить на улицу. Если же за нерадивость или какую-нибудь провинность девушку вывозят из Трева и продают на невольничьем рынке, что само по себе является событием из ряда вон выходящим, – она и тогда не способна ничего рассказать о городе. Убежать из Трева еще не удавалось ни одной женщине.
Сведения о Раске также скорее похожи на легенду, нежели на достоверные факты. Утверждают, что он молод, хорош собой, ловок, умен и дерзок до безрассудства, а уж по хитрости и коварству равных ему не сыщешь. Ни одна женщина, даже сама убара великого Ара не может чувствовать себя в безопасности от того, что Раcк не сделает ее своей рабыней.
Пожалуй, достоверно известно лишь то, что он жесток к своим противникам, принадлежит к касте воинов и является одним из лучших на Горе мастеров по владению мечом.
Молва утверждает, что он невероятно красив и безжалостен в обращении с женщинами.
Мужчины боятся его меча, а невольницы – его клейма на своем теле.
У женщин есть особая причина опасаться Раска из Трева. Говорят, он способен дать женщине неслыханное наслаждение и, однажды подарив его невольнице, ставит на ее теле свое личное клеймо, словно желая подчеркнуть, что, хотя впоследствии она и может быть продана в собственность другого владельца, она навсегда остается принадлежать Раску. Он использует женщину только один раз, покоряя ее, опустошая и беря от нее все, что она может дать. После этого он отбрасывает ее от себя, поскольку она больше не представляет для него никакого интереса. Говорят, что нет на Горе другого мужчины, который бы подвергал женщину такому унижению, как Раcк из Трева. И тем не менее, как это ни покажется странным, к бессильной ярости горианских мужчин, мало найдется на Горе женщин, которые не пожелали бы хоть один раз оказаться в руках Раска, молодого, дерзкого, безжалостного воина, и отказались бы носить на своем теле клеймо, напоминающее о его прикосновениях.
Утверждают, что этот Раcк никогда не покупает женщин; понравившихся ему он берет силой. Как большинство горианских воинов, Раcк предпочитает овладевать свободными женщинами. Ему доставляет удовольствие наблюдать сладостную агонию своей жертвы, на глазах превращающейся из свободной женщины в беспомощную, покоренную им рабыню. С другой стороны, он не отказывает себе в удовольствии взять рабыню и добиться от нее еще большей покорности.
