вы могли и не своими руками.
— Как же я мог ещё это сделать?
Прокурор подозвал второго стоящего у дверей городового.
— Приведите девчонку.
Снова обратив на меня взор Анджей изо всех сил искал на моём лице испуг или что-то ещё. Но бутафорская оспа лишала меня эмоций, а глаза глядели подчёркнуто нагло. Вскоре за дверью раздались шаги. В залу вошли двое городовых, один занял прежнее место подле двери, а другой вёл под руку саму Марианну Хшанскую. Она была бледна и двигалась неловко, словно находилась под действием дурмана. Бросив на меня робкий взгляд, Марианна вскрикнула.
— Садитесь, голубушка, прошу, — прохрипел Анджей Сапуловский. – Садитесь и поведайте нам то, что рассказали вчера.
Марианна долго молчала, глядя себе на руки, которые безостановочно теребили чёрное траурное платье. Наконец, не откидывая с лица вуали, она заговорила.
— К нам в дом пришёл человек в форме… Он представился помощником прокурора… А потом этот человек убил моего папу.
— Ужасные, по истине ужасные события! – кривляясь словно паяц, проговорил прокурор. – Кем же был этот ужасный человек?
— Его слугой, — прошептала Марианна.
— Кого его, милочка? – деланно нахмурился Анджей.
— Антони Веленского, — обронила Марианна и заплакала, закрывая лицо руками.
— Марианна, ты не должна говорить так, если они тебя заставили, — быстро сказал я, не дожидаясь пока прокурор опомнится. – Я любил тебя и люблю, даже после того, что сделал со мной твой отец! – прокричал я, рыком разрывая воротник и являя всем присутствующим вид ужасающего шрама на шее.
— Веленский! – вскричал прокурор. – Не смейте давить на потерпевшую!
— Меня перерезали горло, меня заразили, в меня стреляли, пытались взорвать! – вопил я, не обращая на него внимания. – Я знаю, что ты не причём, Марианна! Что это всё он! Я тебя не виню, я люблю тебя и готов…
— Довольно, — рявкнул Анджей, хлопнув кулаком по столу. – Немедленно замолчите!
— А я тебя ненавижу! – отняв руки от лица, крикнула Марианна. – Будь ты проклят, негодяй! Это был твой слуга! Твой мормилай! Я узнала его!
— Что вы скажете теперь, Веленский? – тотчас перехватывая инициативу, вернулся к допросу прокурор. – У вас есть мормилай? Где он?
— У меня нет никакого мормилая, — проговорил я, старательно изображая обиду и глядя на Марианну.
— Лжёшь! – снова вскричала она.
— Помимо шрама, я вижу на вашей шее любопытную вещицу, — медленно протянул прокурор. – Не изволите ли явить её на обозрение.
Я бесстрастно снял амулет с собственной душой, небрежно бросив его на стол перед Анджеем.
— Это действительно амулет с душой мормилая, — сказал я. – Только он мёртв уже многие годы. Я храню эту вещь, как память об одном человеке.
— Весьма трогательно, — отозвался прокурор, рассматривая амулет. – Но коль так, ради моего успокоения, позовите его.
— Кого? – спросил я, прикидываясь дурачком.
— Мормилая, конечно же. Только не вздумайте юлить, Веленский. Я знаю, что мормилай способен отзываться и на мысленной зов. Берите в руки амулет, и быстро повторяйте: «мормилай, явись ко мне».
— Как долго мне повторять это?
— Пока я не скажу «хватит».
— Ивольте, — сухо ответил и затараторил. — Мормилай, явись ко мне. Мормилай, явись ко мне. Мормилай, явись ко мне.
Я говорил снова и снова, глядя в глаза прокурору. Прошла минута, три, пять, я потерял счёт времени. Лицо прокурора становился всё мрачнее и мрачнее. Наконец, нахмурившись, он проговорил:
— Довольно.
— Что-нибудь ещё? – осведомился я. – Может станцевать?
— Ещё одно слово, Веленский, и я упеку тебя в кутузку за неуважение к властям.
— Прошу меня простить, — покорно отозвался я. – Что вы изволите со мной делать дальше?
— Будем ждать показания Ля Гров.
— Ещё раз прошу меня простить, но я голоден. Могу я позавтракать?
— Завтракайте, — устало бросил прокурор.
Я видел, что он разочарован.
— Милостивый государь и вы, Марианна. Могу ли я что-то предложить вам? Изволите разделить трапезу со мной? Быть может, вина?
Марианна лишь замотала головой, вновь пряча глаза. Прокурор ответил мне пристальным, полным неприязни взглядом.
— Как будет угодно, — сообщил я, пожав плечами. – Тогда и я не буду.
Мы просидели так ещё четверть дня, пока, наконец, не прибыл курьер с показаниями Ля Гров. Анджей долго изучал написанное, кажется, перечитав не один раз.
— Следствие будет продолжено, Веленский, — заявил прокурор, поднимаясь из-за стола. – Пока вы свободны.
— Марианна, меня подставили, — сказал я, когда молодая Хшанская встала следом за Сапуловским. – Я буду и дальше добиваться тебя, слышишь? Я приду на смотрины, передай матушке.
Она не рискнула смотреть на меня, и всхлипывая, ушла.
Глава 22
Страх и неизвестность — хуже любого наказания. А вечность и есть неизвестность в силу непостижимости.
Я сидел в обеденном зале, рассеянно помешивая чайной ложкой, уже давно растворившийся сахар. Передо мной лежало письмо, содержание которого, я изучал уже второй день, хотя, как и у прошлого, оно было весьма кратким: «Послезавтра. Таверна Проходимец. Комната №12» и вместо подписи знакомый символ – скрещенные перо и нарождающаяся луна. Время не было указано и это мне сразу не понравилось.
«Меня будут ждать в течение всего дня? Сомнительно. Кто-то живёт там, не покидая комнаты? Снова мимо. За таверной наверняка следят, а комната, когда я явлюсь, будет пустой. Я приду и просижу там полдня, а потом, когда бдительность притупится, они явятся… Чтобы что? Убить? И опять сомнительно. Хотели бы убить, сделали бы это давно. Тогда зачем эта игра? В чём она? Чёрт, придётся идти».
Не давал покоя и другой вопрос: почему через именно послезавтра? Орден Пера и луны долго меня выдерживал, как хорошее вино, словно забыв о проявленном интересе. Теперь их активность подозрительно совпала с развязкой наших отношений с Хшанскими...
«Так может, развязка ещё впереди? Что если, меня намерено хотят на двое суток приковать к месту, чтобы точно знать, где искать и нанести удар?».
Подобный довод нельзя было сразу отметать. Я призадумался.
«Допустим, Ольге Хшанской каким-то образом удалось прознать, о моей встрече с таинственными личностями. Могла ли она подделать письмо, чтобы заманить меня
