Секунды до обращения всегда были особенными, они походили на сладостное предвкушение удовольствия. Выпуская своего зверя, он ощущал такой бешеный прилив сил, что с трудом мог оставаться на месте.
Впервые обратившись в Ягуара, он пробежал без остановок много-много миль. Облегчения это не принесло.
Лишь когда встретил на своем пути вампира и через врата его глаз попал в лабиринт загробного мира, обрел успокоение. И чем дольше он оставался в своем втором обличии, тем труднее ему было возвращаться. Свобода сводила с ума, лишала разума и памяти. А ему во что бы то ни стало хотелось помнить. В теле зверя все становилось другим — он сам менялся.
Лайонел медленно потянулся и на вздохе мягко опустился на мощные лапы. Равномерный стук сильного сердца оглушил. Ягуар стоял не двигаясь, наслаждаясь живыми толчками в груди, их волшебными звуками, сравнимыми лишь с самой прекрасной на земле музыкой.
Иногда он принимал это обличье, только чтобы послушать ее. На минуту-две, не больше. Слишком трудно было сопротивляться желанию в забытьи мчаться по бесконечным коридорам зеркального лабиринта, все дальше и дальше удаляясь от опостылевшего мира живых, где так надолго оказались заперты мертвые.
Ягуар ударом лапы распахнул дверь и, в два прыжка оказавшись возле другой — чуть приоткрытой, вошел в небольшой зал со скульптурами обнаженных мужчин. Катя сидела на софе возле стены, рядом стоял Фарнезе, против него Георгий и Стиан.
Лайонел стоял с опущенной головой, но, ощутив легкое колебание воздуха, предупреждающе зарычал.
Фарнезе замер, Георгий приказал Стиану:
— Приступай!
Медленно потекли минуты ожидания, а для Лайонела — сопротивления огромным силам, влекущим его поднять голову и ворваться в лабиринт.
— Ну что? — поторопил Георгий. Он как никто знал, какие усилия приходится прилагать Лайонелу, чтобы контролировать себя.
— Почти, — выдохнул мальчишка, а потом растерянно пробормотал: — Кажется, все, но…
Повисло молчание, Лайонел мысленно торопил Георгия.
Заговорил Стиан:
— Впервые такое встречаю, я снял блок, но там еще один. А за ним еще и еще.
Георгий вздохнул.
Часть сознания закрыта множеством блоков. Это как матрешка: открываешь одну, а в ней другая, и так снова и снова.
— «Информация в какой-нибудь из них есть?» — мысленно спросил Лайонел у бывшего друга.
— Да. Одна и та же. Обращение самого Создателя к тебе.
Ягуар ударил лапой о пол.
Георгий торопливо прочитал: «Ты нашел того, кто любит тебя больше, чем боится меня, и он снял для тебя мою запретную печать. Мой самонадеянный мальчик, я знаю, как ты любишь сложные головоломки. Реши и эту!»
Порфирио засмеялся.
— Я свободен?
— «Пусть снимет все блоки до последнего!» — приказал Лайонел.
Георгий передал его слова Стиану.
Прошел не один час, прежде чем юноша устало изрек:
— Все. Я дошел до последнего. Любовь и страсть к девушке внушена Фарнезе Создателем.
— «Зачем?» — прорычал Лайонел.
— Этого никто не знает, кроме Цимаон Ницхи, — тихо промолвил Стиан.
Георгий задумчиво хмыкнул:
— Создатель напоследок загадал тебе две загадки: «Как остановить того, кого остановить невозможно?», и вторая: «Что нужно спрятать, чтобы тот, кто ищет, даже найдя, продолжал искать?»
Порфирио усмехнулся.
— Будет чем заняться на досуге. — Обернулся к Кате и вкрадчиво сказал: — Я буду ждать ответа.
Он ушел, Стиан ненадолго задержался, потоптался на месте, но потом вышел вслед за Георгием.
Когда дверь за ними закрылась, Катя поднялась и осторожно приблизилась.
— Он его не дождется, — заверила она, нежно проведя рукой по спине Ягуара. Тот уткнулся мордой в ее ладонь, жадно вдыхая аромат кожи.
Девушка опустилась рядом на корточки, обвила руками могучую шею и, касаясь губами уха, прошептала:
— Ты красивый.
Вскоре они вернулись в бальный зал. Оркестр исполнял Второй вальс Шостаковича, пары танцевали. Фарнезе покинул прием.
Лайонел повернулся к Кате, готовый пригласить ее на танец, но внезапно перед ним мелькнула черная фигурка в остроконечной шляпе и тонкой голосок осведомился:
— Могли бы мы потанцевать? — Кира с надеждой смотрела снизу вверх, а из-за его заминки смутилась и придушенно пояснила: — Йоро не умеет, я учу его, но мне бы очень хотелось.
Лайонел собирался ответить, что этот танец у него занят, но Катя отпустила его руку и попросила:
— Потанцуй с ней. О намерениях других мужчин в этом зале можно только догадываться.
Молодой человек взял девочку за локоть и повел к танцующим. Она семенила рядом с ним маленькими шажками, сосредоточенно глядя в одну точку.
Когда он закружил ее в танце, она несмело посмотрела на него.
— Мне идет костюм ведьмы?
— Нет, — буркнул Лайонел и, с безразличием окинув ее взглядом, прибавил: — Ты похожа на попрошайку конфет в Хэллоуин.
Девочка от обиды закусила губу, а он посмотрел поверх ее головы в остроконечной черной шляпе на Бесс. Та танцевала с Вильямом, тесно прижимаясь к нему, лаская его плечо и шею. Брат держался с ней уверенно, куда свободнее, чем когда-то с Катей. И выглядел как будто счастливым, наклонился к девушке, в поцелуе прикасаясь к ее уху.
Лайонел не заметил, что сильнее стиснул хрупкие пальчики девочки в своей ладони, Кира не сказала ни слова. А он ощутил внутри неясное беспокойство, легкое, едва различимое чувство надвигающейся опасности. Что-то похожее он испытывал, когда впервые увидел брата с Катей. Тогда он объяснил себе это привычкой опекать Вильяма, в то время ввязавшегося в сомнительные отношения. А чем теперь оправдать свое внутреннее волнение, просто не знал.
— Лайонел, — обратилась Кира.
Он в досаде, что она вмешивается в его размышления, опустил на нее глаза, вспомнив:
— Сегодня мне звонил преподаватель изобразительного искусства. Утверждает, что у него с тобой возникли какие-то сложности! Не хочешь объяснить?
Кира потупилась.
— Он не сказал, какие именно?
— Нет, иначе бы я не просил объяснений!
Она замялась, но он вновь устремил взгляд на брата с Бесс и не заметил, как музыка стихла. Девочка попыталась что-то сказать, но молодой человек шикнул на нее, и, бросив: «Обсудим потом», направился к Вильяму.
Бесс встретила его пьяной ухмылкой и словами:
— Красавчик, хватит лимонов!
— О чем она? — поморщился молодой человек, глядя на брата.
Тот неотрывно смотрел на него и молчал. Девица засмеялась, объяснив:
— Кислый, словно лимон сожрал!
— Умолкни, — процедил сквозь зубы Лайонел, продолжая вглядываться в недра изумрудных глаз.
