бился с богами и демонами. И когда я спустился на землю, чтобы насладиться отдыхом, она первой встретила меня. Поклонилась и принесла воды, чтобы напиться. Я полюбил её в тот миг, как взглянул в её глаза, напоминающие тёмную морскую воду. Я хотел провести пару лет вдали от битв, но, встретив Сумирэ, я решил отложить меч навсегда.
Мико смотрела на дедушку Кио во все глаза, не зная, верить ли тому, что он говорил. От него её взгляд не укрылся, и испещрённые трещинами морщин губы растянулись в лёгкой улыбке.
– Раньше меня называли Богом Шести Знамён, покровителем битв и самураев. Но это было так давно, что я уже почти позабыл это имя.
Мико не раз слышала о нём, Богу Шести Знамён молился её отец, да и каждый самурай в Хиношиме. Выходит, он уже давно не слышал их молитв.
– Мы с Сумирэ поженились, нашли это чудесное место у реки и построили дом. – Дедушка Кио с любовью оглянулся на рёкан. – Но мой брат по оружию – Бог Семи Молний – не был доволен моим уходом и хотел вернуть меня в Небесное войско. Он уговаривал меня десять лет, но получал отказы. И тогда, решив, что единственное, что держит меня на земле, – моя Сумирэ, он убил её. Глупец ничего не смыслил в любви.
Дедушка Кио замолчал, глядя на водную гладь печально и задумчиво, будто снова смотрел в глаза своей возлюбленной.
– Тогда я построил врата, чтобы вернуть мою Сумирэ, потому что не мог и мгновения вынести без неё на этой земле. Для бога открыть врата в Ёми не так уж и сложно, но вот вывести оттуда душу даже богу оказалось не под силу. Но я был глуп и ослеплён горем, поэтому возвращался в Ёми снова и снова, пока не иссякли мои силы и пока Сумирэ не сошла с ума от горя и отчаяния, теряя меня снова и снова на пороге двух миров. Тогда я отправился в Ёми в последний раз, чтобы позволить ей забыть меня и подарить покой.
Я вернулся в наш дом, чтобы дождаться её возвращения, надеялся, что однажды её переродившаяся душа придёт сюда. Одновременно туда, где всё началось и всё закончилось.
– То есть разрушенный храм на холме в Сумеречном лесу…
– Храм, в котором мы встретились. А этот рёкан – дом, в котором мы попрощались. Ворота-тории стоят ровно над брешью, соединяющей эти два места. Ты однажды прошла через неё, чтобы попасть сюда. Брешь тоже сделал я. Возможно, первую в истории. Хотя, как знать… – Дедушка Кио замолчал, думая о чём-то своём, а потом всё же продолжил: – В доме мне было одиноко, и я превратил его в рёкан, а потом, ослабев и потеряв интерес, отдал другому хозяину. Когда-то его место заняла госпожа Рэй, к тому времени уже все забыли, что я когда-то был здесь хозяином. Но мне это было неважно. Ничего не было важно без моей Сумирэ.
– Как давно это было? Как давно нет Сумирэ?
– Тысячи лет. Вечность.
– Думаете, она вернётся?
Дедушка Кио пожал плечами.
– Вернётся она или нет, я хочу, чтобы на этой земле было место, где её будут ждать. Я никогда не снимаю фонарь над входом и зажигаю его каждую ночь. Как это делала моя Сумирэ, чтобы я не заблудился, возвращаясь с охоты или из города, чтобы знал, что меня ждут.
Поплавок дёрнулся и скрылся под водой, но никто не шевельнулся. Даже Акира внимательно слушал, и на его прекрасном лице отразилось неподдельное сочувствие, которого Мико прежде не видела. Должно быть, в этом цуру ещё осталось что-то живое.
– Ты приглянулась мне, девочка-сорняк. Напомнила чем-то мою Сумирэ, я даже думал, что судьба наконец привела её домой. Но, думаю, придётся ещё немного подождать. – Он вздохнул и повернулся к Мико: – Я открою тебе врата. Всего раз. И не буду спрашивать, что ты собираешься искать за их пределом. Но из Ёми, девочка-сорняк, невозможно вернуться целиком. Даже богу это не под силу. И я не знаю, что такой поход сделает с человеком и сумеешь ли ты вернуться.
– У меня нет другого выхода, дедушка. Только так я смогу спасти того, кто мне очень дорог, – тихо ответила Мико, не позволяя словам дедушки Кио заставить её сомневаться.
– Хорошо. Но ты жива, а потому сама войти не сможешь. – Он постучал себя по подбородку. – Тебя должен провести туда и вывести обратно тот, кто никогда не рождался и никогда не умирал. Я мог бы, но, прости, такой услуги не окажу – моих сил едва ли хватит на то, чтобы открыть врата. Есть кто-то на примете, девочка-сорняк?
Мико выдохнула: ну, хоть умирать для этого ей не придётся – уже хорошо. Но вот где взять того, кто никогда не рождался и не умирал? И если со второй частью проблем не было, то вот с первой… Звучит как что-то совершенно невозможное. Ничего не приходило ей в голову, и она бросила взгляд на Акиру в поисках подсказки. Тот слегка приподнял брови, будто удивляясь её задумчивости.
– Твоя акасягума, Мико, – сказал он, как будто это было нечто само собой разумеющееся. – Она привязана к тебе, а не к месту, и потому может покидать дом.
Дедушка Кио скрипуче рассмеялся.
– И правда. Акасягума не рождаются и не умирают – они приходят из ниоткуда и уходят в никуда. Они – чистая магия, которая обрела форму по желанию другого существа. Думаю, акасягума может прекрасно подойти для нашей задачи.
– Юри? А это не опасно? – спросила Мико, но тут же поняла, какую глупость ляпнула. Конечно опасно! Тащить малышку Юри в мир мёртвых – разумеется, это опасно. – То есть… ох. – Отчего-то это решение давалось Мико сложнее, чем она думала. – Если Юри согласится…
Конечно, она согласится. Юри была готова на всё ради госпожи. Мико прикрыла глаза. Так, ладно. Они пойдут туда вместе. Мико сможет её защитить. Сделает всё, чтобы вернуться обратно вместе с Юри.
– Тогда ведите сюда свою акасягуму. А мне пора кормить Ни. Бедолажке совсем некуда податься, но с ней даже веселее. Понять бы только, как приучить её самостоятельно мыться, совсем без служанок ничего не может… – Дедушка Кио кряхтя встал и подхватил ведро с пятью мелкими рыбёшками. Мико поднялась следом и поклонилась.
– Спасибо, дедушка…
– Рано, – махнул он рукой. – Поблагодаришь, когда вернёшься из Ёми. Ты, крылатый, нам тоже понадобишься.
Акира ничего не сказал, только поклонился. Ниже, чем полагалось Хранителю.
Глава
