ухватился за возможность Мышка.
– Энергия жизни одного эквийца стоит десятка жизней простых людей. Примесь нелюдской крови наделяет их большой силой и это же делает их такими питательными. Но знаешь, есть что-то и поценней…
Мышка уж не смел спрашивать вслух. «Что?» – подумал он, и Лунь также мысленно ответил: “Нолхиане”.
Конечно же, Мышелов слышал об этих мифических нелюдях. Они – демоны из священной книги Протектората, и неотъемлемая часть мифологии Айгарда. Частые гости сказок, где они выступают то обманщиками, то дарителями, то квинтэссенцией зла. Однако помимо спутанных свидетельств пьяных пастухов, охотников и лжевещунов, каких-либо серьезных доказательств их существования не было. Мышка посмел усомниться в словах учителя, тот прочел это в его мыслях и засмеялся:
– О, блажен тот, кто знает только положенную меру.
Эти слова были загадочны, парень так и не смог их разгадать.
Когда протектор стал самостоятельно вставать с постели и, пошатываясь, ходить по коморке Дивники, Мышка почувствовал, что совсем скоро он выпорхнет обратно в свое гнездо. Парень подробно проконсультировался с Канюком, Беркутом и Лунем, как ему поступить, что сказать, а затем передал протектору инструкции вместе с запечатанным конвертом от самого гильдмастера. Черноглазый кривил губы и всячески давал понять, как же ему противен данный союз, Мышку это только забавляло.
И вот сегодня, после смены повязок, Дивника с улыбкой сказала:
– Раны еще не до конца зажили, до полного восстановления еще далеко, но ты больше не нуждаешься в моей помощи. Думаю, завтра ты можешь ступать домой.
Было смешно наблюдать за тем, как изменилось лицо Дружка. Наверное, он пытался скрыть смятение, но потерпел полнейший провал. Скорей всего, рыцарь так привык, что его лицо постоянно скрыто маской, что не считал нужным учиться прятать эмоции. До чего же глупый.
Девушка завязала последний узелок на повязках и сказала:
– Что ж … Я пойду проведать больного. Вернусь вечером и проверю твои раны.
Она подхватила котомку с бинтами и лекарствами и ушла из домика. Мышка тут же метнулся за вещами протектора. Вынырнув из тени с огромным мешком, он заставил парня нервно вздрогнуть. Просто услада для глаз.
– Я слышал, ты теперь целехонек, – Мышелов с грохотом кинул мешок на пол. – Одевайся. И вот, – вынув священный символ и маску, он протянул их протектору. – Извиняй, оружие и конская упряжь сгинули, одежда и плащ прохудились, но, думаю, до Протектората продержатся. А там – помни инструкции.
Дружок ответил ему каменным лицом и угрюмым молчанием. Ни кивка, ни хотя бы «угу».
– Ах да! – наигранно спохватился вакшамари. – Убей ее, как только вернется. Теперь можно.
Когда Мышка отступил в тень, чтобы снова стать невидимым, он с удовлетворением отметил, что выражение лица Дружка изменилось. Грех было не поддеть его.
Протектор медленно облачился в одежду, все еще морщась от боли, затем затянул на себе ремни доспехов, а потом с какой-то странной торжественностью завязал на лице маску и закрепил символ веры на кирасе. После тотчас вышел из дому, не дожидаясь девушки.
«Все-таки принципы сильней инстинкта выживания», – заметил про себя Мышка, всюду следую за подопечным, чтобы с ним не стряслось беды. На этих грязных угольных улицах протектор привлекал внимание, но молодой убийца быстро и почти беззвучно обрубал любые ниточки, оставляя за собой череду трупов. Когда протектор дошел до Медного, желающие убить его резко закончились, зато появилось хоть отбавляй желающих оказать помощь рыцарю веры, оставшемуся без коня. Какая-то парочка господ уступила ему экипаж, который укатил в сторону Протектората. Мышка скрупулезно проследил до самых ворот белокаменного форта, и только после этого вернулся в домик целительницы. Ожидание девушки он скрасил составлением письменных отчетов, воспользовавшись бумагой и чернилами хозяйки дома. А после устроился в ее кресле у печурки. Периодически кто-то заходил в домик. Какая-то старуха бросила на порог мешок трав, несколько человек стучали в дверь и заглядывали в окна, наверное, желая воспользоваться услугами.
Наступил вечер, город укутала темнота, а затем подступила ночь. Мышка нетерпеливо притопнул ногой. Девица не вернулась к сроку, подозрительно. Конечно, она могла задержаться, ухаживая за больным, это было вполне в ее духе, но Мышке причудилось вдруг, что дело не в этом. Он прождал до утра, а после и до вечера следующего дня, а затем побродил тенями по округе. Девушки и след простыл. Он попытался взять ее след и не смог. В ней не было жажды убийства, как в том же протекторе, поэтому она была невидима для его чутья.
Наконец убийца сдался. Прислонившись к стене, он беззвучно смеялся, кляня себя за то, что недооценил эту девку. Она ловко сбежала прямо у него из-под носа. Возможно, она все-таки услышала тот злополучный разговор между ним и протектором и все это время выжидала удобного момента. «Люди не перестают меня удивлять», – подумал Мышка, возвращаясь в Соколиную Башню.
Глава 13
День ото дня Кеан чувствовал себя все лучше и лучше, только это совсем его не радовало. В голове на все лады проносился набат горьких слов: «Ты должен убить ее, если хочешь сохранить секрет». Протектору не раз приходилось исполнять роль палача. Под его могучей рукой с треском ломались кости, и вопли боли расплескивались по эшафоту, как поганая кровь всех тех, кто посмел попрать священный порядок. Меж стонов он слышал мольбы, проклятья и посулы, переплетающиеся в тугую бессвязную нить. Сердце Кеана перестало обливаться кровью, жалеть всех тех, кто танцует на острие ножа, но Протекторат не казнил женщин. Они безвольные рабы своих отцов и мужей, жертвы обстоятельств, поэтому тех, кто постарше, ссылали в аскетичные горные монастыри, а тех, кто покраше и помладше – нести службу, как Сестры Отдохновения. Женщин убивали только в стародавние времена, за колдовство. Однако, магия нынче мертва, да и Дивника, хоть и еретичка, занимается не проповедями, а помощью людям, тем самым поддерживая постулаты Всеобщей Благодати.
Кеан тряхнул головой. Нет, прекрати, не оправдывай ее поступков. Какими бы благими намерениями она ни руководствовалась, у нее не было на это права. В Ильфесе существуют законы, которые нельзя переступать. Сделаешь поблажку в одном, и в образовавшуюся брешь тут же хлынет безостановочный поток грязи. Законы созданы, чтобы соблюдать порядок, а ты протектор – тот, кто защищает установившийся уклад.
Так его настроение и скакало, от жалости к девушке до ненависти, от желания пощадить до полной уверенности, что она достойна смерти. Ожесточенный поединок к самим собой. В конце концов, Кеан сдался. Он не мог убить ее. Сколь благородным бы ни был повод, подлинная причина была гнилой – попытка скрыть собственную оплошность. Если Кеан так поступит, то неважно, что маска останется на его лице. Совершив такую подлость, он убьет не только целительницу, но
