и затаился в молельне.
Здесь было темно и прохладно, не горело ни одной свечи. Он опустился на пол у алькова со статуями, став частью чернильного мрака. Спустя некоторое время дверь тихонько отворилась, впуская искорку света. Настурция. Увидев его, она заперла дверь на засов, поставила мерцающую лампадку на пол и кинулась ему на шею, чуть не уронив к ногам статуй. Девушка осыпала ему лицо поцелуями, между которыми сбивчиво шептала:
– Я думала, ты умер… Все глаза проплакала… Никогда еще не было здесь так тошно… но теперь ты вернулся… больше не пропадай…
Сердце в груди забилось сильнее и чаще. Она плакала по нему… Они нетерпеливо стащили друг с друга одежду, словно боясь потерять хоть секунду близости. На этот раз девушка взяла инициативу на себя. Едва сорвав платье и спустив рубаху до пояса, села на него, соединившись с его затвердевшей плотью. Как хорошо… Мягкие груди у лица, шелковистые, пахнущие розами, и на ощупь – словно цветочные лепестки. Только сейчас Кеан понял, как скучал по ней. По ее голосу, восхитительному телу и выразительному личику, которое сейчас таяло от удовольствия. Она плакала по нему… и просит, чтобы он больше никогда не пропадал…
Страсть выжала из них все силы. После они лежали, завернувшись в алый протекторский плащ, при неровном свете огонька лампадки, и восстанавливали дыхание.
– Сюда точно никто не заявится? Кажется, мы нашумели… – хрипло сказал Кеан.
– Нет, – покачала головой Настурция. – Сестры считают, что это место проклято. Много лет назад здесь свела счеты с жизнью одна… Ее тоскливый призрак живет в этих камнях… Уууу! – насмешливо взвыла она, имитирую скорбный стон неупокоенного духа. – Так что если и услышат шум, то сбегут, осеняя себя священными знаками, – Настурция провела рукой по его повязкам. – Лучше скажи, как это случилось.
Кеан положил ладонь поверх ее пальцев:
– По глупости. Был самонадеян. Практически погиб.
Он смолк, не желая говорить о тошном, и, словно прочитав его мысли, Настурция поцеловала его в губы, а затем потерлась о щеку:
– Щетина тебе не идет…
– Кстати, где ты взяла бритву?
– Не узнал? – Настурция лукаво улыбнулась, а затем положила голову ему на плечо. – Она твоя… Когда прошел слух, что ты погиб, я пробралась в твою келью и украла несколько вещей. Хотелось, чтобы осталась хоть какая-то память…
– Как ты?…
Кеан осекся, увидев росинки на ее ресницах.
– Было горько, – призналась девушка. – Ведь я прогнала тебя тогда. Дура. Забыла, кто я, а кто ты. Я не имею права ничего требовать от тебя…
Безмолвно улыбнувшись, Кеан и потянул за тесемки на маске, распутывая узелок. Красная накрахмаленная ткань скользнула с лица, Настурция открыла рот от удивления. Ее пальцы провели линию вдоль его прямого носа, по лбу, коснувшись густых чернух бровей. Она сказала, пожирая его взглядом:
– У тебя красивое лицо, но я это и так знала. Это никакая маска не скроет, – Настурция провела кончиком пальца по спинке его носа. – Это было откровенно… Я тоже буду откровенной… – она привстала с его груди. – Меня зовут Дайре Амаранта…
Амаранта… Кеан помнил эту нашумевшую историю. Образцовая высокородная семья, в одночасье уничтоженная за потворство еретическим течениям. Кажется, дело было в их новой фабрике. Кеан в то время был на охоте далеко в окрестностях Иллалика. Настурция смотрела на него, прикусив губу в ожидании реакции, но Кеан не знал, что сказать. Его сущность протектора пыталась встать на дыбы, но чего он ожидал? В Сестер Отдохновения не ссылают благочестивых дам.
– Вы правда… шли против Закона Благодати? – выдавил он из себя.
Настурция погрустнела.
– Нет… У отца была мечта, и она кому-то не понравилась…
На ее ресницах вновь появились росинки, и Кеан смахнул их:
– Не плачь…
– Легко сказать, – губы у нее задрожали. – Посмотрим, что бы ты сказал, будь по ту сторону, – она гневно потрясла за кольцо на своем ошейнике.
Кеан растерялся. Жалость и нежность вытеснили все прочие эмоции, и он притянул к себе сопротивляющуюся девушку приговаривая:
– Ну чего ты дерешься… Мне жаль… Мне жаль…
Он шептал, баюкая ее, и Настурция снова обмякла в его руках.
– Отец мечтал, чтобы книги стали доступней…
Точно. Печатная мануфактура Амаранта, на которой были обнаружены запретные книги по колдовству и философии, отрицающей Закон Благодати. Мужчин казнили, женщин заточили. Обычная история, но сейчас она затронула его за живое предательским вопросом, на который ему было страшно получить ответ: что если пострадали невиновные люди? Раньше Кеан и помыслить не мог о таком, его вера в непогрешимость постулатов была подобна камню. Он и раньше видал женские слезы, слышал мольбы и проклятия. Все это напоминало берега далеких островов, где он никогда не побывает. А тут – гром среди ясного неба, совсем близко, на его плече.
– Вижу, как ты смутился, – шепнула Настурция, зарывшись лицом ему в грудь. – Для тебя я, наверное, хуже каторжницы или блудницы. А я… я ненавижу протекторов, за то, что они сделали, но тебя почему-то ненавидеть не могу. Каждый день как в тумане. Разум спасается тем, что засыпает глубоко в голове, и я представляю, что тело – это не я, это кто-то другой, но с тобой просыпаюсь, хочу бодрствовать…
На этих словах Кеан окончательно потерял голову, прервав ее слова поцелуями. Их тела снова переплелись на холодном твердом полу, и он забыл абсолютно обо всем: о принципах, устоях, гордости и чести.
– А я… Адонио. Меня зовут Адонио, – шептал парень полузабытое имя, и в голове вспыхивали золотистые степи, зеленая гладь реки и звон отцовской кузни. На несколько мгновений он словно перенесся в прошлое и стал тем щуплым и прытким мальчишкой, что днями напролет готов был рыбачить и ненавидел мастерскую отца. Так ненавидел, что, поехав на ярмарку в Ильфесу, сбежал, чтобы стать послушником протектората. Стать частью великого, делать полезное дело. Что эти кузни? Гвозди да подковы. На мгновение Кеан представил, какой была бы его жизнь, если бы он остался в деревне, и тут же с грустью отмел это видение.
Почти всю ночь они провели в молельне и лишь на рассвете разошлись по своим параллельным мирам. Кеан все еще был взволнован, утомлен любовными ласками и отсутствием сна, а ведь впереди был тяжелый день. Чтобы прийти в форму, он окатил себя несколькими ведрами холодной воды и сделал упражнения, несмотря на ноющую ногу. Это придало ему немного бодрости и вовремя – на горизонте показался Кассий.
– Распоряжение Симино, – сказа бородач. – Тебе велено явиться пред светлы очи имперского адмирала.
На удивление Кассий был трезв и даже не вонял перегаром. Потратив некоторое время на полное протекторское облачение, выписку нового оружия и коня, они потрусили в сторону доков Жемчужного порта. Новое приобретение Кеана, крепкий чалый мерин по кличке Пригар, не
