выступ на соседнем здании. Не задумываясь, прыгаю и приземляюсь на стеклянную крышу. Я всегда была спортивной, но это совсем другое дело. Какая-то часть меня хочет безумно расхохотаться и истошно завопить, но для таких выходок ситуация слишком уж серьезна. Когда все это закончится, я найду время, чтобы опробовать свои новые способности и повеселиться с их помощью, вместо того чтобы все время использовать их ради выживания.
Еще два прыжка, и я, пыхтя, приземляюсь в небольшом переулке и даю себе секунду на передышку. Быстро обернувшись, бросаю взгляд на разбитое окно. Кево уже не видно, что, впрочем, неудивительно. Охота, наверное, уже началась.
Слегка озадаченная, я кружу на месте. В моем плане есть пробелы, и один из них заключается в том, что я совершенно не представляю, куда двигаться дальше. Сейчас я чувствую себя сильной и непобедимой, но также знаю: это быстро пройдет. И если за этой вспышкой энергии и силы, как и в прошлый раз, последует сильное истощение, мне к тому времени лучше быть в безопасности. Я оглядываю себя с головы до ног. На мне треники и желтая футболка Катарины. Совсем незаметно, учитывая, что все люди вокруг ходят в теплых куртках, шапках и плащах. Так что если я хочу раствориться в толпе, мне нужна другая одежда.
Осторожно выхожу из переулка и осматриваюсь. Район выглядит смутно знакомым, но это точно не одно из тех мест, где я бываю постоянно. Через несколько минут, в течение которых моя нервозность возрастает, я наконец обнаруживаю небольшой комиссионный магазинчик, который еще открыт. Поспешно проскальзываю внутрь и прохожу по рядам в поисках того, что сможет получше меня замаскировать. Наконец нахожу пару черных джинсов, темный джемпер под горло и кроссовки, которые воняют салями. В спешке никак не получается найти куртку, но, по крайней мере, это гораздо лучше, чем ничего. На пути к примерочной я все время нервно поглядываю через плечо. Врагов пока не видно, на меня смотрит лишь внимательная продавщица. Вот черт. Была бы я Кево, просто щелкнула бы пальцами, и эта дама решила бы, что я давно за все заплатила.
Рывком задергиваю занавеску маленькой кабинки. Джемпер я просто натягиваю поверх тонкой футболки, надеясь хоть немного компенсировать этим отсутствие куртки. Кроссовки слегка великоваты, джинсы врезаются в бедра. В общем, не очень удачно, но сойдет.
Сделав глубокий вдох, я считаю до трех, затем мчусь вон из магазина. Слышу, как продавщица что-то кричит вслед, но для нее я, вероятно, всего лишь неясная темная вспышка. Сейчас кража в магазине волнует меня меньше всего. Едва оказавшись под моросящим дождем, замедляю шаг. Я, наверное, буду более незаметна, если просто смешаюсь с толпой. Уже чувствую, как устают мои ноги и как начинает пульсировать головная боль. Скоро я совсем отключусь, а значит, к тому времени должна быть очень далеко. Потому что с того момента я буду находится в крайне невыгодном положении, и если они найдут меня – я проиграла. А этого просто не должно случиться.
С каждым шагом, который я делаю по улицам города, я жду, что сейчас кто-то повалит меня на землю и снова запрет в той проклятой комнате без единого шанса на побег. Ноги дрожат, картинка перед глазами постоянно расплывается.
На миг задумываюсь о том, чтобы сесть в метро, но боюсь заснуть на сиденье и следующие двадцать часов просто мотаться в отключке по окрестностям. Поэтому ловлю такси и, нырнув в теплый салон, чуть не плачу от облегчения.
Называю водителю адрес и, стараясь успокоиться, на мгновение закрываю глаза. Мне очень бы хотелось поехать прямиком домой. Единственное, что мне сейчас нужно, – это броситься в объятия мамы и немного поплакать. Но это было бы глупо. Повстанцы наверняка ждут, что я первым делом отправлюсь к себе на остров, и тогда они смогут поймать меня еще до того, как я доберусь до мамы. Понятия не имею, где мой мобильный телефон, а мы живем в такое время, когда люди уже не знают наизусть номеров телефонов даже близких людей. Думала я и о том, чтобы добраться до одного из причалов и спрятаться там. Однако после того, что сделал Матео, я уже не знаю, кому доверять.
Мы едем уже почти двадцать минут, и я в очередной раз задаюсь вопросом, в каких, черт возьми, дальних краях Осло находится эта квартира. Надеюсь, я уже никогда этого не узнаю.
Такси останавливается в нескольких кварталах от места назначения, но когда водитель поворачивается к пассажирскому сиденью, меня уже нет. Список моих преступлений продолжает расти.
Из последних сил обегаю таунхаус и прячусь от дождя под небольшим навесом. Поворачиваюсь, чтобы проверить, нет ли поблизости преследователей, и тут же замираю. Растерянно прикрыв веки, я смотрю на улицу. Дождь превратился в снег. Необычайно крупные, пушистые хлопья сыплются с неба и, словно сахарная пудра, оседают на землю, дома и растения. Почти идиллия.
Я отрываюсь от созерцания, нажимаю на верхнюю кнопку звонка и бросаю быстрый взгляд в маленькую камеру, которая показывает жильцам, кто явился к ним в гости. Чуть позже гудит зуммер; я открываю дверь и мчусь вверх по лестнице так быстро, как только позволяют мои иссякающие силы. Эмма встречает меня на полпути. Увидев меня, подруга резко останавливается и ахает так испуганно, будто я пришла к ней с собственной головой под мышкой.
– Блум? – тихо говорит она и тут же рывком бросается в мои объятия. Я спотыкаюсь и, скорее всего, благополучно приземлилась бы на задницу, если бы Эмма не удержала меня. Заметив мое истощение, подруга слегка отстраняется и смотрит на меня с тревогой в глазах:
– Что с тобой? Что случилось? Мы так волновались, твоя мама…
Я прерываю ее вялым движением руки:
– Может, продолжим разговор наверху? Я бы не хотела обсуждать это на лестничной площадке.
Эмма поспешно кивает и обхватывает меня рукой за талию, чтобы поддержать. Я понимаю, как сильно нуждаюсь в ее помощи, только тогда, когда мы делаем первые шаги вверх по лестнице. Ноги подкашиваются, но я, стиснув зубы, стараюсь удержаться в вертикальном положении. Еще несколько минут.
Мама Эммы работает по ночам, поэтому вечера Эмма всегда проводит в одиночестве. Это было одной из причин, почему я выбрала именно ее дом, чтобы спрятаться. Идеальное укрытие.
Когда мы оказываемся в гостиной, Эмма отпускает меня, и я падаю на диван. Если бы все зависело только от меня, я бы просто легла спать, но я понимаю, что не могу поступить так с Эммой. Удивительно, что она вообще шла наверх молча, не засыпая меня по пути вопросами.
– Что случилось? – спрашивает она, едва мы обе
