что тебя… – Я слышу ее дрожащее дыхание. – Блум, после того, что случилось с Сандером, я боялась, что больше никогда тебя не увижу.
Боль пронзает мою грудь. Нижняя губа начинает дрожать.
– Со мной все в порядке. Я была у людей Ванитас.
– Что? Милая, ты не можешь им доверять.
– Знаю, – резко отвечаю я. – Я находилась там не по своей воле, мама.
– Что они с тобой сделали?! – вмиг разозлившись, спрашивает она.
– Ничего, – уклончиво говорю я, закрывая глаза и пощипывая переносицу. – Но они много чего мне рассказали. О Ванитас и Домах.
На пару секунд мама умолкает.
– Возвращайся домой, – задыхаясь, умоляет она потом. – Приходи домой, и мы поговорим об этом.
– Я хочу домой, но… – Я подавляю рыдания. – Им помог Матео, мама. Я у Эммы и не знаю, как до вас добраться.
– Матео исчез вместе с тобой, – сердито фыркнув, отзывается мама. – Мы так и думали, что он имеет к этому какое-то отношение.
– Он не вернулся домой? – в замешательстве спрашиваю я, но потом качаю головой. – Хотя в данный момент это не имеет значения.
Снова слышу какие-то звуки на заднем плане. Уверена, мама мечется по дому.
– Оставайся у Эммы. Я приеду и заберу тебя. Просто оставайся там, хорошо?
Я чувствую облегчение. Мама приедет. Скоро я буду дома. У меня бесконечно много вопросов, но на данный момент мне достаточно знать, что сегодня ночью я снова буду спать в своей собственной постели.
– Я люблю тебя, мама, – шепчу я.
Она тихо всхлипывает на другом конце провода:
– Я тебя тоже, Блум. Оставайся там, я приеду за тобой через час.
Когда я вешаю трубку, мои пальцы дрожат. За последние несколько дней мой мир раскололся на такое количество осколков, что затея собрать его воедино кажется почти сюрреалистичной.
Еще несколько недель назад я убеждала себя в том, что мне предстоит всего-навсего пережить бал смены сезонов, а потом можно будет вернуться к прежней жизни. Все равно что захлопнуть плохую книгу и никогда больше не открывать ее снова. Но сейчас я понимаю, что так не получится. Весь этот хаос – часть меня, и так будет всегда. Война, которая грядет для всех нас… Я не могу ее игнорировать.
Знать бы еще, на чьей я стороне.
Эмма осторожно просовывает в дверь голову, вероятно, чтобы посмотреть, разговариваю ли я еще по телефону. Заметив, что в моих глазах блестят слезы, подруга тихо закрывает за собой дверь, подходит ко мне и заключает в свои объятия, затем садится рядом и откидывается на спинку кровати.
– Могу я что-нибудь сделать для тебя? – шепчет она.
Беспомощно пожимаю плечами:
– Я понятия не имею, что делать.
Она хмурится:
– Что ты имеешь в виду?
Я вытираю щеку тыльной стороной ладони.
– Я никогда не чувствовала себя частью своей семьи, понимаешь?
– Да. – Она грустно смотрит на меня. – У меня тоже всегда было такое впечатление.
– Я никогда не принадлежала к, так сказать, кругу приближенных. В детстве я переживала из-за этого, но в какой-то момент просто стала смотреть на них свысока. Не позволяя этому унизить себя, я стала относиться к семье высокомерно и как к ненормальным. Я чувствовала и считала себя крутой, потому что обладала свободой и независимостью и могла плыть против течения. – Вспомнив об этом, я безрадостно смеюсь. – И теперь я почему-то чувствую себя лицемеркой оттого, что вовлечена во все это. При том, что по сути я по-прежнему не принадлежу к их кругу. С одной стороны, я для них важна, с другой – никто из них ничего мне не рассказывает. Такое ощущение, что моя семья мне не доверяет.
– Они будут тебе доверять, – ободряюще говорит Эмма, сжимая мою руку в своей. – Ты докажешь им, что можешь с легкостью заткнуть их всех за пояс.
Я делаю глубокий вдох.
– Может быть. Но настоящая проблема не в этом. Они – моя семья. Я хочу быть к им лояльной, но понятия не имею, правильно ли это.
– Как это?
– Мятежники, – осторожно отвечаю я. – Не уверена, что они в конце концом не окажутся правыми.
Эмма слегка выпрямляется:
– Хочешь сказать, ты на их стороне?
– Да не знаю я! – скулю я, падая на матрас. Когда Эмма ложится рядом со мной, поворачиваю голову и смотрю на нее. – Я вроде как не занимаю ничью сторону. Я не то чтобы за кого-то, но и не совсем против. Чувствую себя каким-то двойным агентом.
Эмма смеется кашляющим смехом, но быстро прикусывает губу, когда я сердито смотрю на нее.
– Извини. Но, если честно, звучит как-то безумно.
– Знаю, – бормочу я, вздыхая, но тоже не могу сдержать улыбку.
– Как в кино. – Внезапно Эмма распахивает глаза. – А как же любовная линия?
– Что?
Эмма шевелит бровями.
– Любовная линия. Если ты – героиня, которая совершенно неожиданно втягивается в сюжет, то у тебя должен быть возлюбленный. Представь, в этом вашем огромном клане материализуется герой-любовник. Это было бы идеально. Или – резкий поворот сюжета, и ты в конечном итоге выходишь замуж за антагониста.
Чувствую, как к щекам приливает кровь. Я понимаю, что Эмма слегка накручивает, но в мыслях у меня тут же возникает лицо Кево.
– Я точно ни за кого замуж выходить не собираюсь.
– Это будет, наверное, только в эпилоге, – говорит она так серьезно, что я не могу не рассмеяться. – Лет через пять, не раньше.
– Я – пас, – сухо говорю я, бросая взгляд на часы. Прошло десять минут с момента разговора с мамой, и я думаю, где она сейчас. Интересно, обратилась ли она к кому-то за помощью или после предательства Матео стала таким же параноиком, что и я? Мне почему-то трудно представить, как она в одиночку переплывает фьорд на весельной лодке.
– Блум?
– Хм?
Эмма медлит, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее. Взгляд подруги устремлен в потолок, но я вижу, что она лежит, стиснув зубы.
– Мы в опасности?
Я нащупываю ее руку и переплетаю наши пальцы.
– Без понятия.
Эмма фыркает:
– Как обнадеживающе. Грядет конец света, а девушка, которая может спасти нас всех, пребывает в неведении.
Момент, конечно, не самый подходящий, но я не могу удержаться от смеха. Зажимаю рот рукой, пытаюсь взять себя в руки, но ничего не выходит. В конце концов Эмма начинает смеяться вместе со мной, и некоторое время мы просто лежим и смеемся над абсурдностью всей этой ситуации. Редко когда смех так поднимал мне настроение.
Обхватив Эмму руками, я удерживаю ее в своих объятиях на несколько минут дольше, чем это необходимо, а потом тихо выхожу из квартиры и крадусь по лестнице к входной двери. Мама Эммы еще спит, и я не хочу, чтобы моя мама ворвалась в квартиру и разбудила ее.
От волнения сердце в груди так и скачет. Может быть, на ближайшие несколько дней я смогу оставить все эти мысли своей матери. Переложу часть своих забот на нее, как
