– А ну брысь отсюда, чтобы я тебя больше не видел! – вскричало отражение, показав кулак.
Вряд ли мой глюк смог напугать хоть кого-нибудь кроме меня самого. Из чего я сделал вывод, что говорящее отражение, несмотря ни на что, и есть Вельхеор.
Пятно, как мне показалось, пристыжено подалось назад и неожиданно разлетелось на обрывки, вернее, более мелкие тени. Те, в свою очередь, разбились на совсем маленькие тени и разлетелись в разные стороны, оставив меня наедине с самим собой, вернее, с самим не собой.
Глава 17
– И что ты скажешь в свое оправдание? – осведомился Вельхеор, ходя взад-вперед по поверхности озера. Вернее, на поверхности озера, вернее, в поверхности… тьфу, ну вы меня поняли.
– Оправдание? – слегка отвлеченно переспросил я.
Дело в том, что я был занят. Я рассматривал подошву моих ботинок, вернее то, что от нее осталось, а осталось немного. Выглядело это «немного», как будто я случайно наступил в серную кислоту и постоял в ней некоторое время. Как же хорошо, что я не стал руки в эту гадость совать, а то бы без рук остался. А без рук я бы не смог сейчас этому гаду показать вот это…
– Ах ты… – Вельхеор просто опешил от такой наглости с моей стороны. – Да я тебе…
Он, с уже привычной мне проворностью, закрутился на месте, а затем, остановившись, вернул мне мое же движение в исполнении аж десяти рук! Не знаю, откуда он столько взял, но он стал похож на многорукую богиню Шиву. Вот только невоспитанная какая-то богиня получалась.
Я решил, что делать мне тут больше нечего, и повернулся, намереваясь все же дойти до пресловутого Приграничья.
– Ты куда собрался?! – опять завопил Вельхеор. – А ну стой, когда с тобой старший разговаривает!
Я сделал вид, что не услышал.
– А ну стой! Или в свой мир никогда не вернешься!
Тут мне пришлось остановиться и, скрывая нетерпение, будто нехотя спросить:
– Да ну?
– Ну да! – неожиданно расплылся в совершенно дебильной улыбке Вельхеор. – Кто, как не я, запендюривший тебя в это тело, может знать, как тебе вернуться.
Логично вроде бы, но…
– Запендюривший? А я думал, что ты просто меня уничтожить хотел и занять мое тело.
Вельхеор искренне, как мне показалось, удивился:
– Это кто тебе сказал?
– Ремесленник, – ответил я.
– А! – успокоился Вельхеор. – У них же все вампиры – убийцы, звери, подлецы…
– А разве не так? – с сарказмом спросил я.
– Почти, – уклончиво ответил многорукий Вельхеор. – А кто конкретно тебе это сказал и с чего он вообще так решил?
– Мне это сказал Ромиус, – с готовностью ответил я, продолжая смотреть на Вельхеора сверху вниз. – А решил он так, прочитав твой дневник.
Вельхеор задумался.
– Ну, если в дневнике написано, значит так и есть, – неожиданно согласился вампир.
Я от такой наглости даже замолчал на некоторое время.
– Дело-то давнее, – махнул одной из рук Вельхеор. – Я об этом даже и не помню, тебе и вовсе должно быть все равно, ведь в живых-то ты остался.
– Жаль, что ты всего лишь отражение, – наконец прошипел я, – а то я бы не посмотрел на твою вампиристость, а просто выбил бы тебе пару зубов… скорее всего клыков, чтоб неповадно было.
Отражение в озере слегка колыхнулось то ли от ветра, то ли еще от чего.
– Да ладно, братан, дело-то былое! – неожиданно перешел на жаргон Вельхеор. – Чисто не при базаре я, не секу, что раньше делал, а что и секу, то мне по чугунку да ниже пейджера.
Я расхохотался.
– А ты хоть знаешь, что такое пейджер-то? – отсмеявшись, спросил я.
– Понятия не имею, – честно признался Вельхеор.
– А слово взял откуда?
Мне стало интересно, тем более что у меня появились кое-какие мысли насчет этого Вельхеора.
– Да из твоего сознания выловил, когда словарь создавал.
– Чего создавал?
– Словарь, – по слогам повторил Вельхеор. – Понимаешь, штука такая, переводит слова с одного языка на другой.
– Это понятно, но с какого языка на какой? – спросил я, однако начиная догадываться.
– С русского на элирский, – получил я подтверждение своим догадкам.
Решив, что наш разговор продлится еще некоторое время, я сел рядом с озером так, чтобы удобнее было смотреть на мое отражение, вернее, отражение Вельхеора, вернее, просто на Вельхеора. Поди тут разберись.
– А тело само, значит, ничего не переводит? – на всякий случай уточнил я.
Вельхеор удивленно заморгал:
– Какое тело?
– Ну, твое тело, – смутился я.
– Ты чё, больной? – повертел пятью указательными пальцами у виска Вельхеор. И как уместил только?
Действительно, сейчас, когда я об этом задумался, звучит как-то глупо.
– Это мне Ремесленник сказал, – попытался оправдаться я.
– Ага, а если он скажет тебе, что земля круглая, ты поверишь? – саркастически осведомился Вельхеор.
– Ну, вообще-то… – попытался было объяснить я.
– Вот и не слушай их, нашел кого слушать, – оборвал меня Вельхеор. – Я, между прочим, в течение месяца безвылазно корпел над словарем! Поэтому и не начинал переселение.
Он посмотрел по сторонам:
– Слушай, а ты чего здесь расселся? Думаешь, кроме безликих тобой и полакомиться некому? Вон, для примера, под землей, метрах в трех под тобой, притаился кротельник, тот еще чувак. Он тебя за один присест ухомякает, и давно ухомякал бы, да вот решает, откуда начинать есть, с ног или с головы.
Я вскочил как ужаленный и уже собрался было бежать…
– Да я пошутил, – хихикнул Вельхеор.
– Ах ты…
– Он уже решил, что начнет с ног.
У меня под ногами мелко затряслась земля.
Я едва успел отскочить, как из земли показалась огромная крокодилья морда. Вернее, это только сначала она показалась мне крокодильей, присмотревшись, я понял, что крокодилья только челюсть. Подслеповатые же глаза и серый мех указывали на явное родство этого кротельника с обычными кротами, что, кстати, и следовало из его названия. Интересно, а названия тоже Вельхеор переводил? Он же ведь тогда должен был перечитать столько литературы…
Кротельник пошарил огромной, как ковш экскаватора, лапой вокруг себя и, не найдя моих аппетитных ног, неторопливо ушел обратно под землю, аккуратно закопавшись.
– Это ты так свое тело бережешь?! – чересчур громко спросил я.
– Но тело-то пока цело, – пожал плечами Вельхеор. – И вообще, ты чего разорался, щас на тебя как летучка с дерева бросится, как начнет мозги твои выклевывать. Хотя хлебать-то там, наверное, особо нечего…
Я тут же проглотил свое ехидное замечание по поводу мозгов одного знакомого мне отражения и осторожно огляделся по сторонам.
Ничего не увидев, я все же не ощутил себя спокойней, потому что, насколько я понял, Вельхеору пока что верить можно.
– Так что иди-ка ты… – он сделал якобы эффектную паузу, – вдоль берега направо, а затем по лесу. И попадешь ты в свое Приграничье. Что уставился? А то я не знаю, что тебе Кельнмиир велел туда бежать. Давай чапай, а пока будешь чапать, мы с тобой побалакаем.
Я дивился скорее не его осведомленности о планах Кельнмиира, а знанию русского языка. Или это тоже переводчик, в смысле словарь, как называет его сам Вельхеор?
– А ты сейчас на каком языке-то говоришь? – осведомился я, неторопливо идя вдоль берега.
– А-а-а, заметил, – обрадовался Вельхеор. Отражение скользило параллельно со мной. – На твоем родном великом и могучем русском языке.
Я так и понял.
– А почему же я разницы не замечаю?
– Потому что словарь я создавал, а я – гений, – скромно пояснил Вельхеор.
– Тогда все понятно, – легко согласился я, а про себя добавил: «Злой гений».
– Да, злой, – согласился Вельхеор. – А добрые – это уже не гении, а так… мелочь пузатая.
Я сделал вид, что не заметил, как Вельхеор в наглую прочитал мои мысли.
– Почему это в наглую? – обиделся тот. – Очень даже культурно, без всяких задних мыслей.
Я шагал вдоль берега, когда передо мной появился неглубокий ручеек метра в два шириной, вытекающий от озера. Я собрался было пройти по нему, ноги все равно уже мокрые.
– Ты куда это? – тут же заорал Вельхеор. – Ты шагнешь в ручеек, а там ловка тебя за ногу цап, а то и не за ногу… она высоко-о прыгает, даже до твоего носа длинного допрыгнет.
Пришлось обходить ручей. Вельхеору я решил верить на слово, пока что он меня не обманывал. А вот о том, что длинный нос как раз не мой, а его, я сказать не преминул.
– Это да, – важно согласился он. – У меня шнобель будь здоров.
– Слушай, а откуда ты знаешь столько выражений на русском языке? – не выдержал я. – Ты же пробыл в моем мире не так уж и много. Кстати, а почему ты в моем мире пробыл не так уж и много? И что ты вообще здесь делаешь? Ты же вроде очень стремился в мое тело попасть. Что же тебе там не понравилось?
– Это не мне там не понравилось, а я там не понравился, – ответил Вельхеор и как ни в чем не бывало продолжил: – А язык мне ваш просто очень нравится. Это же просто удивительно, сколько интересного есть в вашем поразительном языке. Я знаю все языки нашего мира, но даже сложи их все вместе, не будет такого богатства оттенков фраз и чувств. Как же…
