— Верно! — откликнулся царский маг.
Он выглядел, как сытый кот.
— Сказал что-то ценное? — спросил Фаргал.
— Многое. Но сие предстоит обдумать!
Царь беглым взглядом окинул лежащее тело. Глаза колдуна слепо смотрели вверх. Волосы из черных стали серыми, как тусклое железо.
— Он получил свое?
— Да, мой государь: он умер сам!
Глава четвертая
Армия Фаргала двигалось по земле Реми, не встречая сопротивления. Вот только селения, мимо которых проходила дорога, были покинуты. Но для этого не требовалось особого приказа владыки Реми: своя ли армия, чужая ли — земледельцу от солдата хорошего ждать не стоит.
Итак, когда вечер застал войско в шести милях от Ремийской крепости, лишь несколько лазутчиков, пойманных патрулями, свидетельствовали, что хоть кто-то обращает внимание на шеститысячную армию.
Пойманные лазутчики выложили все, что знали и чего не знали. Последнего, к сожалению, было больше, чем первого. А первое не содержало ничего особенно важного. То, что Ладар и его союзники (кто они, пойманным известно не было) обоснуются в Ремийской крепости, Фаргал знал и так. Хотя бы потому, что это была одна из самых сильных крепостей в Карнагрии. О численности же войск в цитадели сведения были очень противоречивые. От тысячи до ста тысяч. Но чего не скажет человек под пыткой, когда ему нечего сказать?
Правда, был среди пойманных человек, отличавшийся от других. Во-первых, тем, что оказал отчаянное сопротивление, а во-вторых, испытанный огнем и железом, смеялся в лицо палачу и будто вовсе не чувствовал боли. А с виду — обыкновенный солдат, ничем не примечательный.
Шотар, присутствовавший при допросе, не сразу сообразил, что к чему. Так что когда захваченного передали царским магам, вид у него был плачевный. Но и в таком жалком состоянии этот человек выглядел счастливым.
Когда же Мескесу и Семиглазу удалось частично снять с пленного чары, пойманный повел себя еще более странно: совершенно отказался разговаривать, плакал, бормотал что-то невнятное и, наконец, впал в полную прострацию.
Будь у магов побольше времени, может, они и подобрали бы к очарованному ключик. Но до Ремийской крепости оставалось шесть миль.
По распоряжению Фаргала лагерь разбили основательно. Еще за два часа до захода солнца начали ставить частокол. Естественно! В такой близости от противника можно ожидать чего угодно, вплоть до ночной атаки. Ясно было и то, почему
Фаргал остановился в шести милях, хотя успел бы засветло подойти к стенам цитадели. Штурмовать крепость после тяжелого марша — гиблое дело.
— Это не для нас! — сказал Кайр-Косогубый своему подопечному, когда рожки сигнальщиков протрубили отбой. — Собери-ка мне сотников!
Кэр исполнил приказ, ломая голову над тем, что задумал его родич. Через четверть часа командиры наемников собрались в шатре Кайра.
— Ребятки! — заявил тысяцкий своим подчиненным. — Сейчас вы тихонько поднимете своих людей и тихонько поведете их к крепости Реми! — Он с удовольствием обозрел озадаченные физиономии воинов. — Там есть одно местечко, где ночевать уютней!
— Не понял! — сказал один из сотников. — Ты что, Косогубый, предлагаешь нам переметнуться?
— Я предлагаю вам золото вместо стали! — усмехнулся тысяцкий. — Одна птичка мне пропела, что крепость Реми набита железноголовыми, как старый труп — червями! Первые, кто полезет в драку, получат сталь. А те, кто немного подождет… — Он обвел взглядом своих бойцов.
Намек был ясен, но далеко не всем это понравилось.
— А присяга? — спросил кто-то.
— Я отвечаю! — отрезал Кайр. — Отправляйтесь к своим, и чтоб через полчаса лошади были под седлами. Шатры и прочее барахло — оставить. Победим — заберем. Не победим — мертвым дождик не страшен! Марш, парни! И помните: Реми — богатое местечко!
Озадаченно переглядываясь, сотники покинули шатер.
— Кайр, — спросил Кэр, — ты что, решил изменить Фаргалу?
— А как ты думаешь? — Тысяцкий испытующе поглядел на юношу.
— Я думаю — нет! — не слишком уверенно сказал Кэр.
— Ты — неглупый малый! — отозвался Кайр. — А теперь отправляйся! Завтра тебе предстоит славный денек!
Спустя три часа, ровно в полночь, тысяча наемников, расположившаяся отдельно от остальных, бесшумно снялась и канула во тьме.
Когда Фаргалу сообщили об этом, он покачал головой, но особенного огорчения не выказал. И было непохоже, что царь собирается спать в эту ночь.
Миновало еще два часа, и в шатер Фаргала вошел Бехер.
— Взошла луна! — сказал начальник стражи.
— Поднимай! — распорядился царь.
Спустя еще час, оставив десятка два людей поддерживать костры и еще столько же — изображать дозорных, вся армия Фаргала покинула столь тщательно устроенный лагерь.
Когда стало светать, войско вышло к Ремийской крепости, а с первыми лучами солнца — заняло окрестные холмы.
Ремийская крепость была заново отстроена около шестисот лет назад и представляла собой могучую твердыню. Ее стены достигали шести локтей в толщину и более тридцати — в высоту. Их окружал ров, а сама крепость располагалась на плоской вершине большого холма. За такими стенами две тысячи человек могли бы удерживать цитадель против вчетверо превосходящих сил столько, насколько хватило бы припасов внутри.
Единственным уязвимым местом были восточные ворота. Уже две сотни лет Ремийская крепость являлась фактической столицей и резиденцией Владыки Реми. Потому, как только в стране воцарился мир, часть рва, как раз перед восточными воротами, была засыпана, а сами ворота расширены, чтобы не препятствовать свободному движению в обоих направлениях.
И к тому моменту, когда армия Фаргала заняла две ближайшие к восточной части цитадели возвышенности, ров восстановить не успели.
Фаргал с вершины правого, более высокого холма оглядел окрестности. В миле впереди возвышалась сама крепость. Черный квадрат со скругленными углами и мощными выступами башен. Над зубчатыми стенами возвышалась еще одна твердыня, куда более древняя, чем сама крепость. Черный замок.
«Клык Кхорала!» — вспомнил Фаргал.
Но круглая крыша Злого (его называли и так) замка скорее напоминала увенчанную короной лысую голову, чем зуб хищника.
Между армией царя и крепостью лежала небольшая долина, сухая, поросшая травой и пересеченная обмелевшей речушкой.
Слева и справа — лесистые холмы, близко подходившие к стенам крепости. Но склоны там покруче, чем с востока, и основательность окруженных рвом стен делала попытку атаки с севера или юга совершенно бессмысленной.
