скорейшем подписании документов и уверяло, что все теперь будет в порядке, потому что дело курирует лично Андрей Андреевич.
Ованесов взглянул на часы. До назначенного времени оставалось еще полчаса, он вполне успевал.
Впереди на перекрестке скопилось много машин. Ованесов затормозил и огляделся по сторонам. Тут же к его машине протолкался нищий – из тех, которые побираются в пробках. Нищий был не совсем обычный – смуглый мужчина лет сорока с восточным разрезом глаз и длинной иссиня-черной бородой. Левой руки у него не было, вместо нее свисал пустой рукав.
– Подайте участнику битвы за Ниневию! – забубнил он, склоняясь к окну машины Ованесова. – Я потерял левую руку, штурмуя ее крепостные стены! С отрядами мидян и скифов я ворвался на улицы Ниневии, города крови, логова львов…
«Сумасшедший какой-то…» – подумал Ованесов.
Однако пристальный взгляд нищего не давал ему покоя. Ашот Ованесович полез в карман, достал крупную купюру и протянул ее в окно. Нищий потянулся за деньгами, но вместо них неожиданно схватил Ованесова за руку и забормотал странным, завораживающим голосом:
– Открой, открой, открой…
Ашот Ованесович, не понимая, что с ним происходит, открыл дверцу машины, нищий плюхнулся рядом с ним на сиденье и закрыл дверцу.
Тут машины впереди тронулись, сзади кто-то нервно засигналил.
– Поезжай, поезжай, поезжай… – забубнил нищий.
Ованесов послушно вдавил педаль газа. Однако, когда выехал на перекресток и собрался переехать его, нищий снова забормотал:
– Налево, налево, налево…
И Ованесов повернул налево, хотя ему нужно было совсем в другую сторону. И еще куда-то сворачивал, и куда-то ехал, и снова сворачивал, не понимая, почему он это делает. Так продолжалось еще долго, пока нищий вдруг не проговорил другим, нормальным голосом:
– Все. Приехали.
С этими словами он выбрался из машины и неторопливо удалился в неизвестном направлении.
Ашот Ованесович словно очнулся от обморока и удивленно огляделся по сторонам. Он находился в незнакомом месте, в каком-то спальном районе, где не бывал ни разу. Впрочем, большинство спальных районов похожи друг на друга, как близнецы-братья.
Ованесов выжал сцепление, доехал до угла улицы и прочел название: улица Кочегара Вчерашнего.
Это же где-то у черта на куличках – то ли Лигово, то ли Сосновая Поляна…
Он взглянул на часы и понял, что безнадежно опоздал на встречу.
Борис взглянул на часы и встряхнул головой, отгоняя дурноту. Ованесов опаздывал уже на час. Нет, ну сколько можно!
Он уже хотел встать и уйти, как вдруг из темного угла кабинета послышался тихий, завораживающий голос:
– Подожди немного… все еще только начинается…
И тут же из других углов повторило разговорчивое эхо:
– Начинается… начинается… начинается…
«Шоу у них, что ли, начинается? – подумал Борис. – Ну ладно, можно посмотреть… хоть не так скучно будет…»
И правда, из темного угла выскользнула девушка в струящемся восточном одеянии, с лицом, закрытым вуалью, подбежала к Борису и закружилась в танце. Вдруг она замерла, откинула вуаль – и Борис едва не задохнулся: это была Ирина.
Борис вскрикнул, привстал, но танцовщица исчезла, словно провалилась сквозь землю, точнее, сквозь черный мраморный пол…
Нет, этого не может быть. Ирины больше нет, она умерла, убита… наверняка это случайное сходство… или нет, у него просто видения, галлюцинации… черт его знает, что там они подмешивают в свое финиковое вино?
Борис не успел додумать эту мысль, потому что на черной стене напротив него вспыхнули огненные буквы: «Мэне, мэне тэкел фарэс упарсин…»
– Чушь какая-то, – проговорил он вслух, хотя эти слова показались ему смутно знакомыми. Всплыло прочитанное когда-то в школе про пир Валтасара. – Лазерное шоу, – добавил он, как будто такое простое объяснение могло его успокоить.
А непонятные слова погасли, теперь вместо них загорелись вполне понятные, хотя и очень неприятные: «Ты последуешь за ней».
– За кем? – вскрикнул Борис, оглядываясь по сторонам. – За Ириной? Но я… я не убивал ее!
Огненные буквы погасли. Борис перевел дыхание, вытер пот.
– Ну и ресторанчик! – проговорил он вполголоса. – Чтоб я еще когда-нибудь сюда пришел!
– А ты и не придешь больше никогда – ни сюда, никуда, – раздался из темноты прежний завораживающий голос.
И эхо подхватило:
– Никуда… никуда… никуда…
– Все, мне это надоело! – Борис встал, покачиваясь, но тут же чья-то тяжелая рука легла ему на плечо, и он снова сел.
В это же мгновение из черного саркофага донесся какой-то странный звук – то ли стон, то ли плач.
Борис почувствовал, как волосы встают дыбом. Раньше он думал, что это – просто метафора, фигура речи, но сейчас его волосы вполне натурально приподнялись. Хуже того – от страха закололо сердце, о котором он прежде вообще не вспоминал. Он всегда считал себя молодым и здоровым – в тренажерный зал ходил, жирное не ел. А тут вдруг…
Борис не сводил глаз с саркофага и видел, как каменная крышка с чудовищным скрипом сдвинулась в сторону, приподнялась и из саркофага выскользнула человеческая фигура.
Борис протер глаза, всмотрелся в это существо – и едва не закричал от ужаса.
Это был Иван. Его крупное тело, его широченные плечи. Он не мог ошибиться, ведь они знакомы с Иваном много лет, еще со школы.
Но ведь Ледокол сказал ему, что Ивана нет, что он убит, о нем можно не беспокоиться. А Ледокол никогда не ошибается.
Ну да, наверняка это видение, галлюцинация. Сначала – Ирина, теперь – Иван… но уж насчет Ирины он точно знает… да и Иван наверняка мертв, ведь Ледокол не мог ошибиться. У него все схвачено, работу сделал профессионал…
– Что ты знаешь о смерти Ирины? – проговорил призрак Ивана, как будто подслушал его мысли.
Или Борис все это произнес вслух?
– Это ты ее убил? – продолжил призрак и шагнул вперед, не сводя с Бориса горящих глаз.
– Нет, нет, не я! – воскликнул Борис, пытаясь отодвинуться от призрака. – Я ее и пальцем не тронул! Я вообще не видел ее в тот день… она мне позвонила, сказала, что ты… что Иван все узнал… узнал, что у нее есть любовник, еще немного – и он догадается, кто это… что это я… что мы с ней…
– Вы – с ней? – переспросил призрак страшным, звенящим голосом. – Вы с Ириной были любовниками? Ты посягнул на жену своего лучшего друга?
– Я? – Против воли Борис рассмеялся. – Я посягнул? Да она сама на меня вешалась, проходу мне не давала! Она от скуки дохла, ей было все равно с кем! Не я, так другой был бы!
Призрак сделал шаг вперед и протянул руки к его горлу. Борис вжался в
