Я насторожился:
– Зачем?
– Чтоб и вторая рука была свободная, – пояснил Гугол. – Одной рукой, значит, держите амулет… другой ловите монетки.
Сигизмунд вскипел:
– А ты мерзавец! Ты будешь ехать верхом, когда мой господин будет идти пешим? Да я сейчас же сверну тебе шею.
Гугол в мгновение ока соскочил на землю, конь с облегчением вздохнул и попробовал остановиться, но Гугол дернул повод с такой силой, что чуть не оторвал ему голову.
– Я уже иду, иду!..
Сигизмунд прыгнул наземь, без доспехов он двигался с легкостью кузнечика. Я фыркнул – не могут без этого табеля о рангах, снял амулет. В ладони стало тепло, словно я держал нечто живое, мирно спящее, свернувшееся калачиком.
Мы прошли не больше сотни шагов, как под ногами забурлил фонтанчик. Я остановился, в воздухе блеснуло, я сделал хватательное движение, будто ловил бабочку. Ладонь поймала холодную тяжесть. Монета оказалась четырехугольная, со стертым рисунком. Я рассмотрел только четыре углубления на лицевой стороне. Гугол выхватил, глаза полезли на лоб, завопил:
– Так это же… это же монета времен императора Железоголового!.. Я думал, враки!.. Говорили, что тогда монеты еще не умели чеканить!
Я сказал брезгливо:
– Золото чеканить не умели, а железо ковать могли?
Он удивился:
– Конечно!.. Железо ведь перековывали из старых вещей древних людей. А золото учились добывать из шахт сами.
– Железо, – спросил я, – было раньше? Что за старые вещи?
Он пожал плечами:
– Никто не знает. Те люди не то погибли, не то ушли в глубокие пещеры. Все теперь знают, что были какие-то катастрофы, потопы, огненные бури. До самой большой катастрофы люди, говорят, были очень могущественными. Но это, может быть, и легенды… Вы, ваша светлость, помовайте этим амулетом над путем-дорогой, помовайте! Вот так, из стороны в сторону… Ого!
За час я наловил с десяток монет, потом развели костер, поджарили мясо и подогрели купленный в таверне хлеб, но главное – подогрели, вернее, наполнили энергией амулет. И хотя на подогрев его пришлось скормить почти целое дерево, но экономический эффект налицо: еще часа за три из пыли и грязи поднялось столько монет, что пришлось нести и Сигизмунду, что сперва отказывался брать в руки нечестивое золото. Вряд ли мы заработали бы столько даже на продаже всей рощи.
Гугол пел и плясал вокруг каждой монеты. Мое уважение возросло, когда я понял, что степень его ликования зависит не от размеров найденных монет, а от древности, редкости. Он даже пытался что-то прочесть, разгадать древние знаки, вопил в возбуждении, что вот про эту монету так и слыхом не слыхивали, из чего я заключил, что он и в нумизматике орел, он пробовал и мне совать эти монеты с истертыми знаками под нос, но я брезгливо отворачивался, как истый… нет, не рыцарь, а русский интеллигент, который делает вид, что живет совсем не по рыночным законам.
Явно здесь проходил какой-нибудь эквивалент из варяг в греки или Великого шелкового, ибо монеты попадались времен и Александра Македонского, и Цезаря, и Ашурбаннипала, и, возможно, легендарного Ария, прародителя всех чистых, красивых и вообще замечательных, как и монеты отвратительного Сима, прародителя всех нечистых, некрасивых и вообще гадов. Были монеты настолько дивные, что я только головой мотал и тут же передавал Гуголу. Он и сам жадно выхватывал их из моей ладони, как горячие пирожки. Но это жадность коллекционера, искателя чудес, так что негодовал только Сигизмунд, он, как истый талиб, не видел ценности в старых вещах, тем более в тех, что были сделаны еще до рождения Иисуса Христа.
Глава 17
В следующем селении обменяли с доплатой коней. Сигизмунд сторговал для себя пристойный кожаный панцирь, почти новый, купил боевой топор, два ножа. Один отдал Гуголу. Хотел купить и мне, но я глазами указал на молот.
Здесь тоже никто не мог предположить, куда мог уйти король Арнольд, и еще я заметил, что смотрели на нас с подозрением, как на соглядатаев Конрада. Не помогли даже золотые монеты, каждый качал головой и уходил, а однажды из-за забора в нашу сторону полетели камни и комья грязи.
Привал устроили на холме в миле от села. На самой вершине, совершенно лысой, даже трава не растет, возвышался белый камень. Высотой в два роста человека, обе стороны срезаны как гигантским ножом, а на плоских стенах – множество знаков, значков. Земля у подножия тверже кирпича, я топнул пару раз и понял, что это в самом деле кирпич. От бесчисленных костров, что раскладывали у подножия камня – неплохо защищает от ветра, – земля спеклась до крепости гранита. В самой земле, ноздреватой, как шлак, кое-где темнеют угольки, теперь уже не совсем угольки, раз их не размывают ни дожди, ни снега, не выдувают ветры. Возможно, алмазы. Ну, какие-нибудь черные.
Гугол вытащил купленный нож и попытался что-нибудь нацарапать местное трехбуквенное, однако нож скользил как по стеклу.
– Колдовство, – сказал он раздраженно. Подумав, добавил: – Или наш героический друг купил нож из глины.
– А если этим ножом ткну тебя? – поинтересовался Сигизмунд холодно.
– С тобой уж и пошутить нельзя!
Гугол спрятал нож, отвернулся с достоинством, но, когда подул холодный ветер, сел к камню, упершись спиной.
– Нечестивое колдовство, – подтвердил Сигизмунд. – Не видно знака Христа!.. А раз так, то все бы здесь разрушить…
Гугол слушал его вполуха, взгляд его блуждал по моему молоту. Проговорил задумчиво:
– А вообще я смутно помню… можно сказать даже, знаю!.. Знаю, чем можно пробить доспехи, изготовленные гномами.
– Чем? – спросил я жадно. – У того гада доспехи были явно гномьи!
Он рассматривал меня очень внимательно.
– А вам в самом деле так важно… найти?
– Признаться, – ответил я с неловкостью, – мне очень не по себе, что отыскался гад, перед которым я совсем беспомощный. Понимаешь?
Он кивнул.
– Понимаю. Как будто впервые оказаться вообще без оружия в гуще битвы. Ладно… Есть такая Долина Стреляющей Смерти. Пока еще ни одному человеку не удалось пройти через нее живым. Да и зверю тоже… Но в вашем случае, ваша милость, и не надо ее пересекать. Достаточно помаячить на самом краешке и… уцелеть.
Я насторожился.
– Что там за суперснайперы?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Известно только, что какая-то трава.
Я вытаращил глаза.
– Трава?
– Ну, может быть, не трава, а бурьян. Или даже кустарник. Но не деревья, точно. Никто не говорил о деревьях. Словом, растет там такой чертополох… Вы знаете, как чертополох размножается? Хотя, простите, откуда вам знать такие вульгарные вещи…
Я опешил от вопроса, подумал, брякнул:
– Что-то с перекрестным опылением… Помню даже анекдот про пчелок. А что?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
