Фред посмотрел на нее, и в его глазах она прочитала тревогу.
— Что сказал доктор, Нора?
— Ты приехал домой пораньше, чтобы узнать об этом?
— Я беспокоился. Тебя долго не было.
Она положила на стол свою сумку.
— Мне надо было пройтись по магазинам. — Голос ее неожиданно для нее самой дрогнул. — Присмотреть какой-нибудь подарок.
Конечно, она не станет говорить, что это подарок для нее.
— Так какой диагноз тебе поставили?
— Со мной все в порядке. Я здорова, как лошадь. Доктор считает, что это нервное расстройство, вызванное нанесенной мне обидой.
Его губы плотно сжались.
— Может быть, ты сама это придумала?
Нора не могла сдержать слез и, закрыв лицо руками, зарыдала.
Лучше бы она умерла. Лучше бы ее машина упала в пропасть или врезалась в дерево. Тогда бы дети пожалели, что так плохо с ней обращались.
Она почувствовала, как руки Фреда обвились вокруг ее талии.
— Я люблю тебя, — нежно сказал он и привлек к себе. — Ты сводишь меня с ума, Нора, но я тебя люблю.
Она прильнула к нему всем телом и зарыдала, подумав о том, как пренебрегала им в последнее время.
— Я не достойна тебя.
— Да, не достойна, — попытался пошутить он. — Просто ты достойна быть счастливой, как я полагаю.
Она слегка отстранилась от него, чтобы увидеть его глаза, и улыбнулась сквозь слезы.
Что бы она без него делала? И сразу же опять вспомнила, как вчера нагрубила мужу. А ведь именно ее забывчивость стала причиной его неприятностей.
— Ты мне всегда все прощаешь. — Она прекрасно понимала, что на свете нет человека добрее, чем Фред. Его удивительная душевна мягкость всегда привлекала ее.
— Нам надо что-то делать, Нора. Так продолжаться не может.
На какое-то мгновенье ее охватил животный страх. Точно так же начинались два ее предыдущих развода. Сначала ее нежно ласкали, а потом отталкивали.
«Ты была первой женщиной, которую я полюбил», — сказал ей Брайан за день до их расставания. Теперь у нее осталась только его прощальная записка, если не считать квитанций о переводе денег на содержание детей. Удивительно, как исчезают мужчины: быстро и бесследно. Эго было непостижимо.
Правда, расставание с Дином получилось не таким легким.
«Если ты захочешь что-нибудь сказать мне, передай через своего адвоката».
Нора внутренне содрогнулась, вспомнив об этом.
Я не переживу еще одного развода. Господи, помоги мне. Я не переживу.
Она сделает все, что захочет Фред, только бы не очередной развод. Как измучила ее бесконечная борьба. Она устала и от жизни от самой себя.
— Наверное, ты прав, — сказала она кротко. — Как нам быть?
— Для начала надо встретиться с пастором.
— Я ему не нравлюсь. — Hора высвободилась из объятий мужа. — Я была у него пару недель назад, просила помочь мне.
— И что?
Она скрестила руки на груди, словно приготовилась к защите:
— Он сказал, что я не христианка.
— Почему он так считает?
Нора почувствовала, что муж не верит ей.
— Он не прямо высказался, а намекнул.
— И что же ты ему ответила?
— Напомнила, сколько денег мы отдали за все годы, что были прихожанами, и ушла.
— Я и раньше подозревал, что он так думает, — совсем тихо и задумчиво произнес Фред.
— Что-то не припоминаю.
Фред молчал, понимая, что слова не нужны. Ей и без того было стыдно, неловко и неспокойно. В чувствах и в мыслях царила такая неразбериха. Не хотелось думать ни о пасторе, ни о том, что он сказал, ни о том, что она ответила…
Нора повернулась к Фреду:
— Может, съездим куда-нибудь на недельку? Например, в Сан-Франциско. Попробуем разобраться с нашими проблемами. И побудем там вдвоем, только ты и я.
— Мы и так здесь вдвоем, Нора.
Эти слова задели ее за живое.
— Не надо напоминать мне, что Энни, не попрощавшись, ушла из дома, — с обидой в голосе проговорила она и отвернулась от мужа. — Фред, ты жесток, а у меня был тяжелый день. — У нее снова разболелась голова. — Сегодня утром я позвонила Энн-Линн. Не знаю, был ли у нее действительно урок или она соврала мне, чтобы прекратить разговор, но она даже не захотела выслушать, как мне плохо и какие трудности я переживаю, — с горечью проговорила она.
Если посмотреть со стороны, то ничего особенного с ней, Норой, не происходит. Все это лишь ее фантазии. Стресс. Кто виноват в том, что с ней случилось?
Фред обнял ее за плечи:
— Энни уже взрослая, Нора. Ты не можешь заставить ее вернуться домой и снова стать твоей маленькой доченькой.
— А я и не заставляю.
У него опускались руки, когда он понимал, как трудно ей что-либо доказать.
— Разве нет? Да все время, пока она жила здесь, ты управляла ею. А ей надо научиться жить самостоятельно.
— Да, ты не пыталась, ты просто делала это. Бедная девочка не могла вздохнуть без того, чтобы ты не сказала ей, сколько глотков воздуха следует сделать.
— Как ты можешь такое говорить? Все, что я делала, было продиктовано моей любовью к ней.
— Сколько я знаю тебя и Энни, ты только и делаешь, что распоряжаешься ею. Она не видела твоей любви — один контроль. Более того, могу сказать тебе, что горжусь Энни. Она молодец, что нашла в себе силы уехать.
Нора не поверила своим ушам.
— Гордишься?
— Да, горжусь!
Волна бешеной злобы поднялась в ее душе.
— Тебе просто надоело ее присутствие здесь. Ты это хотел сказать? Ты просто ревнуешь Энни ко мне. Ты никогда не понимал, что по духу мы с ней близкие люди. Потому что она не твоя, а моя дочь.
Нора видела, как он мрачнеет от этих слов, как переживает. И пусть мучается. Он первый обидел ее.
— Ты только и ждал ее ухода, чтобы я могла принадлежать одному тебе и выполнять любые твои желания.
Она извергала поток гневных слов, а в душе призывала себя остановиться.
Зачем ты так унижаешь его? Остановись! Остановись!
Но поток слов не иссякал, унося с собой все добрые намерения и оставляя им обоим горечь обиды и сожаление.
Сколько же слов надо сказать, чтобы нанести непоправимый ущерб человеку?
Наступила долгая пауза, и после тягостного молчания раздался тихий голос Фреда:
— Хоть когда-нибудь в своей жизни, Нора, ты сделала то, что хотел кто-то другой, а не ты сама?
— Я всегда все делала для других. Для своих детей с момента их рождения. Тебе не понять, потому что у тебя нет своих детей.
— Я хотел, Нора, чтобы они были, но ты не захотела.
— Только не надо упрекать меня, Фред. Как можно было заводить ребенка, когда Майкл учился и Энни нужно было уделять внимание. — По выражению лица Фреда она поняла, что ее слова не долетают до него и, словно эхо, возвращаются к ней. — Я люблю Энни.
— Может быть, и любишь, но себя ты все-таки любишь больше. Ты во всех и во всем прежде всего любишь себя.
Она набросилась на Фреда, как мать, у которой отнимают ребенка:
— Как только у тебя язык повернулся сказать такое после всего, что я сделала для детей? Когда Энни уехала, я лишилась всего. Ты не мог не видеть, как я переживала!
— О да, я видел. Все видели. Но только ты потеряла совсем не детей и не по этой причине несчастна. Ты потеряла возможность контролировать дочь. Ты не думала о самой Энни, о ее будущем. Тебе хотелось, чтобы дочь жила по твоим законам.
— Но она сама хотела поехать в этот колледж.
— Нет, Нора. Хотела ты. А раз ты этого хотела, то и ехала бы учиться сама. Я всегда хотел задать тебе один вопрос. Почему ты не пошла учиться? Что тебя останавливало?
— О чем ты говоришь! В сорок пять лет я должна была сесть за парту?
— Вот видишь, как ты сопротивляешься, чтобы жить, как тебе хочется? А других ты принуждаешь, не спрашивая об их желаниях. Все, к чему сводилась твоя забота, это запугать детей и не дать им жить самостоятельно.
Нора пришла в ярость.
— Как ты можешь говорить такие жестокие вещи?
Фред вздохнул:
— Могу, потому что это горькая правда, и ты, наконец, должна услышать ее от человека, который любит тебя.
— Любит? Да разве это называется любовью? Тебе не дано понять, что в любви превыше всего!
Фред уселся перед телевизором и стал смотреть на экран.
— А ты никогда не спрашивала себя, почему Майкл не звонит и не приезжает? А ведь он был первым, кто сбежал от тебя. Heт, пожалуй, первым был Брайан Таггарт.
Вот этого издевательства она уже не могла вынести.
— Я ненавижу тебя. — И слезы потоком, хлынули из ее глаз.
— Потому что никогда прежде ты не смотрела правде в лицо.
— Это неправда. Майкл беспокоится.
— Интересно о ком? — щелкнув пультом, спросил Фред.
О себе самом, — пронеслось в голове у Норы. Но она не собиралась сдаваться.
