— А что, если я голодная?
— Я отведу тебя под душ!
Всего двадцать минут назад Линнет была еще в детской пижамке с эмблемой фирмы «Уитабикс». Теперь же, в бледно-желтом шелковом платье от «Кейт Гринауэй» и лакированных детских туфлях-лодочках она была прекрасна, как фарфоровая фея. К ее огромной радости, Линнет оказалась единственной подружкой Руфы. Эдвард, будучи блюстителем традиции, надел ей на шею золотой медальон в форме сердечка. По совету Руфы он дал девочке две игрушечные свечки, подходившие по размеру для Братьев Рессани. Но и без подарков Линнет положительно относилась к Эдварду. В ее глазах он был человеком, который привнес в дом порядок, а она с некоторых пор полюбила порядок и с удовольствием прожила несколько недель в чистом коттедже рядом с Полем Члоу. Хотя Линнет по-прежнему спала с Лидией, она надоедала братьям Биккерстаффам, требуя поскорее закончить ее новый, выкрашенный в розовый цвет будуар.
Руфа потрогала венок из желтых розовых бутонов на маленькой темной головке.
— Она и сама как принцесса, правда?
— Даже лучше, — сказала Нэнси. — Настоящие принцессы ревнивы. Я сама ревную.
На Нэнси было облегающее строгое платье из темно-золотистого шелка, на голове — черная шляпа с большими прямыми полями. Селена, выкроившая пару дней между съемками, появилась в короткой юбке и узкой шелковой бледно-голубой блузке. Ее подстриженные волосы стали серебристо-белыми, и Роза не могла свыкнуться с ее элегантной оригинальностью. Селена мало рассказывала о своей загадочной жизни, которая, видимо, устраивала ее. Вчера она просидела весь обед, ни разу не раскрыв книгу. Она стала холодной и отрешенной и относилась ко всем с почтительной любезностью, будто рассматривала окружающих в уменьшающие линзы бинокля.
Лидия — дитя природы — мало заботилась о нарядах. Руфа взяла все в свои руки и купила ей длинное фиолетовое платье от «Гоуста». В нем Лидия выглядела на удивление молодой. Она отказалась от шляпы и распустила свои длинные локоны.
Роза была неузнаваема в платье и широкополой шляпе из мокрого шелка в крапинку. Впервые за многие годы она сделала макияж.
— О'кей, девочки. Время не ждет. — Роджер — в сером смокинге — появился в дверях. — Машины поданы, а я поклялся Эдварду, что мы не опоздаем. — Он был посаженым отцом Руфы и по этому случаю срезал свои косички.
Час пробил. Роза и ее дочери не без удивления смотрели друг на друга, пытаясь осознать реальность происходящего. Они были теперь новыми женщинами в новой жизни и новой обстановке. Кухня была закончена всего три дня назад, и они еще не привыкли к отсутствию убожества. Покосившиеся, прокуренные стены сияли чистотой. Гнилые деревянные буфеты заменены новыми. Плита, эта музейная редкость, заботливо отреставрирована. На кухонном столе выстроилась батарея винных бутылок, кругом — огромные букеты роз и лилий. В большом холле стояли четыре длинных украшенных цветами стола.
— Невероятно, — сказала Нэнси. — И все это сделала ты. Ты сказала, что выйдешь за богатого, и сделала это.
Руфа неуверенно улыбнулась.
— Получилось не так, как я думала. Я была глупа, полагая, что могу пройти через все это с любым богатым человеком. Слава Богу, им оказался Эдвард.
— Ну, что касается меня, — сказала Роза, — я бы не возражала, если бы моим зятем стал Тигр Дурвард.
Это вызвало у всех неуверенный раздраженный смех. Тигр Дурвард стал объектом семейных шуток. После нескольких недель безуспешного преследования Рошана он ушел в монастырь. Оттуда он вышел успокоившимся и трезвым и продолжил преследовать Рошана с новыми силами. Убедившись, что Нэнси не возражает, Рошан дважды отобедал с остепенившимся повесой и пригласил его на свадьбу в качестве своего полуофициального друга. Ждать долго не придется, решили все, скоро Тигр выйдет из спячки и даст бульварной прессе очередной повод для кривотолков.
Женская часть семьи Хейсти нуждались в поддержке. Приближалась годовщина: Настоящий Мужчина умер тихим, теплым, солнечным днем, похожим на сегодняшний. Когда в последний раз они собирались в сельской церкви, там стоял гроб Настоящего Мужчины. Стол и тогда был уставлен вином, но все пребывали в состоянии шока, граничившего с безумием. Теперь они молились — хотя никто не озвучивал этого — за то, чтобы свадьба Руфы знаменовала собой окончание траура.
— Роза, Нэнси, Лидия и Селена — в первую машину, — командовал Роджер. — Ру, Линнет и я последуем за вами ровно через десять минут. Начинайте движение; Эдвард проверяет мою точность по хронометру.
Роза снова посмотрела на Руфу, а затем учтивого поцеловала ее. Чувствуя, что дочь нисколько не изменилась, как это могло бы следовать, судя по ее элегантному внешнему виду, она тут же заключила ее в крепкие объятия.
— Ты выглядишь великолепно. Настоящий Мужчина гордился бы тобой.
— А это порадовало бы его? — спросила Руфа.
— Да, если бы он выкроил время на размышление, — сказала Роза. — Он любил Эдварда. Другому бы он тебя не отдал.
* * *
«Прости меня, Элис, — размышлял Эдвард. — Прости за то, что я люблю ее так сильно, что осмеливаюсь жениться на ней».
Руфа нежно улыбалась ему с другого конца придела. Он же до сих пор опасался, что в последний момент она отменит свадьбу. Раньше он не мог позволить себе мечтать о Руфе в подвенечном платье, но вот она здесь — настолько красивая, чтобы разбить сердце любого.
Но я буду заботиться о ней, обещал Эдвард тени Настоящего Мужчины.
Он практически не спал в эту ночь, в последний раз созерцая тень Элис. Как хорошо, подумал он, что он не венчался с ней в этой церкви. Они удрали тогда в Лондон, чтобы избежать висевшего над ними неодобрения старой миссис Рекалвер. Настоящий Мужчина осуждал его: почему он не сделал его своим шафером, а его хорошеньких маленьких дочерей — подружками невесты? Ну, слава Богу, этого не произошло, иначе сейчас он чувствовал бы себя еще более неуверенно.
На этот раз шафером Эдварда был его старый приятель из Сандхерста, ныне полковник шотландского полка. Его жена и две дочери-подростки стояли в церкви на стороне Эдварда, вместе с фермерами, составлявшими его круг. Судя по их лицам, они с трудом верили, что Эдварду удалось заполучить такую женщину. Да и сам он не очень этому верил. Чтобы пройти через все это, он должен прогнать всех призраков — мертвых и живых.
* * *
— Низойди на нас, о Божественная любовь, — пел Берри. — Разыщи мою душу…
Люди часто поют эти гимны на свадьбах. Меньше чем через три недели все будут петь на их свадьбе с Полли. Он до последнего не верил, что свадьба состоится, до тех пор пока он не увидел изменившуюся Руфу. Невозможно было представить, что совсем недавно она стряпала обеды для его знакомых.
