И когда граф Фландрский удалился от лагеря на расстояние двух арбалетных выстрелов, его советники сказали ему: „Сеньор, вы совершаете ошибку, собираясь сразиться с императором так далеко от лагеря… а если вы послушаетесь и повернетесь к палисаду (острог вокруг лагеря — Авт.), то там, находясь в большой безопасности, вы и станете поджидать императора, коли он пожелает сражаться“. Тогда граф Фландрский повернул назад к палисаду… А граф де Сен Поль и мессир Пьер Амьенский не захотели повернуть назад, но… остановились со всеми своими людьми прямо посреди поля. Когда отряд графа де Сен-Поля и мессира Пьера Амьенского увидел, что граф Фландрский отходит назад, рыцари сказали все разом, что граф Фландрский совершает нечто весьма постыдное…
Когда рыцари боевого отряда графа Фландрского увидели, что граф де Сен-Поль и мессир Пьер Амьенский не отошли вслед за ними… они подошли к графу и сказали ему: „Сеньор, вы совершаете весьма постыдное дело, не выступая вперед, и знайте, что если вы не двинетесь, мы не останемся верны вам!“. Когда граф Фландрский услышал эти слова, он пришпорил своего коня и вслед за ним все остальные… нагнали боевой отряд графа де Сен-Поля и мессира Пьера Амьенского…
И когда наши ратники достигли вершины холма и когда император увидел их, то он остановился и все его люди тоже, и они были так ошеломлены и ошарашены… Между тем… другие боевые отряды императора, которые были посланы в обход лагеря французов, повернули обратно… Император отступил в Константинополь… Когда император отступил, пилигримы тоже вернулись в свои палатки, скинули доспехи, и когда они сложили оружие, то венецианцы… пришли… и сказали: „… А мы-то слышали, что вы сражаетесь против греков и очень испугались за вас и вот явились к вам на подмогу“… Когда приблизилась полночь, император бежал из города» [729], с. 34–39.
Отметим, что Робер де Клари в своем описании не касается подробностей сражения. Его взгляд — как бы из ставки вождей, взгляд «штабного офицера». Основное внимание уделяется спорам военачальников, направлению движения войск в целом. Поэтому полезно дополнить рассказ Робера де Клари другими источниками. Воспользуемся известной «Историей» Никиты Хониата. Он описывает «битву у кораблей» как весьма кровопролитную. «Семнадцатого числа месяца июля неприятели (то есть крестоносцы — Авт.) положили и с суши и с моря произвести решительное нападение, по-видимому, с намерением… вступить после того в переговоры, потому что во всяком случае выигрыш должен был быть на их стороне. И вот они стали со своими кораблями против Петриона …, укрыв их воловьими кожами, чтобы защитить от огня… Таким образом, по данному знаку одновременно начался общий приступ и СТРАШНАЯ — БИТВА ЗАРЕВЕЛА ПОВСЮДУ. Латиняне, действовавшие тараном, пробив стену… открыли доступ внутрь, однако союзными римлянам пизанцами и секироносцами варварами были мужественно отражены и должны были отступить, большей частью получивши сильные раны» [933:2], с. 221.
Затем Хониат пишет, что император, собрав войска, лично выступает из Царь-Града навстречу крестоносцам и устрашает их. «Двинувшись таким образом из дворца, царь собрал вокруг себя большой отряд конницы и сосредоточил значительную пехотную фалангу, в состав которой вступил весь цвет городского народонаселения, так что сухопутное неприятельское войско, увидав вдруг такое огромное ополчение, вздрогнуло от ужаса» [933:2], с. 222–223. Однако по какой-то непонятной Хониату причине византийский император отступает. «Едва только, построив войско, он выступил за стены города… с намерением крепко стать против латинян, как немедленно с крайним стыдом и позором отступил назад, придав своей попыткой сопротивления еще более надменности и дерзости неприятелю, который, потрясая копьями, горделиво шел по пятам отступавших римлян» [933:2], с. 223. На этом битва кончается. Ночью император Алексей покидает город, и горожане сажают на престол свергнутого Алексеем Исаака Ангела, а также его сына Алексея Ангела, прибывшего с крестоносцами и находившегося в палатке маркиза Монферратского [933:2], с. 226, [729], с. 39.
Теперь обратимся к «античному» Гомеру. Илиада начинается с того, что верховный вождь греков Агамемнон ссорится с Ахиллесом. Оскорбленный Ахиллес отказывается от участия в битве. «Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий: „Царь, облеченный бесстыдством… Посрамленный тобою, я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ“. Быстро воскликнул к нему повелитель мужей Агамемнон: „Что ж, беги, если бегства ты жаждешь! Тебя не прошу я ради меня оставаться; останутся здесь и другие“» [180:0], с. 12–13.
Затем Агамемнон решает победить троянцев и без Ахиллеса. Он отдает приказ начать наступление. Однако взять Трою не удается. Более того, троянцы оттесняют греков, окружают лагерь, сооруженный ими и обнесенный стеной и рвом, врываются в лагерь и собираются поджечь корабли греков. На рис. 2.45 приведены «античные» гравюры, изображающие Аякса, защищающего корабли греков от троянцев.
Греки многократно просят Ахиллеса вступить в битву и забыть обиду, рис. 2.46. Однако он долго не соглашается. На рис. 2.47 и рис. 2.48 приведены два старинных изображения отдыхающего, бездействующего Ахилла. На рис. 2.49 показаны Ахилл и Аякс, играющие в кости. Все это время сражение идет с переменным успехом, но в целом оно неудачно для греков. Все осуждают Ахиллеса за его гордость и нежелание помочь остальным. Наконец в 19-й песне, которая так и называется: «Отречение от гнева», Гомер сообщает, что Ахиллес решил все-таки забыть обиду и лично вступить в бой, рис. 2.50 и рис. 2.51. Перед этим он направляет в битву своих воинов-мирмидонцев и говорит им, в частности, следующее:
«Каждый из вас, мирмидонцы, теперь да воспомнит угрозы, коими в стане, во дни моего справедливого гнева, вы угрожали врагам; и меня вы тогда оскорбляли: — Лютый Пелид, — говорили, — от матери желчью ты вскормлен! Бесчеловечный, друзей пред судами насильственно держишь» [180:0], с. 374.
Рис. 2.45. Аякс защищает греческие корабли от троянцев. «Античные» гравюры на камне. Взято из [524:1], с. 608, илл. 671
Рис. 2.46. «Ахилл отказывается участвовать в сражении». Картина Ингреса. Взято из [524:1], с. 609, илл. 674
Рис. 2.47. Ахилл отдыхающий. «Античная» резьба на камне. Взято из [524:1], с. 608, илл. 672
Рис. 2.48. Ахилл, играющий на лире. «Античная» резьба на камне. Взято из [524:1], с. 608, илл. 673
Рис. 2.49. Ахилл и Аякс, играющие в кости. Фрагмент росписи амфоры. Эксекия. Якобы 530–525 годы до н. э. Ватикан. Взято из [533], т. 1, с. 10
Рис. 2.50. Битва Ахилла с Мемноном. Рисунок на «античной» вазе. Взято из [524:1], с. 630, илл. 700
Вступив в битву, Ахиллес отгоняет троянцев и заставляет их скрыться в Трою. Однако город ему взять не удается.
«Тою порою трояне, бегущие с поля, толпами радостно к граду примчались; бегущими град наполнялся… С ужасом в город вбежав, как олени младые, трояне пот прохлаждали, пили и жажду свою утоляли… Так сокрушались трояне по граду. В то время ахейцы к черным своим кораблям возвратяся, на брег Геллеспонта, быстро рассеялись все по широкому ратному стану» [180:0], с. 508, 527, 528.
Рис. 2.51. Битва Ахилла с Телефом. Рисунок на «античной» вазе. Взято из [524:1], с. 644, илл. 721
Собственно, этим исчерпывается содержание Илиады. Гомер добавляет лишь описание того, как троянцы оплакивают погибшего под стенами Трои Гектора. На рис. 2.52 показан «античный» барельеф, изображающий Приама у ног Ахилла, — см. слева; часть барельефа повреждена, и фигура Ахилла утрачена, а также оплакивание Гектора. На рис. 2.53 приведен еще один «античный» барельеф «Приам у ног Ахилла».
Рис. 2.52. Приам у ног Ахилла. Фигура Ахилла слева сбита. Троянцы несут тело Гектора. Взято из [524:1], с. 622, илл. 690
Рис. 2.53. Приам у ног Ахилла. Взято из [524:1], с. 622, илл. 691
Описанная Гомером картина «битвы у кораблей» практически та же самая, что и у Робера де Клари. Костяк событий следующий.
• ПОДСТУПИВШЕЕ К ГОРОДУ ВОЙСКО СТАНОВИТСЯ ЛАГЕРЕМ У КОРАБЛЕЙ. Лагерь обносится стеной. Гомер говорит о ней достаточно много, подчеркивая ее мощь. «Твердыня крепкая, та, что воздвигли судам на защиту и окрест РВОМ обвели» [180:0], с. 271. У Робера де Клари стена упоминается вскользь. Тем не менее, о ней четко сказано. Употреблено слово «палисад», означающее: «Деревянное ограждение (из мощных бревен, заостренных сверху, врытых в землю и соединенных поперечными брусьями), которое воздвигалось вокруг лагеря» [729], с. 143. Если обратиться к другим первоисточникам, то мы найдем более подробное описание лагеря крестоносцев. Как и пишет Гомер, он был обнесен РВОМ. Никита Хониат сообщает: «Латиняне… подступили к Козьмидию… Грузовые суда, военные корабли и дромоны пристали здесь к берегу, а предводитель сухопутных войск устроил лагерь, обведенный отчасти РВАМИ И ЧАСТОКОЛАМИ» [933:2], с. 219.
