- Потому шо виновата! Вот ответь: ты его любишь? Да или нет?
- Ваня, иди к черту! Твой бы темперамент да в мирных целях.
- Нет, только прямо: да или нет? Тогда повешу трубку.
- Не-ет! И не хочу больше никого любить. Меня пусть любят, пылинки сдувают. А я в этот детсад отыгралась... Мама, могу я поговорить?!...С дед Пихто!.. Всё, Ваня. Вот передо мной подвенечное платье и билет на поезд - на вечер. И это ответ на все вопросы и все предложения. Будь здоров. Живи в любви. И - не сочти за труд: не звони больше. Я уезжаю в Омск к жениху. Он у меня нежный и сексуальный.
- Какой еще?...Да ты проститутка! - прогремел Иван. Короткие гудки были ему ответом.
- От падла упрямая! Замуж ей втемяшилось! На всё готова, лишь бы побольней! - Иван матюгнулся. Тело его подалось вперед. Руки с силой обхватили подлокотники кресла. Вскочив, крупными шагами заходил по комнате. Он искренне чувствовал себя брошенным. Вновь зазвонил телефон, - такси ждало внизу.
Что ж, в самом деле, - счет пошел на часы.
- На вокзал, - неприязненно бросил Листопад, усаживаясь в машину. Его непрерывно потряхивало, губы что-то шептали, и с них то и дело срывался мат, заставляющий водителя встревоженно коситься.
- А вот хрена ей, а не замуж! - вдруг прорычал Иван. - Сворачивай к мосту.
- Куда именно? - уточнил водитель.
- На кудыкину гору! Замуж она захотела. Я вам устрою адскую свадьбу. Пошел, сказано! Машина, понукаемая беспокойным пассажиром, рванула с места.
* Такси въехало под арку кирпичного дома, остановилось у одного из подъездов.
- Ждать! Я тут вещичку одну заберу. Вместо себя портфель оставляю, - коротко бросил Листопад, выскакивая из машины. Знобкий майский вечер пахнул в Ивана сыростью.
Он вернулся к водителю.
- Какое-нибудь одеяло есть?
- Да вообще-то...
- Давай. Шофер, поколебавшись, вышел, раскрыл багажник, отодвинул ящик с инструментом, выудил из-под него потертое верблюжье одеяльце, излучающее аромат бензина.
- Сойдет, - Иван выдернул одеяло, на ходу встряхнул пару раз.
Взбежал на четвертый этаж. Не давая себе времени одуматься, позвонил. Дотронулся до виска, - вена пульсировала сумасшедшими толчками. Всё в нем неистово подрагивало. К жениху она собралась, профура!
В квартире оставалось тихо, - стало быть, Вика ушла, а глуховатая мать, видно, сняла слуховой аппарат и звонков не слышит. Он позвонил еще раз, - более требовательно. И чем более очевидным становилось, что трезвонит он в пустоту, тем с большей яростью жал он на звонок. Заскрипела цепочка на двери напротив. Выглянула всклокоченная старуха.
- Испарись! - Иван развернулся яростно, и противоположная дверь сработала захлопнувшейся мышеловкой.
Зато чудесным образом ожила викина квартира.
- Ваня! Прекрати названивать и убирайся! - раздалось изнутри. Грудь Ивана сдавило от радости: всё-таки она оказалась дома.
- Открой! - потребовал он. - Надо переговорить.
- Уходи! Ты и так шумишь на весь подъезд. Хочешь дождаться, когда кто-нибудь вызовет милицию?
- Та пусть себе вызывают. - Угу! Тебе сейчас самое время в милицию загреметь. Убирайся, Иван. Я тебе по телефону всё сказала.
- Так потрудись сказать то же - в лицо. Или - заподло дверь открыть?! - Иван с силой пристукнул ногой.
- Сломаешь.
- Сам сломаю, сам починю! Открой же. Или хочешь, чтоб я на весь подъезд сказанул про нас с тобой?!
Голос его загремел нешуточно. Послышались звуки шлепанцев на верхнем этаже. Из соседних квартир никто не высовывался лишь по одной причине: робость мешала преодолеть любопытство.
Иван, размахнувшись, ударил по двери подошвой ноги. Обивка порвалась, доска треснула, готовая сломаться от следующего удара.
Дверь распахнулась изнутри. Виктория, в легком домашнем платьице, с разметавшимися рыжими волосами, подрагивая ноздрями, перегородила собой вход в квартиру.
- Да что ж ты, наконец, за идиот?!.. Потемневший взгляд ее перехлестнулся с восхищенным Ваниным.
- Никому не отдам! - коротко произнес Иван.
Он захлебнулся от восторга. Рывком расправил верблюжье одеяльце и, прежде чем Вика среагировала, подхватил ее на руки.
- Да ты!.. Я даже без ключей. И без документов.
Не отвечая, Иван сжал в ладони стоящую на тумбочке женскую сумочку, ногой захлопнул дверь.
- Не смей, тать!.. Есть же границы. Помогите! - взвизгнула она.- Господи, что ж ты делаешь? - Невесту краду! - клокочущим голосом ответил он. Прижимая к себе, зашагал вниз. Прямо с ношей на руках Иван втиснулся на заднее сидение. Таксист, не скрывая изумления, смотрел на извивающуюся полуголую "вещичку", что с трудом удерживал шелапутный пассажир. - Немедленно отпусти. Слышишь, я тебя сдам в милицию! Я ж, считай, без всего, дурак, - зло бросила Вика.
- Гони, - коротко потребовал Иван.
- Не смейте! Вы будете соучаст!...- пискнула она.
- Гони, сказал! - высвободив левую руку, Иван долбанул ею по спинке водительского сидения так, что водителя едва не ударило лбом о баранку. - Или полтинник сверху, или выкину на хрен!
Проклиная минуту, когда взял чумового пассажира, таксист завел двигатель, размышляя, каким маршрутом поехать, чтоб по пути оказалась милиция.
- Имей в виду, не отпустишь, - я тебя сдам! - пообещали сзади.
- Люблю!
- А я ненавижу! Жизнь мне искромсал. Ванька, не смей! - женский голос прервался. Таксист увидел в зеркало заднего вида, как женская ручка, сперва энергично дубасившая по здоровенному загривку, сделалась вялой и обхватила мужскую шею.
- Что ж ты такой непутевый на мою голову? - выдохнула она. - У меня ж вечером поезд. Меня жених встречать будет. - Хрен ему! Полетишь завтра со мной в Сочи, - объявил Листопад. - Устроим медовый месяц.
- Полетишь, как же! - Вика кое-как освободилась. - Да в Сочи на самолет за неделю пишутся. Или забыл, что курортный сезон начался? А звонить никому нельзя. Ты теперь опрысканный.
Она показала язычок.
- Обойдемся без блата, - беззаботно отреагировал Иван. Он вновь склонился над водителем, примирительно потрепал по плечу. - Приплюсуй десятку и - заверни к кассам аэрофлота.
Водитель еще раз скосился. Милиция, по счастью, не понадобилась.
* В зал аэрофлота Иван вошел, волокя следом упирающуюся Вику, которую укутал в собственный плащ.
Кассы оказались закрыты. Они попали под обеденный перерыв. На стульях разместилось десятка полтора ожидающих.
- Всего-то! А ты боялась, - Иван шагнул к стойкам.
- Список в углу! - встревоженно предупредили его.
В самом деле на журнальном столике лежало три листа, густо испещренных фамилиями. Последняя - под номером 154.
- И надолго это? - Листопад нахмурясь повертел список в руках.
- Как повезет. Дня на три, - желчно пояснил один из ожидающих. - Каждые три часа перепись.
- Что, съел? - мстительно шепнула Вика.
- А у вас какие номера? - полюбопытствовал Листопад.
- Это у кого как. У меня так уже сорок четвертый. Если повезет, перед закрытием куплю. У других - дальше.
- А где ж начало списка?
- Так обед. Отошли. Соберутся к открытию.
Иван прикидывающе глянул на часы, - до открытия оставалось двадцать минут. - Ванька, только без своих номеров, - испугалась Вика. Но глаз его уже закосил. Под перекрестными взглядами он вдруг ме-едленно приподнял все три листа и демонстративно разорвал их. Сначала вдоль. Затем, так же преспокойно и неспешно, - поперек.
Еще раз. И - еще.
В зале установилась потрясенная тишина. На глазах у всех свершилось святотатство. - Он порвал списки, - тихо произнес кто-то. И тотчас по залу зашелестело, готовое взорваться криком: - Он порвал списки.
Вика прикрыла глаза, не сомневаясь: сейчас начнут бить. - Тихо, граждане! Эти списки были незаконные! - во всеуслышание объявил Иван. - Я проверил. В них полно исправлений и сомнительных зачеркиваний. Многие фамилии по два раза. Должно быть, продают свою очередь, а стало быть, стяжательствуют. Наживаются на дефиците. Мафию они тут, видишь ли, развели. А мы не станем в эпоху гласности мириться с пережитками застоя. Он подхватил чистый лист, достал ручку.
- Записываемся заново. Шоб отныне всё по-честному. Кто у нас первый?
Ошарашенное молчание было ему ответом.
- Девушка, - Иван ткнул в Вику. - Как Ваша фамилия? Ну?
- Так...э, - протянула Вика.
- Записываю. Вам два билета. Так, следующий. Вы, гражданин, летите? - он ткнул ручкой в номер сорок четвертый, как раз набравшего воздуха для гневного крика. - Фамилия? Будете вторым.
- Прянишников! - воздух с шумом вышел наружу.
- Записал.
С дальнего места подскочил лысоватый мужчина:
- Как это он вторым? - выкрикнул он. - Если я сорок первый - на три номера вперед его!
- Был сорок первым, станешь третьим, - миролюбиво объявил Иван. - Отныне всё будет по справедливости. Фамилия?
- Меня пиши! - от окна торопилась пожилая женщина. - Я сто тридцать восьмой была.
- Что значит сто тридцать восьмая?! - к Листопаду пробился патлатый, растерянный парень в косоворотке и с гитарой. - Какая еще там сто...? Я вообще - одиннадцатый! По какому праву?
