Не кочегары мы (пока), но плотники
Дачный ажиотаж долгие годы проходил мимо нашей семьи. Еще в пятидесятые годы, когда только-только начали организовываться дачные товарищества, я с недоумением наблюдал за энтузиастами этого дела и никак не мог понять, что можно найти интересного в копании в земле, в выращивании овощей и фруктов. В то время и немного позже вступить в одно таких товариществ было не очень трудно, но потом желающих стало значительно больше, чем мест в организуемых садоводствах, несмотря на то, что садоводства начали создаваться во всех районах Ленинградской области и даже за ее пределами.
С годами оценки и интересы у людей, как известно, меняются. После 40-45 лет и мне захотелось иметь свой домик и свой участок земли. В нашем институте ничего реального не намечалось, и я начал нажимать на Нонну, чтобы она выяснила ситуацию у себя на работе. Но и у них тоже было глухо. Тогда мы решили попробовать поискать недорогой участок с построенным домиком в хорошем районе. Денег свободных у нас не было, но мы, прежде всего, я, настолько разохотились, что готовы были доже продать нашу автомашину. Искали мы несколько лет, но ничего подходящего не нашли: либо дорого, либо неинтересно. И вот однажды, Нонна сообщает, что их институту выделяют место для нового садоводства примерно на сто участков в районе Синявино, недалеко от Ладожского озера. Я посмотрел по карте и обнаружил, что это где-то недалеко от тех мест, где мы не так давно рыли землянку. И загорелся.
Летом 1973 нас, сотрудников института “Гидроприбор” и членов их семей, изъявивших желание приобрести садовые участки в садоводстве "Приозерное”, пригласили посмотреть выделенное место и принять участие в первой общественной работе. Работа состояла в вырубке деревьев в лесу для улицы, вдоль которой будут нарезаться нам участки. Место нам понравилось. От Ленинграда 70 км, в то время это уже не считалось большим расстоянием, в лесу и в полукилометре от южного берега Ладожского озера. Причем, между нами и озером было два канала. Первый канал, Петровский, построенный еще Минихом, полтора-два века уже не использовался по назначению, зарос по берегам деревьями и кустарником, сузился, имел удивительно живописный вид. Весной, как потом выяснилось, это был любимый плацдарм для соловьев.
Канал на всем своем протяжении примыкал к дороге, главной дороге этого района, имеющей то же название – Петровская. В 100-150 метрах от Петровского канала проходит еще один канал, Новоладожский, построенный во второй половине девятнадцатого века. Этот канал судоходный, многоводный и поныне широко используемый судами, идущими в обход порой опасного Ладожского озера. После вырубки просеки мы пошли на канал и получили большущее удовольствие от купания в прохладной чистой воде, которая слегка мутнела от глины после прохождения пароходов и катеров.
Затем состоялась жеребьевка и выбор участков. Под влиянием моего знакомого, ранее упоминавшегося Саши Мокеева, также оказавшегося в нашем коллективе, я взял участок не на будущей дороге, а значительно удаленнее, прямо в лесу, якобы для того, по идее Саши, чтобы воспользоваться деревьями, растущими на участке, в качестве строительного материала. Уже через пару недель мы с Мишей, вооруженные лопатой, топором, ножовкой, рулеткой и мотком проволоки, разыскали наш участок. Действительно, это был лес, но далеко не строительный. Кроме того, совершенно было непонятно, как сюда сможет пробраться транспорт и когда такая возможность появится. Я понял, что допустил ошибку и решил участок сменить. Благо в то время количество желающих иметь участок в новом садоводстве среди сотрудников «Гидроприбора» было меньше числа самих участков.
С этого началось длительное блуждание от одного участка к другому, которые по тем или иным причинам мне не нравились. Наши будущие соседи и друзья уже не удивлялись, когда изредка, но все же появлялась два мужика, Миша и я, со стандартным набором инструментов, я его перечислил выше, делающие вид, что они осваивают очередной участок. Так продолжалось почти два года. За это время многие садоводы не только выкорчевали деревья на своих участках и подготовили часть своей земли для посадок, но и построили так называемые времянки, вполне пригодные для жилья. А я, наконец, нашел то, что пришлось по душе, и впоследствии это место стало самым любимым и для нас, и для наших животных на протяжении четверти века.
Я окончательно определился с участком в конце лета 1974, но в этом году подготовкой к строительству дома заниматься уже не стал. Зато с начала следующего, 1975 года, все мои мысли были сосредоточены на будущем доме, его строительстве и, прежде всего, на приобретении необходимых строительных материалов. Я уже писал о том, что моя заработная плата была по тем временам не такая уж маленькая. Люди и с меньшим достатком позволяли себе приобретение полноценного нового строительного материала, который не только определял качество дома, но существенно облегчал сам процесс строительства.
Однако мы вели наше хозяйство таким образом, что у нас не образовывались какие-либо реальные сбережения. А в описываемые годы я только-только рассчитался с долгами, которые был вынужден сделать в связи с покупкой новой автомашины. Короче говоря, я решил там, где это будет возможным и допустимым, приобретать материалы, бывшие ранее в употреблении. Прямо скажу – мне повезло. За очень небольшую плату я приобрел стройматериалов на одну большую автомашину на Ноннином предприятии и еще на две такие же – на своем. Чего там только не было: и старые доски, и балки из разобранных конструкций, и совершенно новые доски, в каждой из которых, для отвода глаз торчал по меньшей мере один гвоздь, самые различные двери, окна, рамы и пр. и пр. И почти все пригодилось.
Однако без новых материалов, понятно, обойтись было невозможно. Мне трудно оценить количественно, но, думаю, не менее 10-15% от общего объема использованного стройматериала, в мой дом вошли и просто бесплатные материалы, которые я подбирал как бросовые и грузил на свой багажник. В частности, я завез на свой участок более сотни листов оцинкованного железа в приличном состоянии, сброшенного жестянщиками при ремонте крыши школы в нашем же дворе. Кстати, не зря садоводов-любителей в народе называли санитарами города. Ни один уважающий себя садовод не мог пройти мимо мусорного участка двора, не окинув его внимательным взглядом опытного строителя.
Любое строительство начинается с фундамента. Я познакомился с двумя каменщиками у нас на работе, показал им планируемые габариты будущего дома, и они дали список того, что мне нужно завезти на участок, чтобы изготовить фундамент. “В магазине вы сможете купить только цемент и рубероид, все остальное будет зависеть от вашей инициативы”, – завершили они свой инструктаж. Остальное – это песок и гравий. Инициативы мне не надо было занимать. Я разыскал на своей машине ближайший к нашему садоводству карьер, всего километров пятнадцать-двадцать, и оттуда мне прямо на участок завезли большой самосвал с камнем-известняком. Этого камня мне хватило не только для фундамента, но и для всех последующих нужд. Хуже обстояло дело с песком. Поблизости песчанных карьеров не оказалось, и я решил заняться “вольным промыслом”. В одну ночь я выехал на нашу основную дорогу Ленинград-Петрозаводск и, курсируя по ней, останавливал машины, груженные песком. Чаще всего меня посылали куда следует, но за ночь все же удалось “переадресовать” две небольшие машины с песком. Как потом выяснилось, песка оказалось мало, и мне в разгар работ над фундаментом пришлось совершить еще один ночной пиратский рейд.
В 1974 наш дачный сезон, предпоследний дачный сезон в Павловске, был необычным. Впервые у нас на даче встретились наши две мамы. У меня и поныне сохранилось ощущение того, что им обеим было там хорошо. Сарра Наумовна отошла от тяжелой болезни и с большим удовольствием проводила время и в парке, и в саду, отдыхала душой и телом. Моя мама была еще в такой форме, что мы с ней умудрились в это время совершить вдвоем на машине короткое путешествие по ближней Прибалтике, и прожили насколько дней в Эстонии, в Йыхви и в Усть-Нарве. Я помню, как Тамара Михайловна, мать хозяина дома в Усть-Нарве, Бориса Гринчеля, где нас любезно принимали, спросила у мамы, сколько ей лет. “Скоро будет восемьдесят два”. – “А я думала вам шестьдесят два – шестьдесят пять, не больше”. Мне было приятно это слушать, нам всегда хочется обманывать себя в вопросах жизни и смерти наших родителей.
Прошло лето, наступила осень. Миша приступил к выполнению дипломного проекта, но он решил сделать сразу два проекта. Второй проект – это женитьба, сразу же после окончания института. Да, на той самой девочке, с которой он учился в одном классе в тридцатой школе, с которой он мог часами говорить по телефону, которую мы однажды обнаружили поутру в нашей квартире, на Тане Юшковой. “А где вы собираетесь жить?” – “Что-нибудь найдем.” Мы не были, к сожалению, теми дотошными родителями, решающими такие важные вопросы без эмоций, вникающими во все обстоятельства, которые могут быть существенными для супружеской пары и ее потомства. Я это говорю не для того, чтобы вызвать симпатию читателя, скорее наоборот. Короче говоря, родительское согласие было дано.
