— Недоваренная картошка — деликатес французской кухни.
Это нехитрое высказывание снова вызвало неудержимый смех. Все были счастливы.
— Капитан, — спросил Руслан, — ты наверх смотрел?
— Смотрел, — сказал Володя, — нам пару дней до вершины. Пара дней до золотых медалей. Больших, круглых, блестящих, тяжелых!
— Ой, парни! — сказал Руслан. — У меня такое настроение. Мы «зеркало» прошли!
— Ты, Саш, гений, гений! — сказала Лида. — Ты «зеркало» прошел.
— Гению хочется пересмотреть всю свою жизнь, — тихо сказал Саша. — Со мной это случается каждый раз после хорошей горы. Все проблемы кажутся пустяковыми. Даже чудится, что еще смогу полюбить… После горы какое-то необыкновенное вдохновение чувствуешь, что ли…
— Гора еще не все, — вставил Володя.
— Нет, никаких медалей не нужно! — горячо сказал Руслан. — Ничего не нужно. Что нужно — уже было! Мы состаримся. Мы разойдемся. Мы разъедемся. И всегда будет этот день. Наш тайный праздник. Победа, которой не видел никто, кроме нас четверых. И никто даже не поймет, что это было такое. Да и рассказать нельзя.
— Один человек поймет, — сказал Саша.
— Кто? — горячился Руслан. — Кто это может по-настоящему оценить?
— Сеня Чертынский, — сказал Саша. — Боролся он здесь по-настоящему.
— Вот странно, — сказал Володя, грызя сухарь, — есть люди которые испытывают в горах чувство подавленности. Человек — муравей, песчинка. А я чувствую в горах силу. Но не потому, что побеждаю их. Потому, что я побеждаю себя. И потом, уже в равнинной жизни, я опираюсь на это чувство, как… как… на прочную зацепку.
— Что значит — Капитан! — сказал Руслан. — Скажет — плакать хочется…
— Ладно! — Володя махнул рукой.
— Нет, правда, Капитан! — говорил Руслан. — Я вот здоровый, да? Самбо знаю, бегаю, стреляю прилично. В трех делах участвовал, орден дали. А за тобой иду, как за каменной стеной. Истинная правда!
— Это уже что-то вроде тоста, — сказал Володя. — Но время застолья еще не пришло. Так что прошу не расслабляться. У нас еще впереди вершина и спуск.
— Это — семечки, — сказал Руслан.
— А за что орден? — спросил Саша.
— А… — сказал Руслан. — Сопровождал колонну автобусов с детьми в пионерлагерь. Ехал в патрульной машине, в голове колонны. Дальний свет, понимаешь, мигалка — все как надо. Встречаем плотный поток грузовиков. Вдруг из-за них вырывается «волга» и на большой скорости идет навстречу нам по полосе встречного движения. А у меня за спиной маленький отряд, четырнадцатый, в стареньком пазике.
— Ну, и ты что — подставился? — спросил Саша.
— Да. А что было делать? Там у них окна у всех были открыты…
— Где — у них?
— У детей в автобусе. Повылетели бы ребятки оттуда, как горох…
— И как же ты — живой? — изумился Саша. — После лобового столкновения?
— У меня лобового не было, — сказал Руслан. — Я откинул его своим багажником. Сделать это, между прочим, не так просто. При лобовом он бы меня бросил назад, на автобус.
— Сколько ему было лет? — спросила Лида.
— Почему было? — ответил Руслан. — Сейчас ему двадцать два, а тогда было двадцать. Панюшкин Вячеслав Сергеевич. Папин сын на «волге». За него и получил выговор — единственный за всю службу.
— Папаша выхлопотал? — спросил Володя.
— Нет, — ответил Руслан. — Начальник отделения дал мне своей властью. Когда Вячеслав Сергеевич Панюшкин вышел из своей машины через заднюю дверь — передняя не открывалась, весь в джинсовом, магнитофон орет… и дыхнул на меня перегаром — тут я и врезал ему. Не выдержал.
— Это нехорошо, — сказала Лида.
— Я ж и говорю — не выдержал, — сказал Руслан.
— Нехорошо ты поступил, — сказал Володя. — Врезал! Надо его было в клочки разорвать.
Все засмеялись, но Руслан не улыбнулся.
— Знаешь, Капитан, — сказал он, — они себя иногда сами в клочки разрывают.
— Господи, — сказал Саша, — только сейчас я понял, как я устал. Руки не устали, ноги не устали. Душа устала.
— Ты — гений, Саш, — сказала Лида, — ты «зеркало» прошел.
— Знаете, ребята, — сказал Саша, — не надо больше так говорить. Это мы «зеркало» прошли. Мы.
Все помолчали.
— Это правильно, — сказал Володя, — но мы-то знаем, что первым «зеркало» пролез ты, Саша.
— Взаимный обмен комплиментами, — сказал Саша. — Лид, как там насчет деликатеса французской кухни?
К ночи поднялся ветерок, стенки палатки хлопали, пламя свечи металось из стороны в сторону. Все уже почти спали, Володя лежал с радиостанцией в руке и, поглядывая на часы, ждал связи. Наконец он услышал, как в эфире стали щелкать переключателями, и голос Спартака раздался в палатке:
— Ключ, я База-Ключ, как слышно, прием.
Стараясь говорить тихо, чтобы не тревожить засыпающих друзей, Володя отвечал. Без всякого вступления Спартак сказал, что он получил радиограмму со строительства, и зачитал ее текст.
Когда он читал, проснулся Руслан и приподнялся на локте, села в мешке Лида, и лишь Саша лежал на спине с закрытыми глазами. Он будто спал, но под закрытыми его веками бегали глазные яблоки… Спартак закончил чтение и сказал:
— Сегодня днем мы получили вторую радиограмму: «Ключ, Садыкову, подтвердите получение нашей радиограммы. Обстановка ухудшается с каждым часом. Вертолет находится в готовности. Просим ответить немедленно по получении этой радиограммы. Сидурс, Воронков, Ковальская». Конец радиограммы. Капитан, мы на связи с ними уже шесть часов, и они все время запрашивают, была ли с вами связь. Что ответить им? Вот и сейчас вызывают… Минутку! — Было слышно, как он кричал в другой микрофон: — Я База-Ключ, связь установлена… минутку! Капитан, что им ответить?
— У вас там все в порядке? — мрачно спросил Володя.
— Да, у нас все в порядке, — ответил Спартак.
— Сообщи, что мы дадим ответ через час. Через час выходи на связь. Конец.
Он выключил радиостанцию, и в палатке стало тихо.
— Нет, — сказал Саша. Он все так же лежал, не открывая глаз.
— Моряки! — сказал Володя. — Давайте немного подумаем. Молча. Подумаем минут десять, потом будем разговаривать.
Руслан тут же отвернулся от всех, Саша все так же неподвижно лежал, а Лида полезла в рюкзак. Стала там что-то долго искать. Наконец достала четыре таблетки.
— Что это? — буркнул Володя.
— Снотворное, — сказала Лида. — Что бы вы ни решили, бессонная ночь гарантирована.
— Как это — вы? А ты?
— Я как ты, Володя.
Володя поблагодарил ее кивком головы. И снова в палатке наступила тишина.
— Капитан, — тихо сказал Саша. — Я пойду за тобой наверх, как пес. Но вниз за тобой не пойду. Даже если останусь один. Я прошел «зеркало». Больше я его никогда не пройду.
— Мы прошли «зеркало», — сказала Лида.
— Да при чем тут это? — сказал Саша. — Я, мы…
— Это вся твоя речь? — спросил Володя.
— Нет. Я так устроен, Капитан, что не могу совершать восхождение с первым попавшимся, даже если он обладает высокой техникой. Я могу идти с людьми, которые… которых люблю!
Все замолчали.
— У меня была мечта, — продолжал Саша. — Ты, Володя, тоже не знаешь, что это была за мечта. За нее я могу расплатиться всем. Даже тобой.
— Минуту, дорогие, — не выдержал Руслан. — Я скажу. Во-первых, все это может быть блефом. Может, твоя знакомая просто захотела повидать тебя.
— Не исключено, — сказала Лида.
— Во-вторых — Петр. Петр может быть! Он был обижен! Он мог все просто… преувеличить!
— Странно, — грустно сказал Володя, — ты рисковал своей жизнью за других и считаешь возможным так думать о товарище. Это исключено, потому что я, ты, Саша, Лида — все мы знаем Петра. Это исключено и потому, что вторую радиограмму подписал Сидурс.
— А кто это такой? — спросил Руслан.
— Начальник строительства, — ответил Володя. — Впрочем, и без его подписи телеграмма Петра была бы важной.
Помолчали. Володя взглянул на часы.
— Ну разве ты не понимаешь, что отступать невозможно?! — взорвался Саша. — Вчера это было возможно, сегодня — уже нет!
— Понимаю, — ответил Володя. — Я не принял еще никакого решения. Но я совершенно не представляю, как мы завтра полезем вверх…
— Старым способом, — сказал Саша. — На крючьевой страховке.
— …как завтра полезем вверх, зная при этом, что халтура, сработанная нами, может стоить жизни людям. Вот если кто-нибудь из вас мне внятно объяснит этот способ передвижения, я бы ему был крайне благодарен.
— Я хотел бы, — сказал Саша, — чтобы ты мне объяснил… нам объяснил: каким образом мы завтра пойдем вниз? Во что ты оцениваешь нашу любовь к тебе? Как ты можешь предать нашу общую… общую идею? Из-за какого-то вонючего цемента?
— Ребята! — воскликнул Руслан. — Есть гениальная идея! Давайте сейчас в темпе встанем и пойдем наверх! Без ночевки, без еды, завтра к вечеру будем на вершине! А, Капитан?
