Услышав это название, Наша Джейн побледнела еще сильнее. Казалось, она сейчас потеряет сознание. Я совершенно растерялась, не ожидая такого враждебного приема с их стороны.
— Раньше вы жили в горах, в другой семье, и мы с вами ходили вместе в школу через лес! — сбивчиво заговорила я. — А по воскресеньям мы посещали церковь. У нас было много цыплят, уток, гусей во дворе, и еще у нас была корова. А вспомните, сколько у нас было кошек и собак! Это же я, ваша сестра, Хевли, как вы меня называли. Мне захотелось повидаться с вами и убедиться, что вы счастливы.
Наша Джейн издала еще более дикий и отчаянный вопль, а Кейт выступил на шаг вперед, заслонив сестренку собой.
— Мы тебя не знаем, — грубым ломающимся голосом заявил он.
Теперь побледнела я, словно бы мне надавали пощечин — одну, вторую, третью, четвертую, — резких и обидных, как эти слова.
— Пусть она уйдет отсюда! — громко вскрикнула Наша Джейн.
Это был самый ужасный момент в моей жизни.
Столько лет я тосковала по ним и мечтала об этой встрече, и вот теперь они гонят меня прочь!
— Хорошо, я ухожу, — отступила я к двери. — Это ужасная ошибка, прошу меня извинить. Я обозналась, мы никогда раньше не встречались!
Я повернулась и побежала что было сил к лимузину. Плюхнувшись на заднее сиденье, я разрыдалась. Кейт и Наша Джейн не проиграли в тот день, когда папаша их продал: им повезло, они победили судьбу.
15. Опора семьи
Я не могла больше оставаться в этом городе; собрав свои вещи, выписалась из отеля и поехала на лимузине в аэропорт, откуда первым же рейсом вылетела в Атланту. Соприкосновение с прошлым, от которого я пыталась убежать, повергло меня в отчаяние: мне было страшно подумать, что моя будущая жизнь с Троем ознаменуется потерей всей моей семьи. Пусть я лишилась Кейта и Нашей Джейн, но Том не отвергнет меня, он наверняка обрадуется нашей встрече, он всегда был и останется моим заботливым и верным братом.
В трубке прозвучало три, четыре, пять гудков, пока мне наконец не ответил знакомый низкий голос: на мгновение мне почудилось, что отец на другом конце провода видит меня, оцепеневшую в телефонной будке.
— Могу я поговорить с Томом Кастилом? — хрипло выдавила я настолько чужим голосом, что ненавистный мне человек наверняка не узнал свою первую дочь, заботой о которой он особо не обременял себя на протяжении всей жизни. Мне ясно представилось его индейское лицо, пока он медлил с ответом. Больше всего я боялась, что он сейчас скажет: «Это ты, Хевен?»
— А кто его спрашивает? — спросил вместо этого папаша.
Тон его голоса стал мягче за эти годы.
— Его подружка, — коротко ответила я.
— Подождите, пожалуйста, одну минутку, — сказал он, словно бы произносил эту фразу по сотне раз в день. Откуда взялась такая вежливость? Папаша явно изменился к лучшему. Я слышала, как он положил трубку, слышала звук его удаляющихся шагов и раздавшийся из соседней комнаты знакомый хриплый бас с характерными деревенскими интонациями: «Том, тебе звонит какая-то очередная подружка, не пожелавшая даже представиться. Даю тебе на болтовню пять минут, времени у нас с тобой в обрез».
Раздался топот ног Тома к телефону, и, задыхаясь, он выпалил:
— Привет!
Голос его стал так похож на отцовский, что я даже вздрогнула от неожиданности, потеряв на мгновение дар речи.
— Кто бы то ни был, говори скорее, у меня нет ни минуты лишнего времени, — нетерпеливо проговорил в трубку Том.
— Это я, Хевен… Пожалуйста, только не произноси вслух мое имя, я не хочу, чтобы узнал отец.
Том явно не ожидал моего звонка.
— Вот здорово! — наконец воскликнул он. — Молодец, что позвонила, сестричка! Рад слышать твой голос. Отец вышел во двор к Стейси и ребенку, поэтому я могу спокойно говорить в полный голос.
Я не знала, что ему и сказать.
— Хевенли, — пришел мне на помощь брат, — ты не представляешь, какой он красавчик! У него черные волосы и большие карие глаза. О таком сыне мама и мечтала… — он внезапно умолк, и я подумала, что сейчас он добавит: «Он точная копия отца!» Но вместо этого Том спросил:
— Почему ты молчишь?
— Я так рада, что папаша получил наконец то, что хотел, — с горечью произнесла я. — Некоторым в этом смысле просто везет!
— Да ладно тебе, Хевенли, при чем здесь малыш? Ты не представляешь, какой он смышленый!
— Как же папаша назвал своего третьего сыночка? — с неприкрытой неприязнью и злостью в голосе поинтересовалась я.
— Эй, послушай, мне не нравится твой холодный тон, — заметил Том. — Неужели ты не можешь забыть о прошлом, как это сделал я? Имя мальчику, с разрешения отца и Стейси, дал я. Помнишь, кто был нашим кумиром в детстве? Фрэнсис Дрейк, знаменитый мореплаватель и гроза испанцев. Так вот, в его честь я и назвал мальчонку Дрейком! Дрейк Кастил — звучит неплохо, не правда ли?
Что ж, папаша и его продаст со временем, усмехнулась про себя я и резко переменила тему разговора:
— Том, я в Атланте. Хочу взять напрокат машину и заехать к вам. Но только мне не хочется встречаться с папашей.
— Чудесно, Хевенли, просто замечательно! — обрадовался Том.
— Так ты можешь устроить так, чтобы его в это время не было дома?
С болью в голосе Том пообещал мне что-нибудь придумать в этом смысле и подробно объяснил, как найти их дом в маленьком городке на юге Джорджии, что в двадцати минутах езды на автомобиле от аэропорта.
— Том, — услышала я отдаленный рык папаши, — тебе же ясно было сказано: пять минут, а не десять!
— Мне пора, — заторопился Том. — Я чертовски рад, что ты навестишь нас, но хочу тебе сказать, ты делаешь большую ошибку, сбрасывая со счетов Логана. Трой не тот парень, который тебе нужен, он никогда не сможет понять тебя, как Логан, и вряд ли будет любить, как он.
Я возразила ему, что это не я бросила Логана, а он отверг меня, оказавшись предателем.
— Ладно, Хевенли, пока!.. Увидимся завтра часов в одиннадцать, — пробормотал Том и положил трубку.
Переночевав в Атланте, я на другое утро взяла напрокат машину и поехала на юг, по дороге еще раз обдумывая письма Тома. «Вот уж не думал, что между тобой и Логаном пробежит черная кошка, — писал он в одном из них. — Все это из-за того, что ты живешь в этом богатом доме, я в этом уверен, Хевенли. Ты сильно переменилась, с тех пор как поселилась там, это заметно даже по твоим письмам и новой манере разговаривать».
В другом письме Том писал:
«Ты не Фанни, девушки, подобные тебе, влюбляются только один раз и навсегда».
