пунктам, которые нам известны.
Лиза кивнула, во все глаза глядя на Андрея.
– 12 апреля в поезд сели два агента французской разведки. Одного из них – Жильбера Мартинеса – видели во время посадки и даже сфотографировали. Второго – Пьера Матина – не видел никто. Тем не менее, как только поезд выехал из Парижа, именно Матин занял место твоего деда. Это мы знаем из записок проводника, который запомнил пассажира, курившего трубку.
– При этом дед не вышел из поезда в Париже. Ведь Авраам Ашинзон дождался отхода поезда и махал деду рукой уже после того, как поезд набрал скорость, – напомнила Лиза.
– Верно, – кивнул Андрей. – Поезд выехал из Парижа, и через десять минут проводник пошел по купе проверять билеты. Значит, подмена произошла в эти десять минут.
– Подмена? Какая подмена? Зачем нужна была подмена?
– Не знаю, Лиза. Вероятно, французская разведка задумала какую-то операцию против Гитлера и втянула в нее твоего деда. Он уступил свое место агенту и…
– И что? Куда в этом случае делся дедушка Жан?
– Он мог уйти. Например, в другой вагон, а на какой-нибудь из станций тихо выйти из поезда.
– Нет, Андрэ, это невозможно. Поезд был полон агентов гестапо. Я уверена, что вагон был под присмотром. Каждый входящий в него и каждый выходящий проверялись. Если операцию задумала разведка, она не могла действовать так непрофессионально. Они бы придумали что-то более хитроумное. Но что?
Андрей пожал плечами.
– Я не знаю, что они придумали, Лиза, но твой дед поменялся местами с агентом Пьером Матином. Значит, он сел в поезд не только для того, чтобы подписать договор. Значит, он был частью операции «Каталина».
– Мой дед не мог быть частью операции «Каталина», – сухо заметила Лиза.
– Не мог? – удивился Андрей. – Откуда у тебя такая уверенность?
– Я никогда не видела дедушку Жана. Но мне рассказывали о нем отец и тетя Вардена. Мне кажется, он не мог предать свое агентство, людей, с которыми работал, и, главное, тех, кого он должен был спасти. Он никогда не согласился бы участвовать в операции, которая помешала бы ему выполнить то, для чего он сел в поезд. Он не мог так поступить даже по настоянию французской разведки. Так что тебе придется придумать другую версию.
– Хорошо, – покорно согласился Андрей. – Я придумаю другую версию. Но для этого тебе придется найти Франсуа Марена.
12
Ярко освещенный зал гремел овациями и раскалывался от крика. Сине-красно-белые фуражки взлетали над толпой, подчиняясь каждому взмаху руки стоящего за сценой координатора. Тот смешно приседал, затем внезапно вскакивал, потрясал руками, раскрывал в немом крике рот, и огромный зал, подчиняясь ему, кричал, аплодировал и размахивал флажками. Николя Сервель стоял за маленькой кафедрой и, поддаваясь общему настроению, кричал и размахивал руками вместе со всеми. Он только что закончил речь и теперь слушал восторженный рев толпы почитателей, не стирая со лба крупные капли пота и стараясь не обращать внимания на начинающуюся боль в пояснице. Со всех сторон он видел только улыбающиеся лица, флажки, распахнутые рты и свое имя, написанное на сотнях транспарантов. «Ты нужен нам, Николя! – скандировал зал. – Ты нужен Франции!».
– Мы построим новую страну! – выкрикнул Сервель незапланированную фразу, и зал отозвался многоголосым и восторженным: «Да!»
– Нам нужна другая Франция! – крикнул Сервель, и его голос утонул в море восторга.
Боль в спине усилилась и ушла в правую ногу. Сервелю захотелось поджать ногу и сделать ею несколько маховых движений, но он сдержался. Не хватало, чтобы в завтрашних газетах появилась его фотография с поджатой ногой. Эти ублюдки журналисты не упустят возможность сравнить его с собакой, поджавшей хвост. Нет, он должен стоять прямо и, улыбаясь, смотреть на эту обожающую его толпу. Ничего, он выстоит. Ведь не будет же этот митинг длиться вечно. Ну, еще минут пять, пусть десять. Нет, десять ему не выстоять. Его ногу словно обхватил горячий железный обруч. Сервель скосил глаза и поискал руководителя своей канцелярии Леона Толера. Чуткий Толер заметил его взгляд и сразу понял, что с боссом происходит неладное. Он выхватил микрофон у руководителя предвыборного штаба, который собирался разразиться речью, и вышел на авансцену.
– Друзья мои! – выкрикнул Толер. – Поблагодарим министра Николя Сервеля за то, что он приехал к нам, за его выступление, за его заботу о нашем будущем и будущем наших детей, за новую Францию – мечту, которую он нам всем подарит через пять с половиной месяцев.
Толер в эффектном повороте протянул микрофон Николя Сервелю. Министр сделал последнее усилие, на его лице засияла улыбка, которой позавидовали бы в Голливуде, и он вскинул руки вверх. Тело потянулось за руками, и боль немного отпустила. Толпа взревела.
– До свидания, друзья мои! – крикнул Сервель. – Мы победим! Мы докажем всем преимущества нашего пути!
Верный Толер уже был около него. На спине министр ощутил крепкие руки руководителя канцелярии. Он попытался сделать шаг, но нога не слушалась.
– Не могу идти, – шепнул он.
– На руки, – зашипел Толер на окружающих. – Поднимайте его на руки.
Охрана плотно обступила министра.
– Да здравствует кандидат в президенты Франции Николя Сервель! – завопил Толер. Над толпой взметнулись разноцветные флажки, полетели шары, словно подброшенные в воздух единодушным «Вива!». Охранники подняли Сервеля и понесли.
– Не поворачивать спиной! – шипел Толер, старательно улыбаясь и вздымая обе руки в воздух, поддерживая овацию. Сервель махал рукой, улыбался бликам камер и считал шаги, оставшиеся до занавеса, каждый из которых отдавался ударом в спине.
– Вива! Вива! Вива! – скандировал зал.
Занавес прошелестел над головой министра и скрыл его от зала. Охрана осторожно опустила Сервеля в кресло.
– Дьявол! – Он изогнулся, как туго натянутый лук, и кулаком саданул себя по окаменевшей ляжке. – Черт, как не вовремя! В самом начале кампании.
Министр сжал зубы и увидел над собой лицо Толера.
– Ничего страшного, – спокойно сказал начальник канцелярии. – Я уже вызвал профессора Борна. Он обещал снять проблему иглоукалыванием и массажем.
Сервель затих в кресле. Толер повернулся к свите.
– Дамы и господа, министр хотел бы передохнуть несколько минут.
«Молодчина Леон, – подумал Сервель, – он просто читает мысли». Приближенные потянулись к выходу. И только один человек шел против людского потока, наперерез всем. Это был Филипп Прадль. Леон Толер поднял на него глаза и отступил.
– Филипп! – простонал министр, картинно прикладывая ко лбу тыльную сторону ладони. – Что вы решили добавить к моим проблемам со спиной?
– Русский сегодня вылетает в Москву, – еле слышно проговорил Прадль, недовольно поглядывая в сторону Толера. – Мы оказали Лесилье всю возможную помощь.
– Вы ждете аплодисментов,
