Но рабочие видели уже обещания трех комиссаров, которые тоже обещали молочные реки и кисельные берега, а дело кончилось обманом, насилием, арестами, угрозами. Брат, к его великому огорчению, понял, что убедить рабочих ему не удалось и что «тихое сопротивление» властям будет продолжаться по крайней мере несколько часов до возвращения хозяина.
Брат оставил завод и пошел в рабочий поселок при заводе, где он надеялся поговорить с семьями рабочих. Возле одного дома он встретил старушку за семьдесят. Поздоровался, упомянул имя Божие. Рассказал кто он такой, опять прочитал все пункты своего доклада, поведал об освобождении им Ивакина и всех рабочих из-под ареста. Конечно, брат просил старушку поведать о причине итальянской забастовки. Собеседница брата раздобрилась и сказала, что ей 72 года и что век свой она отжила и не боится ни обысков, ни ареста, ни расстрела. Она поведала, что рабочие завода считают Ивакина не фабрикантом, а отцом родным. Ивакин давал совершенно беспроцентные ссуды своим рабочим на покупку домов, дачь, вспомоществование на свадьбы и платил какую-то долю заработной платы каждому больному рабочему. Почти все без исключения рабочие его завода стали домовладельцами и имели свой домашний скот и много птицы. Затем старушка со слезами на глазах повествовала: «Намедни новый комиссар приехамши, распорядился раздать всю птицу нашего отца родного Ивакина рабочим, а ночью рабочие отнесли назад всю птицу и пустили во двор хозяйский. — На этом месте старуха рыдала и, всхлипывая, продолжала: — Да разя мне полезет в глотку эта краденая у нашего отца Ивакина гусятина: я подавилась бы куском этого мяса в первый же обед! — Старуха так разрыдалась, что слов ее бормотка брат не мог разобрать… И вот дальше картина, которую ни один борец за освобождение России от ига коммунистов не должен забыть: стоят друг перед другом брат и старушка и плачут; слезы градом текут по их щекам и падают на матушку землю. Между прочим, старушка сказала, что если бы какой-нибудь рабочий не принес обратно хозяйской птицы и рабочие узнали бы об этом, то убили бы такого негодяя в тот же день».
Говорят, что перед смертью за несколько мгновений человек вспоминает всю свою жизнь и как кинематографическая лента проходят перед его очами все моменты его жизни. Многие утверждают, что перед смертью человеку хочется вспомнить и видеть перед собою один момент, который он считает очень важным в его ли жизни или в жизни людей вообще. Если вы спросите автора, какой момент и какую картину он хотел бы вспомнить перед смертью, то пишущий эти строки прямо скажет: тот момент, когда старуха и брат Иван стояли и плакали друг перед другом (для всякого мудреца довольно простоты).
Брат вернулся на завод и вскоре приехали освобожденные сам Ивакин и его администрация и рабочие. После недолгого разговора брата с Ивакиным последний зашел в завод и сказал рабочим, что всякое сопротивление кончено и начинается настоящая плодотворная работа. Золотое, брильянтами усыпанное перо не может описать трогательности встречи своего «родного отца» его рабочими. Брат Иван имел крепкие нервы и железную силу воли, но видя невиданную и невообразимую трогательность встречи рабочими завода Ивакина, брат Иван еще раз заплакал. Этого не поймет тот, кто не родился с русской душой.
Как раз на этом месте автор просит перечитать главы данной книги: «Закон естественного подбора» и «Ложная теория «воров» социалистов-марксистов и коммунистов».
Вспомните изречение Бенито Муссолини: «Наши фабриканты — гении промышленности, от которых зависит судьба, оклады и благополучие десятков тысяч рабочего народа».
Имея перед глазами пример Ивакина, процитируем два абзаца из главы этой книги «Ложная теория «воров» (социалистов-марксистов и коммунистов)».
«Но создание капитала и распоряжение средствами производства требуют от человека иногда не только знаний, которые может приобрести каждый, но и совершенно определенных способностей и талантов, являющихся в некотором отношении такими лее способностями, как способности к литературе или живописи. И как не всякий человек обладает литературным талантом, так и не всякий имеет талант для создания капитала и распоряжения им».
«Но если, даже, обратиться к тому времени, когда жил Маркс, легко заметить, что он просмотрел другую сторону положения: ту часть таланта работодателя, которая входит в состав так называемой прибавочной стоимости. Этим он ущемил человеческую природу, признав в человеке только его физическую силу и отказался видеть силу духовную, во всяком случае то ее проявление, которое характеризуется способностью создавать капитал и распоряжаться средствами производства».
За месяц с небольшим до своего выезда из Ново-Николаевска для ухода в эмиграцию, в начале мая 1920 года на открытии сада «Сосновка» автор встретил своего приятеля — сына кожевенного заводчика из села Кривощекова, что при ст. Чик. Сиб. жел. дор., Васю Мамычева. Этот обделыватель кож: россыпался перед автором мелким бисером, лебезил и заискивал и угощал всем, чем только мог в знак благодарности брату Ивану, вернувшему отобранный было их кожевенный завод.
Мамычев часто повторял, что брат Иван был их, свой, родной.
Следует объяснить название этой главы. Первым великим историческим документом автор считает доклад брата Ивана о двух миллионах пар сапог. Этим докладом и действиями по букве этого доклада брат Иван посрамил все бредовые социалистические теории, совершенно неприменимые в реальной жизни. Индивидуализм — жизнь, социализм — смерть. Второй великий исторический документ — эта книга с ее идеей создания Всеза-рубежного Русского Экономического Союза (ВРЭС), с описанием великого закона естественного подбора (отбора) и некоторыми другими главами, касающимися единой государственной доктрины и пр. Касательно последних строк этого абзаца многие увидят элемент нескромности и самовосхваления. Читатель уже знает, что в начале гражданской войны в Сибири наша с братом Иваном скромность погубила и армию Колчака и его правительство. Надо было нам похоронить по первому разряду скромность и тактичность и сказать, что или мы ляжем живыми в гроб или добьемся того, что наши проекты по оздоровлению тыла и превращение Сибирской армии в грозную боевую силу будут приняты правительством.
Для тех, кто считает эту книгу обыкновенной и незначительной и считает, что каждый может такую книгу написать, автор приведет пример Колумба. Когда Колумб открыл Америку, то завистливые вельможи праздно говорили, что каждый может пуститься в путешествие по морям и каждый может открыть случайно встретившиеся по пути острова и земли. История говорит, что Колумб пригласил таких болтунов-вельмож к себе на банкет и сказал: «Вот вам куриное яйцо, поставьте его на один конец». Никто не смог этого сделать. Тогда Колумб взял яйцо, легким ударом яйца о стол чуть разбил скорлупу и поставил яйцо. Колумб сказал: «Господа, это самая простая вещь в мире и каждый это может сделать, но только после того, когда ему покажут как это надо сделать!».
И организация поставки двух миллионов пар сапог при всеобщей разрухе и коммунистическом головотяпстве, и проект освобождения России от коммунистической власти силами русской эмиграции и все, что написано в этой книге — вещи самые простые и каждый может их сделать, но только после того, когда ему покажут, как это надо сделать!
Уже трое из предварительных критиков заметили, что автор обладает недостаточным политическим стажем для того, чтобы стать руководителем ВРЭС, т. е. фактически вождем русской эмиграции.
Два-три лечебника и две-три книги, написанные не на политическую тему (так автору говорят) не дают права претендовать на главную руководящую роль в громадном эмигрантском объединении. Советуют передать руководство ВРЭС хотя бы князю Белосельскому. Может быть эта идея и хорошая, но когда автор был в Нью-Йорке, то узнал о таком случае. Один из сравнительно видных эмигрантов, встретив в общественном месте князя Белосельского, спросил его о судьбе очень важной бумаги, на которую он не получил ответа. Кн. Белосельский сказал, что должно быть его черти не показали ему этой бумаги. У кн. Белосельского многое зависит от этих «чертей», т. е. помощников его. Жалует царь (сам кн. Белосельский), да не милует псарь (придворная челядь князя). Малоросс охарактеризовал бы это так: «Не так лих пан, як паненята».
Вождю ВРЭС придется ездить по всему эмигрантскому рассеянию, а думается, что миллионерша-американка жена кн. Белосельского не захочет такого большого беспокойства и князь пошлет в крупные центры эмиграции своих «чертей». Немножко размышлений. Что случилось бы, если бы гениальный брат Иван не поехал бы на завод Ивакина и другие заводы, а послал бы туда своих «чертей»? В крупных эмигрантских центрах кто-то много лучше «чертей» должен будет ставить организацию отделов ВРЭС.
