За неимением средств помещица занималась рукоделием, продавала вышитые вещи и все вырученные деньги отправляла ее бывшим соседям крестьянам, которые в начале революции разгромили и сожгли ее имение. Местами Первухин с трудом прочитывал закапанные слезами помещицы расплывшиеся буквы и слова писем крестьян, в которых на разные лады повторялось: «Барыня, помогите. Смёртушка приходит!».
38. «ПЬЯНЫЕ ТИПЫ»
Много раз, когда приезжали в США различные советские делегации, их встречали многочисленные антисоветские демонстрации различных русских эмигрантских организаций. Заправилы Совдепщины запретили своим печатным органам писать о том, что существует русская эмиграция, поэтому советские газеты называют этих демонстрантов «пьяными типами». Когда ВРЭС окрепнет и встанет как грозный враг Совдепии, то советской печати придется переменить тон и нелепость термина «пьяные типы». Подсоветский полукаторжник коммунистической Каноссы облегченно вздохнет и скажет: «Наконец-то эта эмигрантская масса организовалась и взялась за дело. Заправилы Совдепов нас пугают тем, что идет царь и помещики. Пусть придут. Не один подсоветский воин не сделает и выстрела. Примем всю Эмигрантскую Армию и Флот с распростертыми объятиями!»
(Такие речи, про «Эмигрантскую армию и Флот», в то время, когда СССР уже обладал сильной армией и ядерным оружием и кроме Германии бил даже США в Корейской войне, - это что, речи трезвых политиков? Я могу объяснить такое психически неадекватное восприятие ситуации в СССР у Курганова и Куреннова только тем, что им рассказывали американские СМИ. Но это понятно, что западные СМИИ никогда кроме чёрной лжи не сообщали, потому что они лишь «отдел печати» Евреонала; но почему Куреннов с Кургановым в своей «юрте монгольских князей» глотают эту еврейскую клюкву, не разжёвывая? Прим. Стол).
Когда в 1945 году Советская Армия заняла Харбин, то красноармейцы тщетно искали эмигрантов, одетых в рогожные костюмы. Их начальство внушило им, что все эмигранты одеты в рогожи. Когда, кажется, в конце 1947 года советский пароход увозил из Шанхая несколько сот репатриантов, то случилась каверза и огромный конфуз для совдепщиков. Когда почти сразу же после выхода парохода чекисты грозными и грубыми окриками стали загонять пассажиров в трюм парохода для переодевания в рогожные костюмы, спортсмен Чириков прыгнул в воду, переплыл реку Ян-Цзы и вернулся домой. А перед отправкой господа репатрианты всё бегали в советское консульство и справлялись, можно ли взять с собой мебель, всякие машины и пр., то им заплечных дел мастера советовали захватывать решительно все, до автомобилей включительно. Сколько бы советские держиморды не втирали очки красноармейцам об эмигрантах, одетых в рогожные костюмы, солдаты все равно узнали всю правду от эмигрантов же. При уходе красных частей из Харбина их воины написали на многих заборах: «Даешь эмигрантскую жизнь!».
39. ДВА ВЕЛИКИХ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТА
Уже не раз упоминавшийся в предыдущих главах брат пишущего эти строки Иван был чистой воды гением. Можно было бы привести много примеров доказательств его гениальности, но за недостатком места ограничимся одним, двумя примерами. Акклиматизировавшись в небольшом, но бойком городке возле Ново-Николаевска, кстати сказать, в центре пшеницы, скота и сливочного масла, брат был директором этого отделения двух фирм: Торговый Дом В. Якобсен и Дантцер и Международная Компания Жатвенных Машин в Америке.
Примерно к 1910 году дела Международной Компании шли очень туго, ибо многочисленные немецкие фирмы продавали свои довольно добротные машины весьма успешно. Брат уверенно заявил директору районного отделения этой фирмы, что он повысит спрос и продажу американских машин в пять и больше раз в течение трех лет. Зная психологию, быт, желания, чаяния крестьян, брат Иван беспрерывно ездил по деревням и селам почти девять месяцев, добившись вынесения сотен приговоров о покупке машин только у Международной Компании. Немецкие фирмы сразу же захирели, но они отлично знали, что побеждены они были гением брата Ивана. Правильно изречение, что только гений может превратить поражение в победу. У брата слово с делом никогда не расходилось.
Вспоминая об убитом большевиками (уже в эмиграции) И. М. Калинникове, В. В. Шульгин писал, что если бы во время гражданской войны И. М. Калинников был не поручиком, а генерал-лейтенантом, то судьба России была бы иной. То же самое можно сказать и о брате Иване. Если бы он был генералом, то красный спрут был бы побежден.
Еще за несколько месяцев до прихода к власти адмирала Колчака автор вместе с братом Иваном глубоко возмущались неуменьем вести гражданскую войну и неуменьем властей построить прочный и здоровый тыл Белой сибирской армии. Мы оба горячо взялись за работу и в течение двух недель написали каждый свой проект. Автор — о превращении армии в грозную боевую силу. Брат Иван — о мерах оздоровления тыла.
Автор писал, что допотопные уставы армии, в особенности полевой устав, не выдерживали ни малейшей критики. Полевой устав был совершенно непригоден для гражданской войны. У нашего командования не было никакой своей собственной тактики. Изложенная в проекте автора тактика обходных движений при помощи больших кавалерийских масс принесла восхищение двум штаб-офицерам, прочитавшим мой проект и собиравшимся хлопотать перед высшим начальством и правительством.
Брат проектировал заставить добрых 20% населения тыла работать в военно-промышленных комитетах на армию и гарантировал снабдить части обходного движения всем необходимым. Таким образом наши проекты были как бы координированными, однако создавались они совершенно независимо. Помню как сейчас, в проекте брата был очень важный пункт: брат возмущался слабым контролем пассажирских поездов, в которых почти открыто проезжали по фиктивным документам не только руководители красных партизанских отрядов, но и целые группы партизан. Брат в своем проекте намечал драконовские меры контроля поездов, при которой инфильтрация красной нечисти стала бы совершенно невозможной.
Помимо полдюжины обер-офицеров было завербовано нами три штаб-офицера для того, чтобы склонить командование армии и правительство к принятию наших проектов. Однако ни одному из наших ходатаев не удалось уломать высшие власти к принятию наших выдающихся проектов.
Ввиду колоссального количества красных партизанских отрядов всех размеров в тылу армии Колчака в средней и восточной Сибири, брат не смог эвакуировать жену и пятерых малых детей. Бросить на произвол судьбы свою семью он не мог и решил остаться в проклятой красной Каноссе.
Когда Красная Армия заняла Ново-Николаевск (Новосибирск) в средине декабря 1919 г., (Предварительно зачищенный для красных «чехособацкими» легионерами на американских бронепоездах. Прим. Стол.) то в течение двух недель бывших колчаковских офицеров убивали на улицах все кому не лень. Достаточно крикнуть кому-либо из толпы, что вот он бывший колчаковский офицер, и самосуд готов. На этой почве могли быть и злоупотребления. Брат Иван целый месяц скрывался на даче сестры на берегу реки Оби в семи верстах от Ново-Николаевска (Новосибирска). В самом конце сидения брата на даче сестры автору памятен многозначительный разговор. Брат Иван сказал, что за время вынужденного сидения на даче ему пришло с большим запозданием в голову, что вместо того, чтобы возлагать надежды на офицеров для принятия Сибирским правительством наших проектов, ему надо было пригласить человек тридцать купцов, которые всегда были на его банкетах, именинах и пр. и всей делегацией ехать в Омск.
Купцы сказали бы, что они привели двух братьев гениев, у каждого из которых есть свой проект. И еще купцы сказали бы, что если правительство примет их проекты и назначит каждого из братьев-гениев на высокую должность, то 30 купцов гарантируют победу над красным осьминогом. Брат горько сожалел, что мы, вернее он, был очень скромен и еще больше горевал, что блестящая мысль действовать через делегацию в 30 купцов пришла ему в голову с большим запозданием.
В это свидание в конце сидения брата на даче сестры между нами произошел очень крупный разговор. Автор сказал, что нет на земном шаре такой силы, которая удержала бы его в пределах красного каторжного ленинского государства. Автор не раз подчеркнул брату, что уходит в эмиграцию для борьбы с коммунистическим чудовищем. Брат отнесся очень одобрительно к идее моего ухода в эмиграцию и сказал, что он и сам улетел бы на крыльях за пределы коммунистической сатрапии, но жена и пятеро деток-малолеток делают такой полет совершенно невозможным.
Вскоре брат поступил на службу в Ново-Николаевский Краевой Совет Народного Хозяйства. Как человек с колоссальными умственными способностями, он продвинулся по службе и занял место секретаря этого совета. Началась советско-польская война. Несмотря на враждебное отношение к коммунизму, многие бывшие офицеры стали смотреть на эту войну как на войну России с иностранным государством. На такую же точку зрения встал и брат Иван. Между прочим, бывший министр земледелия в кабинете П. А. Столыпина А. В. Кривошеий был в то время министром земледелия в кабинете ген. Врангеля в Крыму. Он советовал ген. Врангелю сообщить окольным путем командованию Красной Армии, что во все продолжение советско-польской войны армия ген. Врангеля не будет предпринимать никаких враждебных действий против Красной Армии. Кривошеий, как и многие другие прозорливые политически, стоял на той точке зрения, что надо дать красным разбить польскую армию. После триумфальной победы над Полыней Красная Армия вторглась бы в пределы Германии и Австрии. Французской армии пришлось бы выступить против красных, так как у Германии не было своей армии в то время. Французская армия по мнению Кривошеина и др. не остановилась бы на польской границе, а вторглась бы в пределы России. Тогда-то армия ген. Врангеля имела бы огромный шанс на успех и победу. Однако, точка зрения А. В. Кривошеина не одержала верх и ген. Врангель, как совершенно неискусный политик, поддался сладкобайству французских политиков и продолжал активные действия против Красной Армии, чем и отвлекал огромную армию красных от участия на польском фронте.
