Наверное, увидь его в эту минуту Тедерик, или даже Доминик, они бы просто не поверили своим глазам — перед ними, рядом с ними Еж все-таки казался довольно приветливым и дружелюбным, а сейчас и здесь проявлялась его истинная натура.
Он зашел в дом, прошел в большую комнату, практически пустую, украшенную лишь одним единственным глубоким креслом, повернутым ко входу и, опустившись в него, спокойно расположил руки по подлокотникам.
Приказ его был короток и жёсток.
— Веди.
Пит поспешно склонился в поклоне, совершенно машинально, почти против воли — вести себя с этим человеком иначе сейчас не представлялось возможным, — и торопливо вышел, спускаясь в подвал, где, вдалеке от цивилизации, в самой глубокой камере, по колено в холодной воде, страдали два пленника, прекрасно понимающие свою вину, и ужасно боящиеся своей участи.
Когда он открыл дверь, они оба, дрожащие не то от страха, не то от холода, сидели на единственной твердой полочке, подобрав под себя ноги, чтобы не касаться воды. Пит окинул своих подопечных оценивающим взглядом и, хмыкнув, поманил девицу пальцем.
— Иди сюда, я не хочу замочить ботинки.
Она подняла голову и бросила на него взгляд загнанного в угол зверька, немного оскалила зубы и неуверенно помотала головой.
Тюремщик вздохнул, доставая из-за пояса пистолет.
— Босс хочет поговорить. Иди сюда, дрянь.
Девица сглотнула и, покосившись на парня, моментально от нее отодвинувшегося, кое-как сползла с полочки, бредя на выход.
— Ме… меня отпустят?.. — она добралась до охранника и испуганно подняла на него взгляд. Тот криво улыбнулся. Ему было прекрасно известно, что виновных Еж не отпускает.
— Босс скажет, — портить девчонке сюрприз он не пожелал и, схватив ее за руку, дернул вперед, ведя к патрону.
Тот ждал. Ждал безмолвно и холодно, равнодушный, бессердечный и безжалостный, готовый собственными руками убить глупую медсестру, посмевшую навредить самому Доминику Конте.
После памятной беседы в пентхаусе у Ника, Карл пребывал в состоянии некоторого спокойного бешенства, злился на собственную неосведомленность, и способен был даже, вопреки своим принципам, лично выполнить грязную работу, убив продажную крысу.
Вошел Пит, втолкнул в комнату жалкую, измученную личность с грязными волосами и в затасканной одежде. Толкнул ее охранник сильно, и девица, не удержавшись на ногах, упала на колени перед холодно-элегантным человеком. Вид его почему-то внушил ей ужас, и она сжалась, обнимая себя руками и дрожа.
— Н… не убивайте… пожалуйста… умоляю…
— Странно слышать такие речи от убийцы, — спокойно отозвался Еж, изучающе глядя на пленницу сверху вниз, — Ты знаешь, что колола Доминику Конте?
— Я… я… — она зажмурилась, тряся головой, — Тот человек… он дал… сказал…
— Тебе заплатили, чтобы ты колола человеку препарат, из-за которого он может сойти с ума, — слова Карла были безжалостны, резали похлеще ножа и били сильнее плети, — Мне известно это. И к тебе у меня есть лишь один вопрос — кто?
— Кто?.. — медсестра затряслась от ужаса, — Заплатил, мне… он… не сказал, он… такой странный…
— Опиши.
Она съежилась на полу, напряженно вспоминая заплатившего ей человека.
— Он был… Был очень уверен… Спокоен, он… улыбался… Немного хромал, ходил, опираясь на трость, и я… мне показалось… руками он двигал тоже с некоторым трудом… Не знаю, не знаю… Он не говорил ничего, сэр, клянусь, он просто заплатил и… и велел…
— И ты согласилась, — Еж немного приподнял подбородок, — Тебе было известно, что такое «Торсекветам»?
— Нет! — медсестра вздрогнула, пытаясь отползти подальше, — Нет, сэр, господин, клянусь я… я не знала…
Глаза мужчины чуть сузились. Ложь он чуял за версту, и сейчас прекрасно видел, что глупая девчонка пытается обмануть его.
— Ты знала, — безжалостно резюмировал он, — Знала, что сведешь его с ума и доведешь до самоубийства. Почему делала это?
— Я… просто… — на глазах девки появились слезы, — Столько денег!.. Он много заплатил, и потом, он был так уверен… Он… он говорил… этому человеку незачем жить…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Еж широко, жестоко улыбнулся. Ответ мерзкой крысы, а иначе воспринять такую личность он просто не мог, был равносилен подписи под ее смертным приговором, и он не колебался ни мгновения.
— Тебе, я думаю, жить тоже незачем. Уведи ее… — он перевел взгляд на охранника, и внезапно опять опустил его на девицу, — Он представился тебе?
Она, всхлипывающая, дрожащая, насмерть перепуганная, затрясла головой.
— Ск… казал… только… что я м-м-могу… звать его… Альфа…
***
— Съездишь со мной к Красному Биллу?
Дерек, оступившись от неожиданности, с размаху упал на диван, возле которого стоял и, каким-то поразительным чудом не облив себя чаем, в совершенном обалдении уставился на капитана Конте, сделавшего такое неожиданное предложение.
— Я… я??? Но почему я, Дик?..
— А кто еще? — Ричард слегка развел руки в стороны, — Доминик по-прежнему считается мертвым, Карла Билл знает в лицо и, боюсь, при нем говорить не пожелает… А мне нужно, чтобы рядом кто-то был, иначе, клянусь, я сорвусь и… в общем, закончится все не так хорошо, как могло бы.
— В логике вам не откажешь, капитан… — парень поморщился. Общаться близко с отцом погибшей, убитой столь жестоким образом девушки ему не хотелось сразу по нескольким причинам, и все они, в общем-то, сводились к одному — Билл Ред тот, кто он есть. Бандит. Преступник, покушавшийся на жизнь Ника! О чем с ним вообще говорить, таких как он, надо сажать в тюрьму!
Однако, Ричард, уцепившийся за слова Карла, что люди Красного Билла на похоронах Джилл тоже были бы не лишними, что чем больше там будет союзников, тем выше будут шансы схватить треклятого Альфу, твердо решил отправиться к своему тестю и пообщаться с ним. В одиночку делать этого он, по выяснившимся только что причинам, не хотел, поэтому подбивал Дерека съездить с ним. Парень же, сильно сомневающийся в целесообразности как своего присутствия, так и беседы в целом, не находил достойных аргументов, чтобы отказать.
— Ну… ладно, — нехотя пробормотал он после почти минутного колебания, — Хорошо. Не понимаю, неужели ты не можешь взять с собой для поддержки нескольких полицейских? Я ведь при случае даже ничего не смогу…
— Вот именно поэтому я и хочу взять с собой тебя, а не наряд полиции, — Дик сдвинул брови, — Если заявлюсь с вооруженными до зубов коллегами, мирная беседа превратиться в допрос, в давление, а я этого не хочу. Я еду к Биллу не как полицейский, Дерек, я отправляюсь к нему, как зять, как муж его убитой дочери, и хочу, чтобы беседа наша происходила именно в таком ключе.
— А я — группа поддержки, — кривовато улыбнулся Дерек и, тяжело вздохнув, одним глотком допил оставшийся в чашке чай, — Ладно. Поедем сейчас?
— Чем скорее, тем лучше, — мужчина слегка развел руки в стороны, — Я, собственно, и заехал только надеясь забрать тебя. Кстати, где Ник?
— В душе, — парень тихонько вздохнул, — Надо оставить записку, что ли, а то будет волноваться…
— Оставляй, — Ричард согласно кивнул и, шагнув назад, прибавил, — Собирайся и выходи, я буду ждать у подъезда. С Красным Биллом лучше не договариваться об аудиенции, с ним лучше действовать нахрапом…
Тедерик кивнул и, действуя по-прежнему безо всякого энтузиазма, отправился собираться. Он понимал, прекрасно понимал, что в поимке Альфы дополнительная помощь, тем более помощь столь влиятельного человека, как Красный Билл лишней не будет, но все-таки уже смертельно устал общаться с преступниками. И если в Карле Еже при более близком знакомстве страшного, как будто, ничего не было (или, во всяком случае, он об этом просто не знал), то вот отец Джилл загодя казался чрезвычайно неприятным человеком, чрезвычайно опасным и скорым на расправу человеком, и рисковать, беседуя с ним, не хотелось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но, с другой стороны — утешал себя парень, — беседу вести будет все-таки Ричард. А вот ему-то, наверное, с преступниками общаться не привыкать — все-таки работает не где-нибудь, а в полиции.
