пошатнувшись, и пригвоздил меня к стулу взглядом: невольно вжалась спиной в барную стойку, чувствуя, как край столешницы врезается в спину.
Янтарный цвет его радужки потемнел, возвращаясь к своему привычному шоколадно-коричневому цвету — только желтые прожилки, что пришли на смену болотистым крапинкам, ни на толику не потускнели.
Пугал ли он меня? Хотела бы я сказать: «Да»… Все бы стало намного легче.
Пульсирующие басы микшированной музыки сменились на плавную мелодию, с переливами клавишных и струнных инструментов. Им вторил приятный голос, певший на английском. Я немного знала его. Стала складывать в голове значения слов, в попытке перевести вроде бы простой припев на русский, и тут все мысли рассыпались, и перепутались, утонув в следующей фразе:
— С тебя танец.
Протянутая рука и невесомая улыбка сбили с толку. Влад не спрашивал. Даже не подождав ответа, он мягко дернул меня на себя, и потянул в сторону танцпола. В голову будто закачали гелий — казалось, я вот-вот улечу, или же хлопнусь в обморок. Нечто похожее на опьянение прошлось по венам. Насколько я знаю, я не пила. Или в сок что-то подмешали…?
С вальсом я была знакома очень смутно, поэтому позволила Владу вести себя. Хотя «вести» — это сильно сказано. Мы просто плавно раскачивались из стороны в сторону, как в танце «лодочка». Единственное отличие — руки Файтова сжимали мою талию, отчего дрожь распространялась по всему телу, эхом отдаваясь в пальцах: я мяла синюю ткань, обтягивающую его плечи, чтобы хоть немного унять непонятный озноб. Может, кондиционер работает на полную мощность, а причина мурашек — банальный холод? Ведь вязаный шарф-накидка остался одиноко висеть на барном стуле.
— Забавно… — Влад наклонился ближе, заглянув в мое лицо.
Запах алкоголя с легкостью перекрыл аромат соленого моря, смешанный с чем-то древесно-мускатным.
— А что? Где? — завертела головой, в поисках того, что вызвало у Файтова улыбку.
— Ты…
Большой палец очертил изгиб моего подбородка, заставляя посмотреть прямо в карие глаза, будто присыпанные золотой пылью. Меж черных бровей залегла складка, а взгляд стал глубже, пронзительнее, без такой привычной насмешливости. Стало не по себе. Сглотнула, проталкивая в желудок ком неловкости, сковавший связки в ожидании продолжения.
— Не знаю почему… Ты кажешься мне особенной. Не такой, как остальные.
— Я? — нервный смешок против воли выскочил из моего горла. — Что во мне есть такого отличительного? Моя фобия? Которая, кстати, куда-то испарилась… Или неумение рассказывать шутки. А может…
Заполняла пустоту словами, перечисляя свои самые сомнительные достоинства, лишь бы не дать возможность Владу закончить свою мысль. Как будто еще одна фраза с его стороны — пол под нами провалиться или на наши головы рухнет светодиодный шар.
Файтов просто пожал плечами, а его палец, надавивший на мои губы и смазавший красную помаду, прервал поток лившихся из меня слов.
— Я сам до конца не понимаю, что в тебе такого… Ты как… надколотая стеклянная игрушка или чеканная монетка с браком. То, что с первого взгляда выделяется среди других, однотипных, похожих друг на друга вещей.
«Ха. Почему же тебе понадобился год, чтобы меня заметить? Или для этого нужно было сначала заправиться алкоголем?» — хотела съязвить, но мне и шанса не дали.
Захват на моей талии стал ощутимо сильнее — почувствовала, как боковые швы впиваются в кожу. Рывок — и вот между нами всего пара сантиметров. Сердце обеспокоенно забарабанило о ребра.
— Меня это пугает…, — тихо пробормотал он. Будто и вовсе общаясь не ко мне: он смотрел сквозь меня, потерявшись где-то в своих мыслях. — Ведь… Чем больше я, в тебя влюбляюсь, тем сильнее зверь внутри жаждет разорвать тебя…
Мы уже давно остановились, поэтому мое оцепенение не сбило с ритма нашу смехотворную попытку танца.
— Я… — вычленить из потока нахлынувших мыслей и чувств что-то подходящее данной ситуации было сейчас невозможно.
Это признание? Или что…? Может, мне послышалось…?
Переварить все и задать внятный вопрос я не успела. Заиграла музыка в стиле техно, а вынырнувший из неоткуда Макс дернул Влада за плечо, разрывая наши почти объятия и перетягивая внимание на себя. Больше мы к этой теме не возвращались. Когда я наконец-то решилась задать терзающий вопрос — даже для храбрости заказала себе любимую Надину «Пина колоду» — Влад уже успел упиться в хлам. И без посторонней помощи не мог даже со стула подняться, не то, что связно говорить.
21.2
Вздрогнула, когда будильник раздражающе запиликал. Я же вроде бы ставила песню… Ну да ладно.
Потянулась к сотовому, но экран не загорался. Звон повторился.
Это же… Звонок в дверь.
Бессонная ночь сказалась на сообразительности. Потягиваясь, встала, и, стянув со спинки стула халат, направилась в коридор, на ходу приводя себя в божеский вид.
Надя что ли что-то забыла…?
Щелкнул замок, открылась дверь.
— Сюрприз! — нестройный бодрый возглас прогремел, словно гром в зимнее утро.
— Мама? Папа? — забегала глазами от одного к другому, лихорадочно думая, как подать сигнал Файтову, чтобы он спрятался в шкаф.
— Смотрю, ты нам не очень рада, — пожурил папа, бросая черную сумку в угол и наклоняясь, чтобы расшнуровать свои армейские ботинки. — Подружку пригласила?
Папа кивнул на пару поношенных кроссовок, сиротливо присоседившихся на обувнице между фирменными мамиными ботинками и моими туфлями на танкетке.
— Угу, — невнятно пробормотала я.
Эх, папа, знал бы ты, что это за «подружка»…
К моему цепенящему ужасу, пояснять не пришлось.
— Эй, Чащоба, а где у тебя… — Влад осекся.
Повисла тишина, забетонировавшая воздух вокруг. Казалось, застывшие волны неловкости и нарастающего недовольства, где-то в пространстве между Файтовым и моим отцом, и циркулярной пилой было не разрезать.
Я даже боялась обернуться, чтобы посмотреть, в каком виде он предстал перед моими родителями. Папино лицо, олицетворявшее строчки из «Смуглянки» — секунду назад побелевшее, теперь наливалось нездоровым румянцем гнева с опасно вздутой венкой на виске. Это было тревожным звоночком.
— Я… — Файтов не вовремя растерял свое обаяние и красноречие. Совсем не вовремя.
— Папа, это мой… — невольно запнулась. Не к месту в голове закрутились насущные вопросы. Кто мне Влад? Я ведь, и сама уже запуталась в своих мыслях и чувствах, и не могу дать точный ответ…
Но мой папа, не просто так получил звание майора. Он умел молниеносно реагировать в сложных ситуациях, а от его волевого, железного голоса у любого бы поджилки затряслись.
Только, в этот раз он не стал размениваться на лишние слова. Просто вышвырнул полуголого Влада за дверь, не дав и слова сказать в свою защиту. Слабо порадовалась, что Файтов, собравшись в душ,
