Наконец ей показалось, что она слышит удаляющиеся шаги. Приникнув к замочной скважине, Джессалин попыталась рассмотреть, что происходит снаружи. Маккейди, прислонившись спиной к решетчатому парапету набережной, размахивал рукой, пытаясь унять боль в прищемленных дверью пальцах. Темные волосы падали ему на лоб. Он был так похож на одинокого, незаслуженно обиженного ребенка, что ей захотелось выбежать и как-то утешить его. Но Джессалин мудро подавила это неразумное желание. Сев на холодный пол, она прислонилась спиной к двери и, обняв руками колени, уткнулась в них лицом. Расшитое блестками тонкое трико тотчас же намокло. Прижав руки к щекам, Джессалин с удивлением обнаружила, что они мокрые от слез.
Разбуженный Наполеон покинул свое место под лестницей и, громко урча, принялся тереться об ее ноги. Но чуть только она собралась его погладить, наглый кот укусил протянутую руку и гордо удалился, распушив бело-рыжий хвост. Даже кот, и тот не любит ее! Эта нелепая мысль привела Джессалин в чувство, и, в последний раз всхлипнув, она поднялась на ноги.
Бекка заботливо оставила на перилах зажженную свечу. Подхватив ее, Джессалин направилась в спальню. По дороге она заглянула к бабушке. Старая леди лежала на спине, вытянув руки поверх одеяла. Ее неподвижность испугала Джессалин, и она подошла к кровати и поднесла руку к бледным губам старухи, почувствовала на своих пальцах легкое, теплое дыхание и вздохнула с облегчением. В последнее время, страдая от сильных ревматических болей, бабушка принимала слишком много настойки опия и поэтому спала, как убитая. Как убитая. Ледяная рука страха снова сжала сердце Джессалин. Точно такой же страх она испытала накануне в Ньюмаркете. Страх потерять близкого человека. Страх одиночества. Она не мыслила жизни без бабушки. Не могла себе представить, что будет, когда она останется одна.
В своей спальне Джессалин не спешила переодеваться ко сну. Она влезла на стул и из самого дальнего угла достала с верхней полки орехового гардероба шляпную картонку. Там хранилась соломенная шляпка, украшенная букетиком примул, сделанных из желтого шелка. Соломка посеклась, поля обтрепались, а когда-то яркий букет выцвел и потерял форму.
И все же Джессалин надела шляпку и внимательно всмотрелась в свое отражение в круглом зеркале гардероба.
Шляпка была прелестная. Шляпка, предназначенная для гораздо более юной девушки, только что со школьной скамьи, неуклюжей и жизнерадостной. Девушки, которая в силу свой юности и неопытности склонна была принимать себя слишком всерьез. Только сейчас, вспоминая о том далеком лете, Джессалин поняла, какой фантастически, невероятно юной она должна была казаться ему тогда.
Отвернувшись от зеркала, она резким движением сдернула с головы шляпку. Старая, бесполезная, никому не нужная вещь, ей давно место на помойке. Ни к чему хранить ее так долго.
Однако Джессалин осторожно, с какой-то странной нежностью, уложила шляпку обратно в коробку. Уже собираясь поставить ее обратно на верхнюю полку гардероба, она заметила выглядывающий из-под порвавшейся обивки уголок тетради в зеленом кожаном переплете. Достав тетрадь, Джессалин уселась в кресло у окна. Устроившись поудобнее, она бережно провела ладонью по тисненой коже. В комнате запахло плесенью – золотой обрез был испещрен черными, бархатистыми на ощупь пятнами. Этот запах наполнил Джессалин такой грустью, что у нее заныло сердце.
Между пожелтевшими от времени страницами лежал засушенный цветок примулы. Лепестки стали совсем прозрачными и так высохли, что Джессалин боялась дыхнуть, опасаясь, что они рассыплются в пыль. Стараясь не потревожить цветок, она раскрыла тетрадь на первой странице. Чернила выцвели, но слова еще можно было разобрать… «Сегодня я встретила мужчину…»
Глава 15
Входная дверь открылась, заскрипев несмазанными петлями. Поспешно засунув под подушку толстую пачку счетов, Джессалин уселась на египетскую кушетку с ножками в виде лап крокодила с Наполеоном и «Календарем Уизерби» на коленях. Своему лицу она попыталась придать выражение ангельской невинности.
В холле послышался голос Бекки. Значит, бабушка вернулась. Бабушка упорно продолжала раздавать деньги, которых у них самих давно не было. Вот и сегодня она отправилась покупать костыли для калеки – сына старьевщика. И каждый день покупала огромное количество печеной картошки у тощей, оборванной девочки, торговавшей этим лакомством на углу. Даже Бекку уже подташнивало от этого неизменного блюда. Но у Джессалин язык не поворачивался попросить бабушку экономить на милосердии. Поэтому она продолжала прятать счета и молилась о том, чтобы удача наконец повернулась к Летти лицом.
Тяжелый вздох, невольно вырвавшийся из груди Джессалин, потревожил Наполеона, и тот не замедлил выразить свое возмущение, впившись когтями ей в колени. Так и оставшись весьма небольшого размера, бывший недокормыш отличался крайним своенравием и нахальством. Ему не нравился Лондон, и он никак не мог простить своей хозяйке то, что она привезла его в этот мерзкий город.
В один прекрасный день четыре года назад Майор пришел к бабушке и заявил, что если Летти желают принимать участие в больших скачках, то надо решиться. И вот они перевели лошадей в Ньюмаркет, погрузили свои пожитки в дилижанс и приехали в Лондон, в дом, доставшийся Джессалин в наследство от матери. Вместе с другими, стоявшими стена к стене домами их особняк образовывал небольшую площадь, названную Адельфи-террас.
Снаружи дом был облицован кирпичом и украшен изящными пилястрами. Но убранство больших классических комнат было подобрано в таком странном вкусе, что разве лишь Клеопатра смогла бы чувствовать себя здесь, как дома. Канделябры в форме лотоса, покрытые иероглифами стены, сфинксы, резные шкафы и спинки стульев в виде свернувшихся клубком змей – всего этого было вполне достаточно, но в довершение всего столовую украшал обеденный стол из цельного куска белого мрамора, сделанный в форме саркофага.
Леди Летти каждый раз вздрагивала, входя в эту комнату, а Бекка утверждала, что сфинксы и крокодилы приходят к ней по ночам в кошмарных снах. Джессалин втайне любила этот невероятный дом. Ей нравилось бродить по комнатам и представлять себе, какой была обитавшая здесь женщина. Женщина, предавшая мужа и бросившая единственного ребенка во имя Великой Страсти. Иногда Джессалин подолгу разглядывала себя в зеркале, пытаясь отыскать в себе черты этой женщины. Но не находила. Она видела длинноногую рыжеволосую девушку со слишком большим ртом, точную копию Розали, девчонки с рудника, чудом вышедшей замуж за баронета. Ее истинным домом были бесплодные пустоши и изъеденные морем черные скалы. В ней не было ничего от загадочной, своеобразной женщины, любившей загадочных сфинксов.
