Во всем, что делал Исаия, он был серьезен. И в любви тоже.
Месяцев семь назад он расстался с девушкой, с которой встречался без малого три года. Казалось, дело шло к свадьбе. Но случилось нечто, и о Лене он больше не упоминал, а новую заводить не спешил. Ева не знала причины, не знали и родители. В курсе был лишь Илья.
Потому что сам стал причиной этого разрыва.
Исаия всегда высмеивал отношения брата с девушками — слишком поверхностными те были, слишком ненадежными, пустыми. Его собственная красавица Елена, не в пример подружкам Ильи, не курила, всегда отвечала на звонки, ни с кем не флиртовала и при этом была веселой, остроумной, из хорошей семьи. Мечта, которую грех не взять в жены.
Как раз из-за желания Исаии жениться у братьев вышел спор, и Илья уверенно заявил, что соблазнить Лену будет не сложнее, чем любую другую. Дело едва не дошло до драки. Но обошлось. И даже почти забылось.
Пока на Дне Рождения близнецов Исаия не застал Лену с братом. Нет, Илья вовсе не опустился до того, чтобы переспать с девушкой брата, он и с друзьями никогда так не поступал. Просто доказал свою правоту.
Лена нарезала закуску для гостей, когда с балкона вышел Илья. Исаия в этот момент как раз собирался зайти в ванную. Парни увидели друг друга, но Лена — нет. Она стояла спиной к Исаие. И Илья решил действовать.
В этот день близнецы были похожи как никогда: в одинаковой одежде, с почти идентичными прическами, даже одеколон использовали один на двоих. Илья много раз видел, как Исаия опускал руки на плечи Лене, и легко повторил его действия, мягко прильнув щекой к щеке девушки. Лена ничего не заподозрила. Они негромко обменялись парой фраз, и Лена по-прежнему была уверена, что находится в руках Исаии.
А потом Илья спросил, лаская ее ухо теплым дыханием, что бы она сделала, если бы он признался, что является Ильей. Девушка заливисто засмеялась, повернулась к парню и порывисто его поцеловала. Илья на поцелуй не ответил, отстранив от себя Лену, но ее это не смутило.
— Всегда мечтала попробовать с близнецами, — жарко прошептала она. — Я заметила, как твой брат смотрит на меня. И, знаешь, я не против, Исаия.
В защиту девушки можно было сказать, что она перебрала с алкоголем, но это было не так. Или что мало кому удается различить близнецов, но Ева, например, не обманывалась, а Лена встречалась с Исаией уже больше трех лет. Проклятье, можно было во всем обвинить Илию! Но он, как назло, в сторону Лены и не смотрел никогда. И даже тогда, полупьяный, и не подумал целовать девушку своего брата. Невесту.
Для Исаии это стало больше, чем неприятным сюрпризом. С Леной он в тот же вечер порвал: без оскорблений и обвинений просто вошел на кухню и попросил уйти. Из его жизни.
С тех пор Исаия заводил интрижки, но девушек всегда держал на расстоянии.
…
Наступил вечер — теплый и ласковый, предвещающий ясную, бархатную ночь. Ева хотела бы им насладиться, но вместо неспешной прогулки ее ожидал новый дом — тот, что под землей.
С порога она оказалась в большой, словно средневековой, гостиной: пол выложен деревом, стены — грубым, природным камнем, над головой тяжелая кованая люстра, под ногами ковры из шкур животных. Каких именно — Ева даже не стала гадать. Ей было все равно.
Сделав шаг, девочка тут же споткнулась о собственные сумки, сваленные братьями прямо на входе.
— Пустовато, — безрадостно констатировала она, потирая ушибленный палец на ноге.
— Это не типовая квартира, как у остальных, а апартаменты для особых случаев, — деловито сообщил Мафусаил. — Исаия избавился от мебели, завтра вам доставят другую.
Еве он представился исполняющим обязанности коменданта жилой части общины. Низкорослый вампир с по-татарски широкими скулами и карими глазами, он оглядел гостиную, словно в поисках несуществующего изъяна, быстрым шагом прошел к тяжелой портьере справа от входа и, сдвинув ее, продемонстрировал скрытый маленький холл на три двери.
— Твоя комната, — распахнул центральную Мафусаил. Это оказалась спальня, более того, полностью обставленная. Не по размеру большая кровать занимала треть комнаты, на всю стену справа растянулся шкаф-купе с зеркальными дверьми, слева туалетный столик с пуфиком, напротив кровати висел плазменный телевизор, пульт от которого дожидался своего часа на прикроватной тумбе, рядом с вазой с шикарным букетом из аметистовых ирисов и белоснежных калл. В тон этим цветам была выполнена вся спальня: стены ненавязчивого фиолетового оттенка, мебель из беленого дуба.
Красиво и уютно, но Ева лишь зябко передернула плечами.
— А кухня здесь есть? И санузел?
— Там, за портьерой, в противоположной стене, — рассеянно ответил Мафусаил, проверяя, работают ли светильники и телевизор.
— Очень мило, — пробормотала Ева и тут же вздрогнула, когда ей на плечи неожиданно опустились холодные руки.
— Ну, что это мы снова такие недовольные, мм? — привлек ее к себе Илья. Ева устало оглянулась на брата. Высвободившись, она посмотрела ему за спину:
— А Исаия где?
Близнецы оставили ее на попечение Мафусаила прямо перед осмотром нового жилья. Одному позвонили по телефону, другого окликнули знакомые. Ева должна была порадоваться, что братья так быстро освоились в общине, но отчего-то это ее лишь раздражало.
— Я его не видел, — отмахнулся Илья. Пройдя в комнату, он сел на кровать, а затем и вовсе лег, заложив руки за голову. Закончив с инспекцией, Мафусаил бросил взгляд на Илью и сообщил, что если ни у кого нет вопросов, он пойдет по своим делам.
Вопросов не было.
Оставшись наедине с братом, Ева поджала губы. У него был слишком прямой взгляд, тяжелый, пристальный, нахально открытый. Илья больше не прятал от нее свои желания и мысли. Черти плясали там, среди грозовых туч его радужки, Ева почти слышала их смех.
И смеялись они над ней.
Она всегда знала, что оба ее брата привлекательны. Исаия умный и надежный, Илья веселый и отзывчивый. Всех их качеств не перечесть. Ева всегда думала, что любая девушка будет счастлива рядом с ними.
«Счастливица, счастливица!» — смеялись черти в глазах Ильи. А сам он вытягивался на кровати, позировал. Перекаты мышц под тонкой майкой заставили Еву покраснеть. Илья улыбнулся.
Красивый. Нет смысла это отрицать.
Его улыбка стала шире, а дьявольский взгляд держал, как на привязи. Как на привязи держало и собственное упрямство. Илья флиртовал. Ева не раз видела, как он то же самое проделывал с другими. Ева помнила их улыбки, их смущение, их интерес и моментально вспыхивающую страсть.
Она помнила все это и потому все сильнее поджимала губы.
— Ева…
Нет, она не станет играть в его игры. Даже если в горле пересохло лишь оттого, как Илья произнес ее имя — протяжно, чувственно и почти… почти благоговейно, словно имя святыни, а не сестры.
Ева повернулась уйти. Она успела лишь взяться за дверную ручку, когда по обе стороны от ее лица, на дверь, вдруг легли его ладони.
Сердце ухнуло в район живота скорее от неожиданности, чем от страха. Слова брата, холодком коснувшиеся ее затылка, высвободили рой мурашек:
— Не игнорируй меня.
— Я хочу посмотреть кухню. Дай мне выйти.
Илья придвинулся ближе и тяжело, устало вздохнул:
— Неужели это так трудно — влюбиться в меня? Ты просила дать тебе время, но это просто твой способ убежать, да?
«Способ убежать»? — возмутилась Ева. Она убегала? После всего, через что она прошла? После всего, что позволила себе и ему?
Убегала?!
— Уж, извини, что не бросаюсь тебе на шею, — вышло резко. Лопатки свело от напряжения. Ей ужасно хотелось сказать что-то еще более едкое.
— Я настолько тебе неприятен? — вдруг тихо и неуверенно спросил Илья. Странная надломленность в его голосе остудила злость в Еве, оставив лишь растерянность.
Не этого она ожидала.
Илья должен был настаивать, требовать, флиртовать или даже просто действовать, но никак не чувствовать себя неуверенным. Только не он! Не ее красавец-брат!
Рывком Ева развернулась к нему. Запрокинула голову, чтобы заглянуть в глаза — серые, как грозовое небо.
«Такие же, как и у нее самой», — эта мысль не оставляла.
— С чего ты это взял?
— А может, ты ненавидишь меня?
— Нет!
Илья улыбнулся — натянуто и горько — и отступил. Он опустил руки, давая Еве свободу, отошел и сел обратно на кровать.
— Да, черт дери, люблю я тебя! — с досады топнула ногой Ева и покраснела от собственных слов. И почему разговор свернул в такое русло? — Люблю, слышишь?!
— Я могу чувствовать ложь, Ева, — мягко напомнил Илья. Казалось, он вот-вот заплачет. Немыслимо.
В три шага Ева подошла к брату, наклонилась, обхватив его лицо ладонями, и поцеловала — крепко, едва не поранив губы о его клыки.
— Доволен? — спросила она, старательно пряча стыд за раздражением. Илья не ответил, а Ева, растеряв всю смелость, не смела поднять на него глаза.
