ты собрался и дальше в бумажках копаться? Ссыкло борейское.
– Виатор, ты не прав. Я не всемогущ и буду делать всё, что в моих силах, но…
– А когда твою сестру забирали, ты тоже на жопе сидел?
– Да как ты!..
Абео замолк на полуслове. Он не знал, что возразить. Его переполняли обида и злость, но он совершенно не понимал, как дать им выход. Его подмывало выскочить на балкон и ударить подлеца прямо в лицо, но Абео знал, что ответ не заставит себя ждать и, скорее всего, после этого он останется без зубов.
– Я хотя бы стараюсь, – наконец подобрал слова северянин. – А ты что собираешься делать? Домой поедешь? Или, может, напьёшься, как обычно?
– Я её вытащу.
– Тори, – бореец тяжело вздохнул, – Храмовый Остров – самое неприступное место в Аструме. Даже в императорский дворец попасть легче.
– Да плевать, – упрямо буркнул Тори.
По правде говоря, у него не было плана. Да что там – у него не было ни единой идеи, как можно вытащить Соль из западни. Но он точно знал, что не может оставить её там. Не сказать, что он испытывал особенные чувства к этой девчонке… Но ощущал свою ответственность за неё. Она бросила свой дом, доверилась им ради по-настоящему важной цели. Она искренне верила, что может всё изменить. Если они провалились и позволили всему пойти настолько наперекосяк, то единственное, чем он может помочь, – хотя бы попытаться всё исправить. Даже если для этого придётся штурмовать Храмовый Остров, добираясь до него вплавь.
– Ну почему ты такой упёртый? Пойми, не всё можно решить грубой силой. Твой отец бы точно всё хорошенько обдумал, прежде чем лезть на рожон…
– Да срать я хотел на отца, ясно тебе?! Я его знать не знаю! Это с тебя он пылинки сдувал, а на меня ему было наплевать! А теперь всё это дерьмо происходит из-за него! Последнее, что меня волнует, – это то, как бы он поступил.
– У него не было выбора…
– Да, конечно! Как будто его силой затащили в этот дурацкий госпиталь! Он просто не мог не влезть туда, куда не надо, но даже в этом умудрился обосраться. А теперь переложил всё это на наши плечи. Как удобно, правда?
– Эйра Тэо хотел изменить мир, – возразил Абео.
– Соль тоже хотела. И где они теперь? Мир невозможно изменить.
– Тогда зачем ты пошёл со мной? И зачем собрался спасать Соль?
Тори ответил гневным утробным рыком, бесцеремонно затушил окурок об оконную раму и перемахнул через неё обратно в комнату. Меньше всего на свете ему хотелось вести философские беседы с этим борейским кретином. Тот уже давно сидел у него в печёнках, и отчитываться перед ним Тори не собирался. Натянув куртку и ботинки, он схватил с крючка у двери кепку и уже собрался выскочить из комнаты, как вдруг его внимание привлекло движение в холле. Едва заметное сквозь щель приоткрытой двери, такое, что поначалу он принял его за игру теней. Но, к его удивлению, тенью оказался человеческий силуэт.
Он стоял у главного входа так тихо, будто и вовсе не дышал. Тори тоже затаил дыхание и всмотрелся в сумерки, пытаясь понять, не чудится ли ему. Фигура выждала ещё немного и двинулась с места. Бесшумно, плавно, но уверенно. Она миновала гостиную и направилась к лестнице. Тори отпрянул от двери и за пару шагов пересёк комнату, выбравшись обратно на балкон. Растерянный Абео ошарашенно уставился на него, когда Виатор влез к нему в окно, но он лишь приложил палец к губам и метнулся в другой конец спальни, прижавшись спиной к стене. Абео собирался что-то сказать, но Тори замахал руками и выпучил глаза, дав товарищу понять, чтобы тот подождал. Прошла примерно минута, прежде чем дверная ручка зашевелилась. Абео смотрел на неё немигающим взглядом, полным ужаса, в то время как Тори закатал рукава и приготовился. Латунная рукоятка двигалась абсолютно беззвучно, а щелчок замка был таким тихим, что его с трудом можно было расслышать за стуком собственного сердца.
В следующую секунду серая тень скользнула в комнату и за один прыжок оказалась возле постели Абео. Окаменевший от ужаса бореец попятился, не успев даже толком разглядеть обидчика, как вдруг Тори набросился на незнакомца со спины, обхватив локтем за шею и зафиксировав в крепком захвате. Словно ожидая этого, негодяй попытался выскользнуть, что не составило ему труда. Он был ловким, как кошка, и просчитывал ходы противника наперёд. Тори, теперь оказавшийся с ним лицом к лицу, попытался затеять драку, но враг и не думал о честном поединке. Он нанёс ему точечный укол в солнечное сплетение, от чего Тори скрючился и едва не повалился с ног. С трудом устояв на ногах, он бросился на соперника и сцепился с ним, но не мог даже попасть по нему, удивляясь, как паршивцу удаётся с такой лёгкостью уклоняться от его кулаков. Наконец незнакомец отработанным движением нанёс ещё несколько лёгких, но прицельных ударов: в горло, в область печени и, наконец, в колено. У Тори потемнело в глазах, и он отпрянул, грузно ударившись спиной о стену. Неожиданно раздался оглушительный звон. Человек в сером только что твёрдо стоял на ногах, готовясь воспользоваться замешательством соперника и добить его, а теперь его обмякшее тело рухнуло на пол. На рассечённом виске выступила кровь.
До смерти напуганный Абео стоял позади ночного гостя с хрустальным кувшином в руках. Тори невольно вспомнил, что точно такой же стоял в шкафу у его бабушки, когда он был ребёнком. Плотное стекло, искрящееся на солнце, было таким тяжёлым, что бабушке приходилось придерживать его обеими руками, выставляя на обеденный стол.
Сейчас Тори был рад, что дурной вкус на домашнюю утварь у бабули и Абео совпадал. Восстановив дыхание и немного придя в себя, Тори опустился на корточки возле незнакомца и всмотрелся в его лицо. Это был мужчина лет сорока. Ничем не примечательная внешность: короткая стрижка, смуглая кожа, крепкое телосложение, простые черты – словом, совершенно типичный южанин. Встреть такого на улице, в жизни не запомнишь. Наряд тоже ничего не говорил о жизни своего хозяина: серая льняная рубашка, рабочие брюки и жилет с простеньким национальным узором в виде вьющихся вдоль воротника цветочных стеблей.
– Он жив, – с облегчением выдохнул Абео, присев рядом и коснувшись пальцами шеи жертвы. Убедиться в этом действительно стоило: таким кувшином можно было и убить, даже если ты такой хлюпик, как северянин.
– А жаль, – поморщился Тори. – Вот же засранец. Хватило ведь наглости грабить
