― Не сомневаюсь.
― Я серьезно, Люк.
Таннер машет рукой коллеге-детективу, который подходит к нему с недовольным вздохом.
― Тебе нужно идти. Мы можем поговорить позже. Сейчас у меня встреча.
― Еще одна невинная жертва, которую ты домогаешься, я уверена. ― Она делает знак рукой детективу. ― Я ухожу. Не нужно посылать за мной своих телохранителей.
― Я бы никогда. ― Таннер скрещивает руки, в глазах вспыхивают эмоции. ― Только я надену на тебя наручники.
― Твоя влажная мечта. ― Улыбка появляется на ее губах, когда она смотрит на него своими нефритовыми глазами из другого мира. Затем улыбка превращается в твердую сталь. ― Держись от меня подальше, Люк.
Она стремительно удаляется, ее обтянутые кожей бедра и огненно-рыжие волосы покачиваются в одном ритме.
Таннер смотрит ей вслед, похлопывая рукой по бедру, и через мгновение возвращается с растерянным видом, потирая лоб двумя пальцами.
― Прости. Старая подруга.
― Выглядела очень дружелюбной.
― Ты собиралась уходить?
― Нет. Только что пришла. Расскажи мне, что ты знаешь.
Губы Таннера подрагивают, когда он делает глубокий вдох и опускается в свое рабочее кресло. Поворачивая его из стороны в сторону, он изучает меня, проводя подушечкой указательного пальца по губам.
― Ладно. Хорошо.
Мои глаза вспыхивают.
Меня захлестывает надежда, и я замираю, ожидая, что он скажет дальше.
― Знаешь, эти неоправданные, чрезмерные визиты действительно разожгли во мне азарт. Я нашел его ради тебя. ― Он открывает ящик, роется в нем и бросает на стол плотную папку.
― Не за что. Пожалуйста, никогда не возвращайся.
Потянувшись вперед, я спешу открыть папку, мое сердцебиение учащается втрое. Затем мои глаза прищуриваются от презрения, когда я вижу фотографию внутри.
― Ты мудак.
― Что? Почему? ― Он притворяется возмущенным. ― Это Айзек.
Я захлопываю папку.
― Айзек Морис Ноттингем ― старый человек. Ему явно за восемьдесят. Минимум.
― Девяносто один.
― Я тебя ненавижу.
― Ты сказала, что он, скорее всего, старше тебя. Я не из тех, кто исключает потенциального подозреваемого на основании того, как общество воспринимает разницу в возрасте. ― Откинувшись в кресле, он складывает руки на рубашке цвета хаки и улыбается с притворным обаянием. ― Его семья заявила о его пропаже около года назад. Сроки совпадают.
― Возможно, он задремал.
Безразличное пожатие плечами.
― Ну, он выделялся. Его нашли на лодке. Женщины любят мужчин с лодками.
― У него не хватает зубов.
― Зубы переоценивают. Лодки ― нет.
― Ты смешон. ― Задыхаясь, я смотрю на него с яростью в глазах. Он думает, что все это шутка. ― Ты делаешь из этого пародию. Это несправедливо.
Губы Таннера приоткрываются, чтобы что-то ответить, но ничего не выходит. Он молчит, и я готова поклясться, что на его лице мелькает тень вины.
― Эверли, мне очень жаль. Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.
― Я хочу, чтобы ты сказал то, что знаешь. Скажи мне правду. Я не выдумала этого человека. Он был настоящим. Айзек, Ник, как там его звали. Айзек, его настоящее имя было Айзек. Темные волосы. Карие глаза. Грубоватый. Рост более шести футов, мускулистое телосложение.
Он вздыхает и отводит взгляд.
Я подхожу ближе к столу.
― Он не был моим воображаемым другом, он был моим настоящим другом. И если он мертв… пожалуйста, просто скажи мне. Я не могу жить, не зная об этом. Это ужасно и подтачивает меня изнутри. ― Мой голос дрожит. ― Достаточно того, что мой похититель все еще на свободе… Мне нужно, чтобы все закончилось.
Он проводит рукой по челюсти и почесывает щетину, его глаза светятся сочувствием.
― Я бы хотел добиться этого. Правда. Мы все еще выслеживаем Леонарда Винсента. Моя команда продолжает работать. Но пока это все, что я могу сказать.
Мой желудок сжимается, а в груди нарастает острая боль.
В голове мелькает имя ― Леонард Винсент. Когда Таннер впервые произнес его, я чуть не рассмеялась. Оно звучало слишком обыденно, слишком по-человечески. Не то что монстр, которого я называла Хранителем времени.
Я напоминаю себе, что он ушел, что он забыл обо мне. Он бизнесмен, худший вид самовлюбленного нарцисса, а я ― всего лишь ниточка в его паутине. Он не стал бы тратить время на поиски женщины, связанной с его черным рынком. Это слишком рискованно, слишком глупо, слишком… ниже его достоинства.
У меня перехватывает дыхание.
Я смотрю на Таннера несколько секунд, ожидая продолжения, ожидая чего-то еще. Я пытаюсь прочесть его, пытаюсь снять каждый слой лжи.
И я вижу это ясно, как день, прячущееся в глубине его карих глаз, полных сожаления.
Я не ошибаюсь.
Он точно знает, кто такой Айзек, и даже его хорошо натренированная маска детектива не может скрыть правду от моих врожденных инстинктов.
Когда-нибудь он сдастся.
Но пока этот день не наступил.
― Ладно, ― бормочу я, глядя себе под ноги и стискивая зубы. Я замираю на мгновение, прежде чем развернуться, и мои волосы развеваются, когда я машу ему через плечо. ― Увидимся в следующем месяце, детектив. Я принесу черничные булочки.
Несколько сотрудников ободрительно кричат.
Ворчание Таннера провожает меня до двери.
― Не могу дождаться.
ГЛАВА 35
Тем временем…
Она ждала меня в отеле в Бухаресте.
Я покупаю пачку «Честерфилд» в круглосуточной табачной лавке, когда мальчик лет восьми трогает меня за локоть, протягивает мне ключ-карту и указывает на здание через дорогу. Затем он убегает, оставляя меня решать, что это ― ловушка или что-то другое. По какой-то причине моя интуиция склоняется к последнему.
Это что-то другое.
С сильно бьющимся сердцем я пересекаю городскую улицу и вхожу в номер 238.
В мягком свете лампы, она бледная и хрупкая, одетая в черное кружево и распростертая, как подношение. Длинные бронзово-золотистые локоны, словно водопад, рассыпаются по краю кровати, окрашенные в мрачный красный цвет. С их концов на пол падают капли.
Кап, кап, кап.
Ее голубые глаза пусты, горло перерезано от уха до уха.
Я пересекаю комнату и поднимаю крошечную стеклянную безделушку, стоящую на приставном столике.
Затем я раздавливаю ее ботинком.
Свернуть шею гораздо сложнее, чем это изображают в кино. Та, что сейчас в моих руках, толстая и мускулистая, как и мужчина, которому она принадлежит. Не стоит усилий. Раздавить его трахею гораздо легче, а удушение не менее эффективно.
Но сначала…
― Возможно, ты меня не услышал. ― Я наклоняюсь и шепчу ему на ухо. ― Где они?
Он плотно сжимает губы. Я спрашиваю уже в третий раз. И это после того, как я раздробил ему одно колено, сломал руку, вывихнул второе плечо и разбил нос.
И все равно ничего.
― Тогда попробуем задать другой вопрос ― где твой босс? ― я упираюсь коленями ему в грудь, пока не слышу, как что-то хрустит, и разжимаю руки, чтобы дать ему вдохнуть.
Его голос похож на скрежет ногтей по меловой доске.
― Убей меня.
― Если ты настаиваешь.
Я всем своим весом наваливаюсь на горло, пока его лицо не становится багровым, и он не теряет сознание. Но я продолжаю. Когда сердце парня останавливается, я встаю и ухожу.
Милосердие осталось в прошлом.
Когда я начал свою миссию, я не планировал убивать кого-то, кроме своей конечной цели, но если вы работаете на гребаного серийного убийцу, следует смириться с высоким риском стать жертвой.
Как неоднократно предупреждал меня Таннер, это скользкая дорожка. С каждым разом играть роль палача становится все легче.
Наша маленькая игра в кошки-мышки началась, как только я покинул больницу. Используя собранную информацию о других объектах его международной сети, я начал наносить по ним удары, один за другим. Освобождал жертв, сжигал здания дотла, лишая его источника дохода.
