получил у югославов прозвище «атаман». Он считался в штабе Тито человеком высокообразованным, обладавшим широким кругозором и большим патриотом[747]. Махин находился в дружеских отношениях с начальником югославского Генерального штаба генералом Арсо Йовановичем.
Указом от 1 ноября 1943 г. Тито произвел Махина в генерал-лейтенанты югославской армии, минуя чин генерал-майора, что стало актом признания его заслуг[748]. Впрочем, в опубликованном в СССР дневнике Махина производство отнесено к 24 февраля 1944 г. Тито уведомил Федора Евдокимовича об этом телеграммой[749].
1944 год остается наименее понятным в военной биографии Махина. В ряде биографических материалов о нем указано, что он побывал в СССР на праздновании 26-й годовщины Красной армии в феврале 1944 г., где ему была устроена торжественная встреча[750]. Якобы знакомство с Красной армией произвело на Махина большое впечатление. Он вернулся из СССР в оптимистическом настроении и говорил о скорой победе над гитлеровцами. Судя по всему, источником этих сведений послужили материалы личного дела Махина, хранящегося в Сербии.
Однако такая поездка представляется маловероятной. Дело в том, что регулярного авиасообщения СССР с Тито тогда еще не было. Поездки были сопряжены с огромными трудностями и риском. Известно, что 23 февраля 1944 г. в Боснию после целой серии перелетов через Баку — Тегеран — Багдад — Каир — Триполи — Тунис — Бари — район города Петровац прибыла советская военная миссия генерал-лейтенанта Н.В. Корнеева из Москвы[751]. Миссии Корнеева пришлось высаживаться на импровизированный аэродром с планеров. Судя по всему, раньше марта Махин никуда вылететь не мог. Не подтверждаются сведения о такой поездке и в опубликованном в СССР дневнике Махина.
По имеющимся сведениям, летом 1944 г. Махин был в Италии, где находилась база НОАЮ, а в конце августа прибыл в штаб Тито на остров Вис. После освобождения Белграда частями Красной армии 20 октября 1944 г. Махин в числе первых поздравил командующего 3-м Украинским фронтом маршала Ф.И. Толбухина с победой.
В ноябре 1944 г. была сформирована правительственная делегация Югославии для поездки в Москву. Главой делегации был премьер-министр и министр иностранных дел И. Шубашич. В составе делегации в СССР отправился и Махин как представитель Верховного штаба НОАЮ. Статус генерала союзной армии являлся определенной гарантией безопасности Махина в СССР. Перелет обеспечивали советские летчики. 14 ноября делегация вылетела с аэродрома Земун. Летели до Бухареста, совершив там сложную посадку. Далее до Москвы добирались поездом и прибыли 20 ноября на Киевский вокзал.
Делегацию торжественно встречали сотрудники Наркомата иностранных дел и Наркомата обороны во главе с заместителем народного комиссара иностранных дел СССР И.М. Майским. Сохранилась кинохроника этой встречи. Интересно, что Майский в 1918 г. в Самаре являлся министром труда Комуча, а Махин занимал высокий пост в Народной армии Комуча. Позднее же Майский вполне объективно охарактеризовал деятельность Махина в своей книге «Демократическая контрреволюция». Он, несомненно, понял, кем являлся гость из Югославии. Знал ли Махин о Майском и о его деятельности в 1918 г., читал ли его книгу — об этом можно только догадываться.
Нарком В.М. Молотов устроил для делегации завтрак. 22 ноября руководителей делегации вместе с Молотовым в течение трех часов и пяти минут принимал И.В. Сталин, однако в журнале посещений его кабинета Махин не указан[752].
У Федора Евдокимовича была своя программа переговоров. В частности, он приехал в военную миссию НОАЮ в СССР со специальным поручением ознакомиться с организацией военного издательства в СССР и печатными материалами по опыту войны для того, чтобы организовать военное издательство в Югославии и перепечатать советские материалы, которые можно было бы положить в основу учебы по повышению квалификации офицеров НОАЮ. 30 ноября соответствующая просьба была направлена заместителю начальника Генерального штаба Красной армии генералу армии А.И. Антонову[753]. Просьба была удовлетворена.
1 декабря югославская делегация улетела из Москвы. Но Махин, вероятно, задержался в СССР. Во всяком случае, в январе-феврале 1945 г. в газете «Красная звезда» вышла подцензурная публикация отрывков из его дневника за 1941–1944 гг. с апологией Тито. Кроме того, по одному из свидетельств, на обратном пути Махин на Украине встретился с женой. Следовательно, возвращался он на поезде, а не на самолете.
Если для Тито Махин был неприкасаемым как советский агент, то для Сталина он таковым оказался в качестве югославского генерала. И хотя прежние сослуживцы Махина по антибольшевистскому лагерю подвергались в те годы в СССР преследованиям даже за меньшие прегрешения, самого его не тронули ни за громкую измену 1918 г., ни за эсеровский диверсионный активизм начала 1920-х гг. Не было дано хода и заочному приговору в отношении Махина, вынесенному в 1922 г. на процессе ПСР и отложенному до возвращения Федора Евдокимовича на Родину. При этом Махин верил в демократизацию советской власти.
В марте 1945 г. Федора Евдокимовича назначили начальником исторического отделения Генерального штаба НОАЮ и начальником военных архивов Югославии. Он сотрудничал с органом ЦК КПЮ газетой «Борьба», будучи ее военным комментатором, и даже якобы способствовал возвращению в СССР части золота, вывезенного чехословаками в Гражданскую войну из Сибири[754]. 29 апреля 1945 г. ему наряду с другими офицерами и генералами была поручена разработка тем для подготовки военно-политической литературы. К 20 мая он должен был разработать тему «Место нашей народно-освободительной войны в общесоюзнической стратегии», а к 1 июня — «Обзор стратегии и тактики нашей войны»[755].
Деятельность Махина отмечена одной из высших наград Югославии — орденом Партизанской звезды I степени (посмертно за храбрость, 4 июня 1945 г.)[756] и памятной медалью бойца, участвовавшего в боевых действиях с 1941 г., а также советским орденом Ленина.
Знавший вдову Махина эмигрант Г.А. Малахов отмечал, что Махин «дружил с Моше Пияде и Владимиром Назором.
После войны Ф.Е. Махин организовал в Калемегдане (часть Белграда) военный музей и был первым его начальником»[757]. Генерал М. Пияде был одним из ближайших соратников И.Б. Тито, в конце 1944 — начале 1945 г. (видимо, одновременно с Махиным) находился с политической миссией в Москве. Хорватский писатель и поэт В. Назор являлся одним из руководителей партизанского движения в Югославии. При этом вряд ли справедливо утверждение о том, что Махин организовал военный музей в Белграде, так как тот был создал еще в 1878 г.
В докладной записке посла СССР в Югославии И. В. Садчикова наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову от 27 ноября 1945 г. о русской белой эмиграции в Югославии сообщалось, что «основная масса проживающих в настоящее время на территории Югославии русских эмигрантов изменила свое отношение к Советскому государству, став на патриотические позиции… В настоящее
