«Я не верю в невыносимые нагрузки премьерства, – заявит он накануне своего 60-летнего юбилея. – Есть старая поговорка, которая гласит, что Господь дает человеку столько сил, сколько ему необходимо. На собственном опыте я убедился: в критических ситуациях есть что-то в самом факте вызова. Когда знаешь, что вопросы первостепенной важности зависят от тебя, это активизирует скрытые резервы, поднимая тебя на вершину великих событий» [600] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «На собственном опыте я убедился: в критических ситуациях есть что-то в самом факте вызова. Когда знаешь, что вопросы первостепенной важности зависят от тебя, это активизирует скрытые резервы, поднимая тебя на вершину великих событий».
Он смело мог повторить за Питтом-старшим, который сказал герцогу Девонширскому:
– Милорд, я уверен в том, что смогу спасти эту страну, я и никто другой [601] .
«Сила гарантирована любому, кто служит великой цели», – подытожит политик уже после окончания Второй мировой войны [602] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Сила гарантирована любому, кто служит великой цели».
Веру в свое предназначение Черчилль не потерял и после поражения на выборах в 1950 году, когда в политических кругах опрометчиво заговорили о том, что эта избирательная кампания станет последней для 75-летнего лидера консерваторов. Черчилль был уверен в предстоящей победе. По его мнению, она была не за горами.
«Я знаю, что снова стану премьер-министром, – скажет он одному из своих секретарей. – Я просто знаю это» [603] .
Предчувствие не обманет опытного политика. Пройдет полтора года, и он вновь въедет на Даунинг-стрит, впервые в своей жизни став премьер-министром по результатам всеобщих выборов. На тот момент Черчиллю будет семьдесят семь лет.
Уверенность Черчилля в своих способностях к лидерству – следствие непоколебимой веры в собственное предназначение. В какой бы ситуации ни оказывался британский политик, он никогда не пасовал перед трудностями. И не важно, о чем шла речь: о новой ступени в политической иерархии или о чем-то другом.
«Должен тебе признаться, что я бы очень хотел попрактиковаться в искусстве управления крупными военными формированиями, – писал Черчилль своей супруге в 1909 году. – Я чувствую уверенность в себе, уверенность в решении подобного рода вопросов» [604] .
Сталкиваясь с чем-то неизвестным, он не задавался вопросом: «Справлюсь ли я?» Ответ был для него очевиден. Не случайно девиз Черчилля – «Я никогда не думал о самоограничении – только о самовыражении» [605] . Он всегда смело засучивал рукава и активно принимался за дело. Подобная модель поведения была одинакова как для военных ведомств – Адмиралтейства, Министерства военного снабжения, Министерства военно-воздушных сил, – где британский политик чувствовал себя словно рыба в воде, так и для структур, с тематикой которых он был менее знаком. Например, Казначейство.
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Я никогда не думал о самоограничении – только о самовыражении».
Черчилль никогда не был на «ты» с математикой, но это нисколько не смутило его, когда он ответил согласием на предложение премьер-министра Стэнли Болдуина возглавить второй по значимости пост в политической иерархии Соединенного Королевства. Он сказал: «Я согласен, это полностью соответствует моим амбициям» [606] . По словам Роя Дженкинса, который также в свое время возглавлял Министерство финансов, это было «неожиданное и счастливое» назначение, одним из следствий которого должны были стать «осторожность в утверждении собственных взглядов» в малознакомой для Черчилля области. Однако, по мнению Дженкинса, в этом и заключалась дерзость гения, который настолько уверенно взялся за исполнение новых обязанностей, «как будто имел за своими плечами суммарный опыт таких канцлеров Казначейства, как Гладстон, Дизраэли, Ллойд Джордж и Бонар Лоу» [607] . К слову заметим, что дольше Черчилля пост министра финансов занимали лишь Уолпол, Питт, Пиль и Гладстон, каждый из которых впоследствии стал премьер-министром.
Поведение Черчилля может показаться высокомерным, однако эта модель окажется единственно правильной, когда от его уверенности как лидера будет зависеть судьба нации.
Лидер, источающий уверенность
В начале Второй мировой войны Черчилль входил в число немногих членов правительства, кто был полностью уверен в предстоящей победе.
«Не считая Уинстона, военный кабинет пропитан духом пораженчества, – с прискорбием отмечал депутат от Консервативной партии Лео Эмери на третьи сутки после вступления Великобритании в войну. – Не верю, что он сможет просуществовать больше нескольких месяцев» [608] .
Для Черчилля никакой другой альтернативы, кроме продолжать сражаться, не было.
«Впереди нас ожидает тяжелейшее противостояние, но если мы объединим наши усилия, я не сомневаюсь в нашей победе», – скажет он в начале сентября 1939 года французскому послу в Лондоне Шарлю Корбину [609] .
Черчилля нисколько не смущала суровая действительность. По его мнению, «с какими бы разновидностями препятствий мы ни сталкивались, они нисколько не должны служить основанием для снижения нашей активности» [610] . К аналогичным выводам приходят и современные исследования:
«Проблемы возникают постоянно. Без решительного продвижения вперед и убежденности в положительном итоге лидер оказывается парализованным и пассивным. Ошибки и риски неизбежны. Всегда найдутся недовольные. Именно уверенность в себе помогает преодолевать эти и другие трудности» [611] .
Когда препятствия на пути казались непреодолимыми, Черчилль предлагал черпать уверенность в прошлом:
«Столкнувшись с трудностями, мы обретем уверенность, если вспомним напасти, которые уже смогли преодолеть» [612] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Столкнувшись с трудностями, мы обретем уверенность, если вспомним напасти, которые уже смогли преодолеть».
Также британский политик разделял точку зрения Фридриха Ницше, который в одном из своих последних сочинений «Сумерки идолов, или Как философствовать молотом» писал: «Что не убивает меня, то делает меня сильнее» [613] .
«Великий страх перед вторжением сослужил нам добрую услугу, – говорил Черчилль. – Он позволил сформировать прекрасную армию, которую мы когда-либо имели. Каждый мужчина и каждая женщина пребывали в состоянии полной боевой готовности» [614] .
Настрой Черчилля на победу поражал подчиненных.
«Уинстон свято верит в свою миссию избавить нашу страну от постигших ее напастей, – перешептывались между собой члены его личного аппарата. – Он без сомнения готов пойти даже на то, чтобы убить себя, если это будет необходимо для достижения поставленной цели» [615] .
