— И как нам это сделать? — спросила я.
— Ну, в старые добрые времена я бы в вас выстрелил и посмотрел, не взорветесь ли. Но, как мне говорили, такой метод вызывает слишком много вопросов. А я ненавижу вопросы. Поэтому придумал другой способ.
Он вынул из кармана огромное серебряное распятие и швырнул его в меня, прежде чем я успела сообразить, что к чему. У меня не было иного выбора, кроме как поймать крест, иначе он угодил бы мне в нос.
— Дыма нет, — заключил Манденауэр. — Можете жить.
Я высвободила из шортов серебряную цепочку из звеньев в форме лилий.
— Я могла бы показать вам это.
— О, ну хорошо. — Он пожал плечами и бросил взгляд на Адама. — Вы тоже носите что-то подобное?
Адам фыркнул.
Старикан повел бровью в мою сторону.
— Не будете так любезны?
— Я уже его проверяла, — ответила я.
— Порадуйте меня.
Я прижала распятие к неокровавленному бицепсу Адама, а потом, обернувшись к Манденауэру, приподняла бровь.
— Ни дыма, ни огня, ни взрыва. Довольны?
Старикан опустил пистолет.
— В восторге. Ну и где чудовище?
— Какое чудовище? — спросила я.
— Вы установили клетку на болоте. Во время охоты укрывались на дереве. Знаете о серебре. Не будь я уверен, что это не так, принял бы вас за одну из своих.
— Своих кого?
— Ягер-зухеров.
— Я не говорю по-немецки.
— Охотников-следопытов, — перевел Адам.
Манденауэр прищурил глаза.
— Вы знаете о нас?
— Я немного знаю немецкий. Полагаю, вы охотитесь на тех, в кого никто не верит.
— Да.
— Здесь вы никого не найдете.
— Мне виднее. Даже если не брать в расчет вещественные доказательства, газетные статьи об исчезновениях и смертях, опасения по поводу бешенства, я знаю кое-что о ней.
— Обо мне? — пискнула я.
— Диана Мэлоун с момента безвременной кончины мужа одержима желанием найти доказательства существования сверхъестественных тварей и восстановить его репутацию. Последние четыре года вы, Диана, рыскали по свету в поисках чудовищ. И, сдается мне, наконец нашли одно. Напрашивается вопрос: почему вы не обращаетесь в СМИ? — Сжав губы, я промолчала. — Не потому ли, что влюбились в монстра? — Манденауэр перевел пристальный взгляд на Адама. — В человечьем обличье оборотни весьма умны. Они сделают и скажут что угодно, лишь бы сохранить себе жизнь.
— Намекаете, что меня прельстила темная сторона?
— Такое уже случалось, — пробормотал Манденауэр.
— Я только что продемонстрировала, что серебро ему нипочем.
— Возможно, болотный монстр отличается от тех, с которыми я имел дело. Возможно, тот, кто охотится под ущербной луной в Городе-Полумесяце, достаточно силен, и обычные средства на него не действуют.
Он поднял пистолет, и я снова загородила Адама.
— Нет, то есть да. Но… черт. Адам, по-моему, стоит ему рассказать.
— Нечего рассказывать.
— Несколько недель назад я направил в эти края одного из своих людей, — продолжил Манденауэр, словно мы ничего и не говорили. — Он заметил волков там, где они не водятся. Стаю возглавлял черный волк с чересчур человеческими голубыми глазами. Потом мой агент исчез. А теперь я узнаю, что его задушили неподалеку отсюда. Вам что-нибудь об этом известно?
Я начала потеть. На самом деле я потела от жары весь день, однако пот, стекавший по моей спине, стал холодным.
Хоть Адам ни о чем таком не рассказывал, я почти не сомневалась, что гибель следопыта — его рук дело. Как поступит Манденауэр, если узнает, что Адам убил его сотрудника, чтобы защитить злого кровожадного лу-гару? Могло показаться, что Эдвард Манденауэр слишком стар, чтобы учинить что-нибудь эдакое. Однако, разглядев в его глазах твердую решимость и отсутствие жалости, напомнившие о тварях, на которых он охотился, я занервничала. Ведь даже мой дед сумел бы выстрелить из пистолета. Может, Адам прав, и нам лучше помалкивать.
— Я могу излечить от ликантропии, — прошептал Манденауэр.
— Можете? — выпалила я, заглушив резкий вдох Адама.
— Сам — нет. Но я кое-кому позвоню.
Я повернулась к Адаму и с надеждой пролепетала:
— Возможно, это решение, которое ты искал.
— Или ловушка. — Он понизил голос. — Он назвался охотником. Он умеет только убивать.
И то верно. С чего бы нам доверять человеку, пришедшему с болота? Он может быть кем угодно. Я обмерла. Или чем угодно.
— Вы служили в армии, Рюэлль, — продолжил Манденауэр. — Элитное спецподразделение. Команда «Зет» — последняя надежда, убийцы.
— Как вы узнали? — спросил Адам. — Считается, что это никому неизвестно.
— Большую часть жизни я работал на правительство, — ответил Манденауэр. — И даже теперь, когда я заведую собственным подразделением, оно оказывает мне поддержку. — Он вынул телефон из-за пояса и кинул Адаму. — У вас наверняка есть источник информации, друг, служащий Дяде Сэму. Позвоните ему.
— Если вы тот, за кого себя выдаете, никто мне ничего не скажет.
— Скажет, с моего позволения. Позвоните другу. Попросите найти мой файл и при запросе пароля набрать Я-И-Р-А-М. После того как он снабдит вас сведениями, вы решите, рассказывать мне правду или нет. Но помните: неважно, кого я здесь отыщу, я его либо убью, либо излечу. Выбор за вами.
Адам встретился со мной взглядом. Я пожала плечами. Хуже не будет.
Он выполнил указания, после чего его источник зачитал содержание файла Манденауэра. Закончив разговор, Адам выглядел слегка потрясенным.
— Он тот, за кого себя выдает. Командует неким спецподразделением охотников на чудовищ.
— То есть, охотников на оборотней?
— По данным моего источника, мир населяют не только оборотни.
Я затаила дыхание.
— Саймон был прав.
— И часто весьма полезен, — добавил Манденауэр. — Мы отслеживали его запросы в Интернете, материалы, которые он брал в библиотеке или покупал…
Я прищурила глаза. Закон о борьбе с терроризмом был той еще головной болью. Хотя, казалось бы, монстры не входили в сферу интересов мнительных спецслужб США. Какой такой властью обладал Манденауэр?
— Ваш муж прекрасно отличал правду от вымысла, — продолжил он. — Частенько мы следовали за ним и не раз уничтожали тех, кого он находил.
— Всякий раз, когда он говорил, что обнаружил кого-то, но по моему приезду там никого не оказывалось?
Всякий раз, когда я размышляла, в здравом ли он уме.
— Мы уничтожали чудовищ, прежде чем они убили бы кого-то еще.
— А как насчет той ночи, когда Саймон погиб?
Меня всегда интересовало, что в действительности произошло. Не то чтобы это меняло дело. Мертв — значит мертв. Или нет?
