– Изменили многих людей, – закончила она. – Как и многих зверей. Я сама не могу сказать, кто такие гоблины… То ли изменившиеся люди, то ли звери, что изменились… Многие звери вымирали, а другие… другие, наоборот… Но их тоже не осталось. Говорят, их убил гнев. Чей? Никто не знает. Но все говорят, гнев… Иди сюда, взгляни…
Она провела к двери, распахнула. Огромный зал уходил вдаль, квадраты потолка уменьшались, сближались и сливались в единую линию, как рельсы железнодорожной колеи, опровергая теорию о параллельных прямых. Так же уходили и стены, а пола не увидать, все заполнено диковинными предметами. При желании можно угадать в них все, начиная от BFG и лазерных мечей до зубочисток на нейтронной тяге.
– Кладовая, – объяснила Соня. – Маги… уже маги!.. собрали Древние Вещи, в которых магия. При Герконе Долгожителе их было семеро, сюда свозили со всей страны…
– А где сейчас?
– Растащили, – ответила она. – Геркон убит Унлером Коротконогим, замок разграбили, опустошили, вычистили все…
Я хмуро смотрел на все эти богатства.
– Что мне с них? – вырвалось у меня горькое. – Ведь наяву нет…
Она была совсем рядом, я слишком долго сдерживался, но теперь, когда я понял, что все бесполезно, снова ощутил могучее притяжение к ней, горячая волна пошла по телу, я поспешно ухватил ее теплое мягкое тело, прижал к себе ее нежную плоть, толчки известили, что я овладел ею, она обнимала меня, теплая и покорная, над ухом прошелестел голос:
– И все же ты…
Проступили стены моей комнатки, я зажмурился, стараясь удержать ее образ, вытерся краем одеяла и отполз на другую сторону ложа, здесь все проще, даже знатные дамы ходят без трусов, не знают, что это за фигня, а в деликатные дни за ними ходят служанки со швабрами. Попробовал заснуть, но сердце застучало часто и тревожно. В окно падает узкий солнечный луч, я вздрогнул, вспомнив, где я, что успел натворить и что теперь я – феодал, а это не только право первой брачной ночи, как почему-то думается в первую очередь, но и обязанности, увы.
Глава 9
За окном чирикали птички, а когда я повернул голову, в светлом проеме колышется зеленая ветка, листики трепещут, а крохотная пичужка, синичка вроде бы, чирикает и размахивает крылышками, то ли утренняя гимнастика, то ли бедолага старается удержаться на качающейся ветке. Нет, синички вроде бы не чирикают…
Растопырив просвечивающиеся крылышки, на ветку спланировал дракончик, толстенький и мохнатенький, похожий на игрушку из замши. Он раскрыл крошечную пасть, сладко зевнул, во рту блеснуло, наверное – зубешки. Крепкие коготки обхватили тонкую ветку. Он втянул голову в плечи, собрался в ком и, похоже, решил вздремнуть до тех пор, пока с кухни не потянет вкусными запахами.
Могут и синички чирикать, решил я. Если дракон может прыгать по столу и воровать пирожки, то почему синичка не может чирикать? Здесь она вообще может оказаться с тремя головами. Второй день в замке, а как будто целая жизнь прошла!
Сходить бы, мелькнула мысль, да посмотреть сейчас, где ночью с Саней… Хотя бы на ту стену! Увы, там все новое. Ну, сравнительно, сравнительно. Здесь новым иной раз называют такое, что египетские пирамиды кажутся поставленными вчера.
Слуга внес большой медный таз. Я наскоро помылся, со двора доносятся глухие удары, слышатся голоса. Солнце уже освещает косыми утренними лучами двор, суетится народ, со стороны ворот упряжка волов тащит волоком огромную каменную глыбу. Еще одна возле стены церкви, двери распахнуты, там размахивает руками человек в серой сутане, подпоясанной веревкой. Сперва я принял его за странствующего монаха, такие вроде бы давали обед бедности, потом узнал толстяка священника из деревни, где я приказал повесить главаря налетчиков. Похожий на перезимовавший стог сена, неопрятный, очень усердный, настойчивый, настоящий профи своего дела, он суетился вокруг глыбы, что под стеной, указывал на нее пухлым пальчиком, одной рукой прижимал к груди толстенную книгу, явно с иллюстрациями Дорэ на каждой странице, такую и я не прочь поставить на полку, не важно, Библия или «Божественная комедия».
Два бородатых крепкоплечих каменщика, по-местному дикарщики, сидели на глыбе и стучали молотками, врубаясь зубилами в камень. Ближе к замку полыхает большой костер, в языках огня висит огромный закопченный котел. Донесся запах ухи из мелкой рыбы, вокруг костра десятка два оборванных, изможденных людей. Один показался невероятно громадным, широким в плечах, голова значительно крупней, чем у других, но я смотрю сверху, а он на корточках помешивает палкой угли, я решил, что почудилось.
Слуга стоял неподвижно, а когда я, вытершись, швырнул ему полотенце, спросил почтительно:
– Изволите позавтракать?
– Да, – сказал я, – изволю.
Он поклонился.
– Там за дверью господин Гунтер.
Я удивился:
– А чего он там?
– Ждет вашего пробуждения, ваша милость, – ответил слуга с новым учтивым поклоном.
– А-а-а… ну да, еще бы, понятно. Зови!
Гунтер вошел чуть ли не строевым шагом, грудь вперед, плечи назад, в лице твердость, а в глазах решительность, даже решимость. Я сделал лицо тоже решительным, но посматривал с опаской. Гунтеру лет под сорок, что вообще-то расцвет, но здесь уже чуть не дряхлость, хотя все еще силен, широкий в плечах, массивный, объемистый живот скрыт пластинчатым доспехом, намного более дешевым, чем рыцарский, но по мне так более функциональным. Голова как котел, на коричневой от солнца коже ярко поблескивают черные и безмыслящие, как маслины, глаза, чуть раскосые, массивная челюсть, торчащие в стороны усы. На лице мучительное раздумье: правильно ли поступил, что дал себя обвести вокруг пальца, принес присягу.
– Доброго утра, ваша милость! – сказал он громко.
– Доброе, – ответил я. – Раз еще целы, то уже доброе, верно?
Он улыбнулся самым краешком рта, показывая, что заметил и оценил шутку юмора хозяина замка. Мол, хорошо смеется тот, кто смеется после хозяина. А то, что последний смеюн приобретает репутацию дурака, не важно. Поклонился чуть, не как слуга, а как подчиненный, строго дозируя поклон, чтобы не слишком низко и не слишком высоко, спросил осторожно:
– Ваша милость, что делать с… узниками? Они во дворе, ждут ваших распоряжений.
Я спросил с недоумением:
– А какие еще распоряжения? Все свободны. Как птицы вольныя. Могут идти или даже лететь по домам. Может, ждут компенсацию за причиненный ущерб?.. Ну, в некоторых разумных пределах можно, но не чересчур, не чересчур. Я не принял на себя все обязательства прежнего владельца в полном объеме, ибо он передал замок не совсем добровольно… Впрочем, пойдем поглядим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
