– А… священника?
Я задумался, поинтересовался:
– Священника? Ах да, тот толстячок, что распоряжается, как будто хозяин, а я так, пришей кобыле хвост? Впрочем, вся церковь такова… вселенная для нее – строительная площадка для построения комму… царствия Божьего на земле на руинах старого мира, что, собственно, правильно. Что он вообще здесь делает?
Гунтер развел руками.
– Восстанавливает церковь.
– С нею все в порядке?
Гунтер слегка смутился.
– Церковь очень старинная, ваша милость. Но службы в ней не проводились уже столетия. А этот священник раз уж пришел…
Я поморщился.
– Вижу. Пришел самовольно, распоряжается… Нет чтобы прийти ко мне, представиться, предложить услуги. Он, конечно, не парикмахер, но и я, в конце концов, не просто так зашел по дороге… Пока оставим все как есть. Время покажет. Для священника и то немало, что допустили, не повесили сразу. Похоже, он выбрал для себя роль оппозиции, очень удобно, признаю! Ни за что не отвечать, всех винить, прямо русский интеллигент. Надо спросить, кто, по его мнению, совесть нации? Но в любом случае пусть оппозиция будет во дворе, а не за столом. Все равно не угодишь, так чего стараться?
Гунтер поклонился, исчез. На стол начали таскать еду, посуда простая, медная, а то и вовсе глиняная. Итак, второй день начинается очень демократично, с общего завтрака с электоратом. Потом, понятно, все завернем на круги своя, буду обедать, как и положено феодалу… еще не знаю, как положено, да и что мне как и кем положено, я имею право на самодурь, я же феодал с правом первой брачной ночи, да что она ко мне так привязалась, эта первая брачная ночь, это мне надо для чего?.. Чтобы поверить, что я взаправдашний феодал?
Я остановился у простого кресла посредине, никакой тебе высокой спинки и герба в виде орла с развернутыми крыльями, кивком подозвал смирного сенешаля.
– Марк?
– Да, ваша милость! Марк, Марк Форстер.
– Слушай, Марк, твоя очередь бегать за новыми гостями. Посчитай, сколько здесь мест, выбери из солдат наиболее достойных сидеть с нами, такими вот замечательными. Это не значит, конечно, что такое действо будет каждый день, но сегодня день особый.
Женщина, ошеломленная обилием народа, тем не менее сразу организовала слуг, потянулись гуськом, на столе появились караваи свежеиспеченного хлеба, с подрумяненной коркой, посыпанные зернами, орешками, тяжелые круги сыра, чаши с вином и водой, солонки и блюдца с растертыми жгучими травами и зернами.
Зигфрид довольно потирал руки, не бедно живем. Перед ним поставили широкое блюдо с речными перловицами, садовыми улитками, но бравый рыцарь не смутился, бывалый, перед солдатами появились глубокие глиняные миски с похлебкой из бобов, пшена, затем только со стороны кухни пахнуло ароматными запахами горячего мяса, принесли целиком зажаренного кабана, на блюдах подавали печеных гусей, уток, фазанов, а мелкие птички, зажаренные в сухарях, вообще подавались в больших котлах, откуда их доставали без счета.
Я понимал, что все это жарилось и так на всю эту ораву, просто ели бы за другим столом, так что могу сказать, кормят здесь совсем не плохо. Если и не платил жалованье скупой хозяин замка, то кормить кормил.
Солдаты ели, сдерживая себя, ведь за одним столом с правителем, робели, только Гунтер, изо всех сил показывая им, что он теперь входит в круг друзей нового повелителя, громко разговаривал то с Зигфридом, то с Сигизмундом, дважды обращался ко мне с пустяковыми вопросами, и солдаты потихоньку смелели, пробовали и диковинные блюда, переговаривались между собой, тянулись через стол к чашам с вином.
В зал влетела, как мне показалось, летучая мышь, зверек сделал круг над нашими головами и плюхнулся на середину стола, торопливо сложил крылья. Я застыл с вилкой у рта, дракончик, совсем крохотный, но не тот, что я видел у леди… как ее там, симпатичная такая, хотя такого же размера, а толстенький, неуклюжий, с мохнатыми крыльями, похожий на упитанную мышь. По-моему, я его уже видел на дереве перед окном моей спальни. Лапки тоже толстенькие, вдвое короче, чем у того, что тогда сидел на бокале. Мордочка широкая, глаза почти по бокам, но выпуклые, как у лягушки, хитрые и веселые.
Если тот, что у леди, как же ее имя, выглядел изящнейшим произведением искусства, то этот простой и веселый жрун, по морде видно.
Наша главная повариха сказала сердито:
– А ну, кыш, стервец!
– Да пусть, – сказал я небрежно, – много ли сожрет? Не жадничай.
Тут же умолкла, даже вздохнула с облегчением. Судя по тому, как этот летающий хомячок безбоязненно садится на стол, не очень-то гнали, еще как не гнали, а сейчас стряпуха боится, чтобы новый хозяин не зашиб ее любимца.
– Ребята, – сказал я громко, заглушая жующих и бренчащих, – человек я здесь новый, мягкий и добрый. Зазря никого не обижу и не хочу, чтобы у меня так получилось… ну, чтобы кого-то зашиб нечаянно. Потому, чтобы такого не случилось, мне все должны помогать. Просто обязаны, если вы патриоты. Я, хоть и Рюрик или Рарог, не важно, но чтоб за таким столом да не стать патриотом этой новой Ладоги? Вы не просто стая олухов, что выполняет любые приказы, любую дурь, я жду от вас подсказок, поправок… Вон Гунтер уже поправляет меня, и все еще голова на его плечах цела. Верно, Гунтер?
Гунтер потрогал обеими руками голову, словно удивляясь, сказал с сомнением:
– Да пока еще… вроде бы…
Солдаты сдержанно засмеялись, но смотрят настороженно, от старших ласки мало, неприятностей много. Зигфрид ревниво хмурился, даже Сигизмунд взглянул укоризненно: ну кто же опускается до бесед с простыми солдатами? Им и так на всю жизнь хватит хвастливых рассказов, как сидели за одним столом с великим паладином!
– У меня куча вопросов, – сказал я, – ибо в этом замке слишком много магии, слишком много таинственного, а я паладин простой, наивный и доверчивый. Как все паладины. Или не как все, не важно. Но вы, как я понимаю, вовнутрь захаживали нечасто, девки к вам сами бегали… Но если что знаете, говорите!.. Не потому, что я такой вот замечательный, я за информацию плачу, к тому же смышленых запоминаю, буду продвигать выше. В замке будет пополнение из числа освобожденных, из сел придется нанять, от вас зависит – оставаться простыми солдатами или стать сперва хотя бы десятниками, у которых жалованье больше, кусок мяса слаще, кружка с вином глыбже, а морда ширше!
Начали переговариваться, я уловил нарастающее возбуждение. Ножи и вилки звякали реже, даже вино уже не лилось в раскрытые пасти, каждый ловил шанс, ведь он есть в жизни у каждого, главное – не пропустить, я выждал чуть и добавил:
– Важна любая информация по замку, мосту, окрестным селам, даже по моим соседям… с которыми, признаю, я ухитрился уже испортить отношения. Кто что знает полезного для обороны замка, для нашего процветания – выкладывайте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
