Откровенно говоря, я сам не был ангелом в этом отношении — особенно с первой женой; если бы было иначе, возможно, мы прожили бы долгую и счастливую жизнь вместе. Но я научился всему потом, с женщинами, которые не стеснялись говорить, что им нравится и что мужчине нужно делать. Наука оказалась нехитрой, а набор приемов — ограниченным, что не мешало эти приёмы комбинировать, чтобы достичь нужного эффекта за нужное количество времени.
Например, сейчас, с Аллой, мне нужно было сделать девушку счастливой как можно быстрее, а потому я задействовал обе руки, все её отверстия, а ещё сумел дотянуться до сисек — в условиях тесной парилки это стало отдельным подвигом, которым я втайне гордился.
Оргазмирующая женщина теряет волю к сопротивлению. Если на первые касания интимных мест Алла ещё дергалась — больше от неожиданности, разумеется, чем от неприятных ощущений, — то потом ей было не до того. Поэтому я выяснил, что она способна на мультиоргазм — я знал несколько умных слов, — что готова получать удовольствие достаточно долго, но очень быстро устает и сворачивается после этого калачиком. Ну, насколько это возможно на узкой полочке в две доски-пятнашки.
Ещё я узнал, что Алла девственница и может быть невероятно громкой. Впрочем, я сознательно не просил её вести себя тише и надеялся, что добрая бабушка поймет наши молодые порывы. Алле это было нужно. Мне, правда, тоже, но свои потребности я удовлетворил как-то походя — даже не мастурбировал, а кончил от пары сомнительных движений.
После чего вылил на себя всю теплую воду, что оставалась в тазике. Хотелось бессильно опуститься на пол и заснуть — всё же удовлетворение женщин тяжелый труд, кто бы чего ни говорил. Но я заставил себя приготовить ещё один тазик воды с нужной температурой — для Аллы. Ей это было тоже нужно.
— Егор…
— Что? — немедленно откликнулся я.
Алла лежала лицом к стене, и я не видел её мимику. Но её голос ясно давал понять, что у неё всё хорошо.
— Как мы со всем этим справимся?
— Вместе, — также тихо сказал я. — Не бойся, мы не в глухой заднице. Я бы даже сказал, что мы совсем не в заднице. И всё у нас будет хорошо. Я понимаю тебя… ты никогда не была в такой ситуации и боишься. Я тоже не был и тоже боюсь. Но мы справимся, обещаю.
Она немного помолчала.
— Егор?
— Что?
— Я тебя люблю…
«Ох».
— Я тебя тоже, зайчонок.
Я подполз к ней поближе и ткнулся лбом в очень горячую поясницу, а руку положил на небольшой изгиб у попы.
— Нам пора, Ал, — сказал я, жалея о том, что этот момент не может длиться вечно. — Пойдем сохнуть и будем выбираться отсюда. Нам ещё часов восемь ехать.
Она что-то промурчала в ответ.
И я решил дать ей целых пять минут блаженного покоя.
Глава 17. Посттравматический отпуск
С бабушкой из деревни Красный Колос мы простились очень тепло. Она явно слышала те звуки, что издавала Алла во время помывки, даже проверила баньку, пока мы возились у машины, но придраться там было не к чему. Я всё прибрал, помыл, долил израсходованное в горячий бак, принес ещё пару ведер холодной воды и отправил веник отмачиваться в ту самую лоханку, а сбитые листья собрал и выкинул. Бабуля кидала на нас очень хитрые взгляды, как бы говоря, что всё про нас знает; я был уверен, что вечером она с подружками обсудит это происшествие и разберет нас по косточкам, но мне было на это наплевать.
Зато я сумел всучить ей целую пятерку, что было, конечно, дороговато за полчаса водных процедур, но дешевле, чем то, что произошло во время оных — я вообще не знал, как это оценить в дензнаках. Тем более что собранный в дорогу харч оказался весьма богатым — с десяток пирожков с картошкой, яйца, соленые огурцы, хлеб и даже мягкий домашний сыр. Пирожки, кстати, оказались очень вкусными — мы их опробовали, как только снова оказались на трассе.
Имени бабушки я так и не спросил. Впрочем, это меня почти не смущало.
Настроение Аллы радикально изменилось. Она не упоминала то, что произошло в бане; я её понимал — новые ощущения требовали хорошего осмысления — и тоже не задавал дурацких вопросов вроде «тебе понравилось?». Я и так знал, что понравилось. А для всего остального требовалось время и ещё раз время. Но она хотя бы переключилась с событий в Шахтах, и теперь активно планировала наш отдых в Анапе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В Ростове-на-Дону мы всё-таки остановились — у нас полностью закончились запасы хоть какого-то питья, а канистру с водой я в качестве таковой не рассматривал, она существовала на случай, если вазовская система охлаждения скажет «до свидания». Так что нам пришлось сворачивать с относительно комфортной объездной дороги и спотыкаться на светофорах центральных улиц. Это хорошо удлинило наш путь, но мы смогли купить несколько бутылок «Дюшеса», какую-то ряженку в стеклянной бутылке с большой фиолетовой крышечкой из тонкой фольги, небольшой запас печенья и сомнительные яблоки — Алла посчитала, что без фруктов мы не проживем.
Но про вокзал и поезд в Москву ни Алла, ни я не вспомнили ни разу. Мне это вообще не было нужно, а она, похоже, передумала. Впрочем, я и надеялся на что-то подобное. Всё же отпускать её одну куда-либо мне почему-то не хотелось. Девушка своенравная, может и сотворить что-нибудь нехорошее. Или с ней сотворят нехорошее, а меня рядом не окажется, чтобы вытащить её из очередной задницы.
После Ростова я хорошенько прибавил газу. Местные водители, кажется, вообще не подозревали, что ПДД как-то ограничивает скоростной режим, а потому выжимали из своих тарантасов всю доступную мощность. Правда, я старался сильно не наглеть — москвичей тут не любили и сейчас, — но такая свобода позволяла мне спокойно обгонять медлительные ГАЗоны и ЗИЛы.
В Краснодаре я собирался заправиться последний раз, израсходовав все оставшиеся талоны, но нам не повезло. Когда мы нашли заправку где-то на выезде, она оказалась закрытой на учёт; сколько этот учет продлится, никто не знал, торговые точки в этом времени могли пребывать «на учете» бесконечно долго. Поэтому ждать мы не стали, я вылил в бензобак всю запасную канистру и решил передать оставшиеся талоны новому хозяину «двушки». Ему точно пригодятся.
Они, конечно, пригодились бы и мне. Талоны можно было продать за наличку, если немного постоять рядом с любой заправкой. Водители государственных автопредприятий — а других в СССР и не было — часто считали служебный транспорт своей собственностью. То есть использовали его в личных целях, гоняя в рабочее время по своим делам, но расходуя государственный бензин, за который должны были отчитываться. Покупка с рук тех самых талонов помогала им в этом нелегком деле, так что мои четыре штуки могли принести мне рублей десять или двенадцать, а это заметная сумма для бедного студента. Но у меня в кармане всё ещё лежал конверт от Михаила Сергеевича, в котором сейчас было чуть меньше трехсот рублей, ну а крохобором я не был и в лучшие свои годы. Так что никаких левых операций, буду честным до конца этого странного путешествия.
Ехать я решил вдоль западных отрогов Кавказских гор, по дороге на Крымск и дальше на побережье, на новороссийскую трассу. Не потому, что так было быстрее, а чтобы развлечь Аллу. В своем старом будущем я ездил и тут, через кучу станиц и поселков с регулярными полицейскими засадами в самых неожиданных местах, и севернее, через Славянск-на-Кубани, где было лучше с точки зрения дороги. По красоте южный маршрут выигрывал с большим перевесом.
Можно было, разумеется, двинуться из Краснодара на Джубгу — там были офигенные пейзажи, а часть дороги проходила прямо над отвесным берегом моря, и оттуда открывался чудеснейший вид. Алла точно оценила бы, но наши приключения вымотали даже меня, так что я не рискнул отдаться во власть серпантинов и предпочел более равнинную местность.
На дорогах уже стало людно, движение было плотненьким, встречались даже машины с номерами более северных областей, хотя ростовских и краснодарских было больше. Конечно, до настоящего наплыва автотуристов — да и просто туристов — на Черноморское побережье ещё две-три недели, а самый бум начнется с наступлением лета. Пока что тут было, можно сказать, почти пустынно — особенно если сравнивать с тем, что тут творилось в том будущем, про которое я знал.
