Значит, это и есть его любимый младший брат.
— Это правда? Ты вернулся, Парис! — Троил остановился, тяжело дыша.
У него были светлые волосы, лицо в веснушках, с открытым, радостным выражением.
— Как видишь — правда, — ответил Парис.
Троил повернулся ко мне.
— А это кто?
— Я привез с собой жену, — объявил Парис.
— Как?.. — растерянно спросил Троил.
— Я все объясню, когда придем к отцу. Хотя охотно рассказывал бы эту историю сотни раз.
— Эней! Ты доставил моего брата домой в добром здравии, как и обещал!
— Я доставил его домой, это верно. В добром ли он здравии — другой вопрос.
— Вот как? А выглядит он хорошо, — снова растерялся бедный Троил.
— В том-то и беда… Выглядел бы он похуже, может, все и обошлось бы. Ладно, поживем — увидим, — пожал плечами Эней.
Мы продолжили путь, Троил присоединился к нам. Вдруг показалась женщина, которая тоже бегом спускалась по улице навстречу нам и с разбегу, раскинув руки, бросилась на шею Энею.
— Моя жена Креуса, — представил он ее, когда смог говорить.
Креуса была миниатюрная, светловолосая, с красивыми чертами лица и с быстрыми глазами, которые все примечали. Они остановились на мне, глядя открыто и прямо.
— Кого привез Парис? — спросила она.
— Он называет ее женой, — ответил Эней.
— Не понимаю….
— Я все объясню, когда увижу царя с царицей, — перебил Парис.
— Вот как!
И Креуса повернулась спиной, потеряв ко мне интерес.
Я не привыкла к такому отношению. Радовало оно меня или обижало? Пожалуй, и то и другое.
По мере нашего приближения к дворцу из домов выходили новые и новые люди, привлеченные большим военным отрядом, который сопровождал нас. Все жители города были хорошо одеты и как на подбор красивы. И впрямь: богоподобные троянцы, слава о красоте которых идет по всему миру. Оказалось, это чистая правда.
Вот мы и достигли вершины холма. Перед нами открылась большая площадь. Путь занял много времени, гораздо больше, чем из Нижнего города на берегу Еврота до царского дворца в Спарте. Троя действительно поражала размерами.
Вид с вершины открывался необыкновенный: с трех сторон простирались равнины с точками деревьев, а с четвертой переливалось синевой море. Двухэтажный дворец с очень широким портиком опоясывали ярко окрашенные колонны.
На крыльцо вышел старик и приложил ладонь к глазам. Я сразу догадалась, что это Приам. Он был высокого роста и сохранил властный вид, несмотря на преклонный возраст. Туника не болталась на нем, как на скелете, а ниспадала складками, как на воине.
— Отец!
Парис протянул руки и бросился навстречу царю.
— Мой дорогой сын! Ты вернулся!
Приам обнял Париса.
Эней почтительно склонил голову перед старым царем и сказал:
— Царь, ты велел мне доставить Париса домой целым и невредимым. Я выполнил твой приказ.
— Вечером устроим пир, и вы расскажете о своей поездке! — кивнул Приам.
Оглядев нас, он спросил:
— Как, Гесионы с вами нет? Что она сказала?
— Мы не видели ее, но, судя по всему, она не хочет покидать Саламин, — ответил Парис. — Она довольна своей жизнью там, к тому же она уже старая. Какой смысл нам был похищать ее? Или ты предпочел бы видеть ее печальной здесь, чем счастливой у себя дома?
— Ее дом здесь! — громовым голосом пророкотал Приам, напомнив мне Зевса.
— Человек может поменять свой дом. Я, например, поменял пастушью хижину на царский дворец. — Парис взял меня за руку и вывел вперед. — И она тоже поменяла свой дом, приехала из Спарты в Трою.
— Что ты хочешь сказать? — сурово спросил Приам. — Кто это, Парис?
— Разве ты не знаешь, кто это?
— Я вижу ее в первый раз.
— И все же ее нельзя не узнать. Посмотри внимательно в это лицо.
Приам прищурил глаза и стал всматриваться в мое лицо. Потом отрицательно покачал головой. Раньше никто так не поступал: меня всегда узнавали.
— Отец, подойди поближе. Только одна женщина на свете выглядит так, и ты прекрасно знаешь, кто она.
— Да, — ответил Приам. — И лицо этой женщины говорит мне, что на старости лет я стал лжецом! Я никогда не лгал. Никогда!
— Что это значит? — Парис отпустил мою руку.
— Это значит, что за ней уже приезжали. Требовали вернуть. Чем только не угрожали, если я не верну царицу Спарты! Я решительно сказал посланцам Менелая, что знать ничего не знаю, что Елены здесь нет, что мой сын ее не похищал. Я отправил послов прочь. А теперь вижу: из-за тебя я стал лжецом!
— Но, отец, откуда же ты мог знать? Ты говорил правду. Что ты знал тогда, то и сказал.
— Мне следовало лучше знать характер своего сына! Тогда я мог бы предвидеть твои поступки. Но вижу, я совсем тебя не знал! Меня предупреждали, мне говорили, что ты не получил надлежащего царевичу воспитания, что тебе неведом благородный образ мыслей! Я прогнал этих людей, как клеветников, а теперь жалею!
Все время, пока они препирались, я молчала. Подумав, что мне пора принять участие в разговоре, я сделала шаг вперед, только шаг. Я понимала, что ближе подходить нельзя, так же как и сопровождать свои слова жестами: это могут воспринять как недостаток почтительности.
— Великий царь Приам! Я Елена Спартанская, это правда, как и то, что я была женой Менелая. Я приехала с Парисом по своей собственной воле, он меня не похищал. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-нибудь в Трое — довольно того, что страдают в Спарте. Часто счастье одного человека является причиной несчастья многих. Благодаря твоему сыну Парису, великий царь, я впервые в жизни узнала счастье и не в силах была отказаться от него. Но мне нестерпима мысль, что мое счастье может причинить кому-то горе.
Глаза Приама едва не вылезли из орбит.
— Как смеешь ты болтать всякий вздор, после того как всех нас подвергла опасности? Как смеешь ты своим поведением оскорблять честь нашего города?
— Отец, не говори так! — взмолился Парис. — Она моя жена!
— В каком смысле? — изумился Приам.
— Мы дали клятву друг другу в присутствии свидетелей. Боги свели нас, руководили нами, и теперь они должны нас защитить!
— Горе мне! — вскричал Приам.
— Великий царь, будь милосерден, — сказала я.
— Я-то буду милосерден! Но будут ли милосердны остальные — совет старейшин, жители Трои, наши союзники и твои соотечественники? — Приам оглянулся и указал на стражу по обе стороны от входа, на людей, собравшихся из любопытства на площади перед дворцом.
— Нужно надеяться… — начала я.
— Если бы все зависело от меня, — прервал меня Приам, — я бы принял тебя. Я готов поцеловать твою руку.
Он склонил голову — его изборожденное морщинами лицо оказалось совсем близко — и поцеловал мне руку.
— Я бы пригласил тебя во дворец и поздравил своего недавно обретенного сына с такой женой. Кто был бы не рад такой невестке? Если такая красавица поселится во дворце — это все равно что в нем поселится солнце. Но увы, она придет не одна — она приведет за собой беды и несчастья.
Он по-прежнему смотрел на меня, и я почувствовала, как смягчается его сердце. Так всегда бывало с людьми, которые смотрят на меня. До сих пор я не ценила этот дар богов, но теперь поблагодарила их.
— Гесиона не хочет возвращаться, но вместо нее приехала я. Одна царевна взамен другой!
— Не упоминай при мне о моей сестре! — резко сказал Приам, и я поняла, что сказала лишнее.
— Ведь ты не имел ничего против того, чтобы начать войну из-за Гесионы и навлечь тем самым на троянцев беды! — заговорил Парис. — Хотя Гесиона не хочет возвращаться в Трою.
— Это вопрос кровных связей, — ответил Приам.
— Что происходит, Приам? — раздался резкий голос за спиной царя.
Невысокая женщина в платье из тончайшей светлой шерсти появилась на крыльце. Голос выдавал, что лет ей немало. Наверное, это и есть Гекуба, догадалась я. С высоко поднятой головой она спустилась по ступеням и, излучая достоинство, подошла к нам.
Как только ее взгляд остановился на мне, я поняла, что она обладает необычайной силой и твердостью и, в отличие от Приама, смягчить ее сердце будет нелегко. Эта женщина не растает — как не тает снег на вершинах высочайших гор. Белой как снег была и кожа на ее лице. Наверное, в молодости это придавало ее внешности необычайную привлекательность.
— Парис? Ты вернулся?
Она протянула сыну руку. Парис поклонился, взял ее руку в обе ладони и пожал.
— Да, матушка.
— Наш сын вернулся не один, а с добычей. Он неплохо поживился!
— Что он привез? Золото? Скот? Рабов?
— Нет, его трофей в хозяйстве не пригодится. Он отбил жену у царя Менелая, царицу Спарты. — Приам указал на меня.
— Елена! Значит, это правда! — Голос Гекубы пресекся и перешел в шепот.
Перед маленькой властной женщиной я решила хранить почтительное молчание. Опасаясь каким-либо словом прогневить царицу, я ограничилась поклоном.
