Круги на поверхности воды в ведре отражали огонь в очаге. Она наполнила заварник. Каприфоль размывала острые грани происходящего, и оно мягко, безболезненно касалось её души. Слишком много всего кипело вокруг, и она чувствовала, будто не может угнаться за происходящим. Что вообще творится? Арчелл называл её занозой в одном месте, но это разве она виновата, что вокруг столько всего происходит?
Заноза... Она подняла руку и удручённо осмотрела основание большого пальца. Заноза – это полбеды. Вот последствия её – куда неприятнее. Опять припухло...
Она взяла нож и плеснула на него рум из бутылочки. Ох... больно. Всего один укол кончиком ножа, а ощущения, как будто всю руку располосовала.
Рум обжёг очищенную ранку. Ну, сегодня получше. Правильно арем Дэн говорил, нельзя допускать попадания грязи в рану. Надо было сразу перевязать. Что если Вараделта заразится? Надо глянуть...
Рана была чистой и по всем признакам не воспалялась, и Аяна опустила полотенце, а за ним – покрывало. Спит. Хорошо. Выздоравливающему человеку нужно отдыхать, чтобы тело не тратило силы ни на что, кроме заживления раны.
Тот подонок, который пырнул Вараделту... Пусть он сгорит заживо! Аяна вдруг вспомнила двоих в Хасэ-Даге, тех, что щупали её, как овцу на торгу, похотливыми мерзкими лапами.
Она резко встала и распахнула дверку шкафчика. Это воспоминание не смыть каприфолью.
Эликсир очищения памяти Бинот мягким красным жидким бархатом плескался в кружке, касаясь её губ, как поцелуи Конды. Он вернётся завтра, обнимет её, и все печали окончательно растворятся в его запахе, лишающем её рассудка так же, как каприфоль лишала рассудка сидящего под столом Ишке.
44. Воло
Синие сумерки плыли, сменив закат, и Аяна отпила ещё немного кровавого забвения из кружки. Он войдёт в эту дверь и поцелует её, но сначала надо будет объяснить ему появление в доме Вараделты и Луси... Где она, кстати? Уже вечер.
Аяна обернулась на Вараделту. Та спала. Конда вряд ли будет сердиться.
– Я не трону тебя и не обижу, – сказал Воло.
Аяна вскочила, роняя кружку. Резко распахнутая дверь потоком воздуха захлопнула окно, и Ишке, в страхе выскочивший из-под стола, не видя выхода, заметался по комнате чёрной тенью и исчез под одним из шкафчиков.
Она сжала кулаки. Воло. Клятый Воло! Нож... плетёная рукоять как влитая вползла в её пальцы.
– Хха!
Отражение желтого пламени очага взметнулось из-за её плеча, срываясь к двери, и она метнулась, догоняя нож, летящий вперёд, к его голове, но Воло вильнул, уворачиваясь от ножа и от её кулаков, зажмуриваясь, разводя руки и отводя подбородок.
– Прости меня, – сказал он, и эта поза, эти слова, будто невидимая преграда, заставили её замереть в полушаге, свирепо скрючивая пальцы у его лица. – Я виноват перед тобой.
– Ах... Ты... Подлая гадина!
Багровая пелена полыхала перед её глазами, и голова Воло моталась, как голова мёртвой пёстрой сороки, зажатой в ручке Ансе, когда он нёс её, чтобы закрепить на доске, разворачивая крылья, и зарисовать перья.
– Ты... скейла, кетерма, вонючий кеймос, чтоб тебе сдохнуть по горло в афедасте!
Она до скрипа сжала зубы, вцепившись в его камзол так, что тот трещал, и трясла его, будто надеясь, что его голова наконец отвалится.
– Кира...
Она обернулась. Вараделта пыталась подняться на локте, но застонала, падая обратно на постель.
– Стамэ! – крикнула Аяна, с силой отбрасывая Воло к двери. – Шов разойдётся! Что ты творишь!
Она кинулась к Вараделте, рывком поднимая покрывало. Шов был цел, и она с отчаянием и яростью заглянула той в глаза.
– Кто... Он желает зла? – чуть не плача, в тревоге спросила Вараделта, пытаясь рассмотреть Воло. – Почему ты кричишь?
– Я не желаю зла, – сказал Воло, одёргивая одежду. – Я пришёл поговорить.
– Ты убивал его! – воскликнула Аяна, снова бросаясь к нему. – Я убью тебя за это!
– Стой, стой, – воскликнул он, отступая. – Стой!
– Кира! – воскликнула Вараделта, снова пытаясь приподняться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А-а-а-а! – заорала Аяна, кидаясь к ней.
"Туф... Туф..." – раздалось из-за стены.
– Выслушай меня! – воскликнул Воло. – Выслушай!
– Мама! – позвал Кимат со второго этажа. – Ма... Мама!
Аяна вцепилась в волосы и кинулась наверх. Кимат сидел на кроватке, сонный, обиженный, и тёр глаза.
– Тише, тише, солнышко... Я тут, – прошептала Аяна, слушая шаги внизу и трясясь всем телом. – Тихо. Спи, спи, маленький. Я тут. Всё хорошо. Всё хорошо.
Он сонно смотрел на неё, и Аяна через силу улыбнулась, гладя его по голове и щекам, пока он не зевнул, закрывая глаза. Его веки пару раз сонно дёрнулись и смежились, возвращая в прерванный сон.
Аяна тихо встала, попятилась от кровати и бросилась вниз по лестнице.
– Просто выслушай меня, – сказал Воло. – Я пришёл не за этим.
– Выметайся! Пошёл отсюда, вонючая крыса, гнилой клятвопреступник! От тебя несёт падалью! Убирайся!
Воло вздрогнул и покосился на Вараделту.
– Нам надо поговорить, Аяна.
– Не смей произносить моё имя, – прошипела Аяна. – Выметайся, иначе я убью тебя.
– Выслушай меня. Я не желал ему зла. Я...
Аяна схватила со стола вилку и кинулась на него. Воло попятился, заслоняясь руками, и Аяна яростно занесла вилку над головой.
– Ах ты!..
Воло вскинул руки, хватая её запястья. Вилка замерла в ладони от его лица.
– Не убивай его! – воскликнула Вараделта.
– Не надо, Аяна, – сказал он. – Клянусь, я не причиню тебе вреда.
– Ты уже причинил его! – хрипло шептала Аяна, с силой пытаясь вырваться, но вдруг вспомнила кое-что, что показывал ей Верделл после того нападения. – Н-на! – Колено взлетело вверх, и Воло захрипел, сгибаясь, падая на пол. – Подонок! Ты травил его! Ты почти убил его!
Она занесла ногу.
– Это не я, – просипел он, зажмурившись. – Это не я.
Аяна шагнула назад, роняя вилку.
– Я принёс эту отраву, – пробормотал Воло. – Я принёс и собирался... но я не стал. Я не клятвопреступник...
– Но кто? – воскликнула Аяна, чувствуя, как кровь стучит в ушах. – Кто?
– Эрлант... Это Эрлант, – сказал Воло, приподнимаясь, сжимая пах руками.
Он сел, раскачиваясь и постанывая, с мучительной болью на лице.
– Умоляю... Что-то холодное...
Аяна смотрела на него с ужасом, обхватив себя руками, и солоноватый привкус во рту от разгрызенной губы раздражал её. Она прижала манжет нижнего платья к губе и попятилась, глядя, как он неловко поднимается на ноги.
– Я следовал своему долгу перед клятвой и родом. На мне ответственность за...
Аяна застонала, зажимая уши.
– Нет! Нет! Хватит! Хватит с меня этого афедасте! Хватит! Почему ты не прекратил это?! Почему не освободил его?!
– За поднятие бунта на корабле наказывают смертью, – сказал Воло, снова одёргивая одежду. – Думаю, меня бы не казнили, но заперли бы в другом месте. Как, полагаю, ты понимаешь, в таком случае я помог бы ему ещё меньше. Команда клялась Пулату в верности, и эта клятва...
– Зачем ты пришёл? Зачем?..
– Я вернулся, чтобы поговорить с тобой. Я не видел его с апреля, и пришёл посмотреть, всё ли в порядке. В доме полный беспорядок из-за того, что происходит. Никто ничего не понимает. Я боялся, что не найду его живым, когда вернусь, но полученные только за одно это утро сведения столь сильно меня удивили, что... Впрочем, я теперь переосмыслил услышанное. Разрешишь мне присесть?
– Тебе нечего тут делать. Всё, что ты мог сотворить, ты сотворил, – сказала Аяна, хватаясь за переносицу. – Он только начал приходить в себя. Оставь нас в покое. Оставь. Уходи. Дай ему спокойно жить.
– У вас будут проблемы, если Пулат узнает о...
– Это не твоё дело. Тебя это не касается.
– Я хочу помочь ему. Он не хочет меня видеть и отказывается говорить со мной. Я пришёл просить тебя поговорить с ним. Он мой брат, и я хочу попросить прощения. У тебя и у него. Я не нарушал клятвы. Он должен знать, что...
