соприкосновения с болью, чтобы решать проблемы иными способами. Надо жестко, опасно, на грани смерти. Это работает только так, по-другому нет смысла.
— Ты любишь его? — внезапный вопрос заставляет очнуться.
— Кого?
Я не сразу понимаю, о ком идет речь. Но Росс молчит, ожидая, пока до меня дойдет.
— Не знаю, Мартин. Но я не должна была…
Он не дает договорить, останавливая меня жестом руки. Лишнее напоминание о произошедшем вызывает неприятные ощущения в области груди, которые он так старательно пытается игнорировать. Показательное безразличие не дает нужного эффекта, все до абсурда очевидно.
— Он требует встречи. Именно требует.
А я боюсь увидеть Элиота, боюсь снова залезть в эту чащу, откуда не смогу найти выход. У меня нет способности управлять своими чувствами, как это делают все вокруг.
— Я хочу домой.
— К нему или ко мне?
— Начинаешь сначала? Пластинка закончилась, так ты поставил ее заново?
Росс сносит с тумбочки вазу с цветами, опрокидывая их на пол. Я вздрагиваю. Он снова забывается, разрешая своим демонам выбраться наружу. Но лишь на мгновение, пока не замечает учащенные показатели пульса на мониторе прибора у кровати.
— Твою мать, — выдыхает он. — Кого из вас мне нужно грохнуть, чтоб отпустило?
Раздается тихий стук в дверь и следом неуверенный голос:
— Босс, пора.
Мартин растирает лицо руками, словно пытается отогнать наваждение. Чем чаще его бьют, тем изобретательнее он становится в попытках расставить все так, как нужно именно ему. На этой шахматной доске фигуры занимают только те клетки, которые выберет Росс. Он идет ва-банк, ставя на кон все, а дальше диктует свои правила. В этом и есть смысл везения.
— Я вернусь завтра. Ты останешься здесь до тех пор, пока Джон не убедит меня, что ты в порядке. У палаты будет дежурить охрана.
Забота. Забота как она есть. Черствая, принудительная, без споров.
Росс наклоняется и оставляет теплый поцелуй на моем виске.
— Отдыхай, милая.
Он устремляется к двери, стараясь не оборачиваться, но ему все же приходится.
— Мартин, там был охранник, молодой, в белой футболке. Что с ним?
— Жив твой Аден, — усмехается Росс. — Нормальный парень. Теперь работает на меня. Но к тебе я его не приставлю, — вдруг тебе захочется трахнуть кого-то еще.
Он уходит, оставляя меня размышлять. Росс все-таки присвоил меня, решил, что может в любую минуту сделать своей даже после того, как отпустил. Его слово против слова начальника охраны. Неравнозначные веса, было очевидно. Однако, Элиот уже показал, что не прогнется.
И все же, Мартин берет верх: начальник охраны так и не появляется в течение следующих нескольких дней. Видимо, его требования были отклонены. Зато Росс регулярно наведывается раз в день, рано утром. Смотрит, изучает, будто что-то меняется во мне с каждой встречей. Он непривычно холоден, но его прощальные поцелуи говорят о другом. Держать тягу в узде и следовать прописанному для себя сценарию не удается. Мартин срывается всякий раз, когда я улыбаюсь ему.
Неделя пролетает незаметно. Это последняя ночь, и Мартин заберет меня из этих больничных стен. Хотя, стоит отметить, что он предпринимает все, чтобы я чувствовала себя комфортно, не считая вездесущей троицы, таскающейся за мной по коридорам.
Я стараюсь побыстрее уснуть, приблизив тем самым утро, когда смогу отправиться домой. Сон не идет, вызывая откровенное раздражение.
Сажусь на кровати, немного морщась от неприятных ощущений. Шов тянет и слегка зудит. Если не делать резких движений, то рана почти не тревожит.
За дверью слышится шум и какая-то возня, заставляя прислушаться. Я затихаю, стараясь не издавать ни звука, и подкрадываюсь к деревянному полотну. Шорохи прекращаются. Жгучее желание разнести горе-охранников подталкивает меня, и я распахиваю дверь.
В свете тусклого ночника, льющегося от поста медсестры, я различаю его заостренные черты лица и хищную ухмылку.
— Тоби? — одними губами произношу я.
Становится страшно, чертовски страшно. Он здесь, передо мной.
Чуть поодаль на полу я замечаю людей Росса, не подающих никаких признаков жизни. Эффект неожиданности или хронический кретинизм? Не совсем понятно.
Сток подходит вплотную и, прильнув к шее носом, делает глубокий вдох.
— Да-а. Твой запах сводит с ума… все еще.
Я же, наоборот, стараюсь не дышать рядом с ним: от страха и неприязни. Конечно я напугана, ведь он достал меня не просто так. За каждым его действием кроется не самый добрый умысел.
— Что тебе нужно?
— То, что мне было нужно, ты достать не смогла. От тебя нету толка, детка, но в этой маленькой головке много лишней информации.
— К чему ты клонишь?
— Ты, Хилл, — большая проблема для меня. А знаешь, что я делаю с проблемами?
— Меня тошнит от тебя, Тоби.
Он одной рукой притягивает меня за талию, а другой надавливает на еще совсем свежую рану. Меня крючит от боли, а на глаза наворачиваются непрошеные слезы, которые я ни за что не хотела показывать.
— Ты всего лишь приманка, Хилл. Не более того.
Все идет к одному. Сток всеми путями приближает столкновение с Мартином.
— Росс не пойдет на это.
— Нет, Эйва. Он придет за тобой.
Отчаяние. Самое глубочайшее. По-другому мое душевное состояние не описать.
Дальше укол в плечо, слабость и что-то бессознательное. Какая-то дрянь, растекшаяся по венам моего организма. Сон, пришедший не естественным путем.
Затем свет, головная боль и незнакомые лица.
Веду глазами из стороны в сторону: вновь что-то похожее на пошарпанный ангар. Собственные босые ноги и холодный пол. Не падаю со стула лишь потому, что привязана к нему.
Я довольно быстро прихожу в себя, но виски словно сжимают невидимые тиски.
— Эй, ты! — кричу, замечая рядом рослого мужика.
Он медленно поворачивает голову, демонстрируя свое превосходство. Неспешно подходит ко мне и наклоняется так, чтобы наши лица были на одном уровне.
— Это ты мне?
— Где Сток? Скажи, что я зову его.
— Кто ты такая, мясо,
