недельСтарался паладинИскусства – Рафаэль,Чтоб был портрет правдив.Какая красота!О да! Какой пошивУ ленты для хвостаМадам Мурлыки – шик!И длинная она!Вы примете её?Как яблочко красна!А мы – ещё споём!А вот в ведре – МонбланПломбира (автор – Пег),И я боюсь тепла,Вся грудь – холодный снег.У девы Альп в грудиЛюбовь к вам – так и жжёт!И радость впередиприми – от Лори с Джо!
Как же смеялась Бет, когда увидела это зрелище, как Лори бегал туда-сюда, чтобы принести подарки, и какие смешные речи произносила Джо, когда вручала их.
– Я так полна счастьем, что, если бы ещё папа был здесь, то эта капля переполнила бы меня, – сказала Бет, довольно вздыхая, когда Джо отвела её в кабинет отдохнуть после волнений и подкрепиться вкусным виноградом, который ей прислали «Юнгфрау».
– Я тоже, – добавила Джо, хлопнув себя по карману, в котором лежала долгожданная «Ундина и Синтрам».
– Не сомневаюсь, что и я, – эхом отозвалась Эми, внимательно изучая гравированную копию Мадонны с младенцем в красивой рамке, которую подарила ей мать.
– Конечно же, я тоже! – воскликнула Мэг, разглаживая серебристые складки своего первого шёлкового платья, так как мистер Лоуренс настоял на том, чтобы она приняла его подарок.
– Как я могу чувствовать себя иначе? – с благодарностью сказала миссис Марч, переводя взгляд с письма мужа на улыбающееся лицо Бет, и её рука погладила брошь из пепельных, золотистых, каштановых и тёмно-русых волос, которую девочки только что прикололи ей на грудь.
Время от времени в этом будничном мире, как в восхитительной сказке, случается что-то приносящее утешение. Через полчаса после того, как все сказали, что они могут выдержать ещё только одну каплю счастья, эта капля добавилась. Лори открыл дверь в гостиную и очень осторожно просунул голову внутрь. С таким же успехом он мог бы сделать сальто или издать индейский боевой клич, потому что его лицо выражало столько сдерживаемого волнения, а тон был таким предательски радостным, что все вскочили со своих мест, хотя он всего лишь сказал странным, задыхающимся голосом:
– А вот и ещё один рождественский подарок для семейства Марч.
Не успели эти слова слететь с его губ, как его каким-то образом оттеснили, и на его месте появился высокий мужчина, закутанный до самых глаз, опирающийся на руку другого высокого мужчины, который пытался что-то сказать и не мог. Конечно, началась всеобщая толкотня, и в течение нескольких минут все, казалось, потеряли рассудок, потому что происходили самые странные вещи, и при этом никто не произносил ни слова.
Мистер Марч исчез в объятиях четырех пар любящих рук. Джо опозорилась, едва не упав в обморок, и Лори пришлось приводить её в чувства в буфетной. Мистер Брук совершенно случайно поцеловал Мэг, как он несколько бессвязно пояснил позже. А исполненная достоинства Эми споткнулась о табуретку и, даже не подумав о том, чтобы подняться, самым трогательным образом обняла своего отца за ноги и заплакала над его ботинками.
Миссис Марч первой пришла в себя и предостерегающе подняла руку:
– Тише! Подумайте о Бет.
Но было уже слишком поздно. Дверь кабинета распахнулась, на пороге появился маленький красный халат, радость придала сил её ослабевшим конечностям, и Бет бросилась прямо в объятия отца. Не важно, что было после, потому что счастье, переполнявшее сердца, выплеснулось наружу, смывая горечь прошлого и оставляя только сладость настоящего.
Но не всё выглядело так романтично, и доброжелательный смех снова привёл всех в чувство, так как за дверью они обнаружили Ханну, рыдающую над откормленной индейкой, которую она забыла поставить в духовку, впопыхах выбежав из кухни. Как только смех утих, миссис Марч начала благодарить мистера Брука за преданную заботу о её муже, после чего мистер Брук внезапно вспомнил, что мистеру Марчу нужен отдых, и поспешно удалился, прихватив с собой Лори. Затем двум больным было велено отдохнуть, что они и сделали, усевшись вдвоём в одно большое кресло, без умолку разговаривая.
Мистер Марч рассказал, как ему хотелось удивить их, и когда наступила хорошая погода, доктор разрешил ему этим воспользоваться, как преданно помогал ему Брук и какой он в целом достойнейший и честный молодой человек. Почему мистер Марч сделал небольшую паузу именно на этом месте и, бросив взгляд на Мэг, которая яростно ворошила угли в камине, вопросительно поднял брови и посмотрел на свою жену, я предоставляю догадываться вам самим. А также о том, почему миссис Марч едва заметно кивнула и довольно неожиданно спросила, не хочет ли он перекусить. Джо перехватила и поняла этот взгляд и мрачно зашагала прочь, чтобы взять вино и крепкий бульон, хлопая дверью и бормоча себе под нос:
– Ненавижу достойных молодых людей с карими глазами!
Никогда ещё не было такого рождественского ужина, как в тот день. Нужно было видеть откормленную индейку, когда Ханна отправила её наверх, – фаршированную, подрумяненную и празднично украшенную. Как и рождественский пудинг, который таял во рту, и желе, в которое Эми с наслаждением нырнула, как муха в горшочек с мёдом. Всё удалось на славу, что было милостью Божьей, по словам Ханны, «потому как я так разволновалась, мэм, что это чудо, что я пудинг не поджарила, а индейку не нафаршировала изюмом, к тому же забыв обернуть её марлей для запекания».
Мистер Лоуренс и его внук присоединились к обеду, как и мистер Брук, на которого Джо мрачно хмурилась, к величайшему удовольствию Лори. Во главе стола бок о бок стояло два мягких кресла, в которых сидели Бет и её отец – их скромная трапеза состояла из цыплёнка и фруктов. Все выпивали за здоровье друг друга, рассказывали истории, пели песни, «предавались воспоминаниям», как говорят старики, и прекрасно провели время. Было запланировано катание на санях, но девочки не захотели расставаться с отцом, поэтому гости уехали рано, и, когда сгустились сумерки, счастливая семья собралась у камина.
– Всего год назад мы вздыхали по поводу унылого Рождества, которого тогда ожидали. Помните? – спросила Джо, прервав короткую паузу, последовавшую за долгим разговором о многом.
– В целом это был довольно приятный год! – сказала Мэг, улыбаясь, глядя на огонь и поздравляя себя с тем, что достойно держалась с мистером Бруком.
– По-моему, он был довольно трудным, – заметила Эми, задумчиво глядя на блики света на своём кольце.
– Я рада, что всё закончилось, потому что ты вернулся, – прошептала Бет, которая сидела на коленях у отца.
– Довольно тяжкий путь для вас, мои маленькие пилигримы, особенно последний этап. Но вы держались храбро, и я думаю, что бремя очень скоро спадёт с ваших плеч, – сказал мистер Марч, с отеческим удовлетворением глядя на юные лица дочерей, собравшихся вокруг него.
– Откуда ты знаешь? Мама тебе рассказала? – спросила Джо.
– Не так уж много. Но всё же и соломинки показывают, в какую сторону ветер дует, и сегодня я сделал несколько открытий.
– О, расскажи нам каких! – воскликнула Мэг, сидевшая рядом с ним.
– Вот одно из них. – И, подняв её руку, лежавшую на подлокотнике его кресла, он указал на огрубевший указательный палец, ожог на тыльной стороне кисти и две или три мозоли на ладони. – Я помню время, когда эта рука была белой и гладкой, и твоей главной заботой было сохранить её такой, Мэг. Тогда она была очень красива, но для меня она гораздо красивее сейчас, потому что по этим кажущимся изъянам я могу прочесть небольшую историю. Тщеславие сгорело на жертвенном огне, эта огрубевшая ладонь заработала нечто большее, чем волдыри, и я уверен, что шитьё, сделанное этими проколотыми пальцами, прослужит долго, так много доброго участия вложено в стежки. Мэг, дорогая, я больше всего ценю те женские умения, которые делают дом счастливым, а не белые руки или великосветские хорошие манеры. Я горжусь тем, что пожимаю эту добрую, трудолюбивую ладошку, и надеюсь, что у меня не скоро попросят твоей руки.
Если Мэг ожидала вознаграждения за долгие часы терпеливого труда, она получила его в сердечном отцовском рукопожатии и одобрительной улыбке, которую он ей подарил.
– А как же Джо? Пожалуйста, скажи ей что-нибудь приятное, потому что она так старалась и была так добра ко мне, – прошептала Бет отцу на ухо.
Он рассмеялся и посмотрел на высокую девушку, сидевшую напротив с таким необычным для неё кротким видом.
– Несмотря на эти коротко остриженные кудри, я вижу, что это уже не «сынок Джо», которого
