все со временем разъедетесь по своим домам, да, я хотела бы, чтобы мои девочки оставались со мной как можно дольше, и мне жаль, что это случилось так скоро, потому что Мэг всего семнадцать, и потребуется несколько лет, прежде чем Джон создаст семейный очаг. Мы с твоим отцом договорились, что она ни в коем случае не свяжет себя узами брака и не выйдет замуж, пока ей не исполнится двадцать лет. Если они с Джоном любят друг друга, то смогут подождать и таким образом испытать свою любовь. Она совестливая, и я не думаю, что она обойдётся с ним жестоко. Моя милая, нежная девочка! Надеюсь, у неё всё будет хорошо.
– Разве вы не предпочли бы, чтобы она вышла замуж за богатого человека? – спросила Джо, когда голос её матери слегка дрогнул на последних словах.
– Деньги – хорошая и полезная вещь, Джо, и я надеюсь, что мои девочки никогда не будут испытывать в них слишком острую нужду, но и не поддадутся соблазну иметь их слишком много. Мне хотелось бы знать, что Джон прочно укрепился в каком-нибудь хорошем деле, которое давало бы ему достаточно большой доход, чтобы освободиться от долгов и обеспечить Мэг комфортную жизнь. У меня нет честолюбивых помыслов о том, чтобы у моих девочек было солидное состояние, положение в свете или громкое имя. Если бы высокие чины и деньги приносили любовь и добродетель, я приняла бы их с благодарностью и наслаждалась бы вашим благополучием, но я знаю по опыту, сколько подлинного счастья может быть в простом маленьком доме, где зарабатывают на хлеб насущный, а некоторые лишения придают сладость немногочисленным удовольствиям. Я не возражаю, если жизнь Мэг начнётся скромно, потому что, если я не ошибаюсь, она разбогатеет, получив сердце хорошего человека, а это лучше, чем целое состояние.
– Я понимаю, мама, и полностью с вами согласна, но я расстроена из-за Мэг, потому что я рассчитывала, что она скоро выйдет замуж за Тедди и будет всю жизнь упиваться роскошью. Разве это не было бы здорово? – спросила Джо, подняв просиявшее лицо.
– Ты же знаешь, он ведь моложе её, – начала миссис Марч, но Джо её прервала:
– Совсем немного, он выглядит старше своего возраста, высок и его манеры могут вполне быть, как у взрослого, если он захочет. К тому же он богат, щедр, добр и любит всех нас, поэтому я и говорю: как жаль, что мой план сорван.
– Боюсь, Лори едва ли достаточно взрослый для Мэг, и вообще сейчас он как флюгер – слишком непостоянный, чтобы на него можно было положиться. Не строй планов и не своди вместе своих друзей, Джо, предоставь это времени и их собственным сердцам. Мы не можем вмешиваться в такие дела, не нанося вреда, и лучше выкинуть из головы всю эту «романтическую чепуху», как ты это называешь, чтобы она не испортила нашей дружбы.
– Ну, я не буду вмешиваться, но мне неприятно видеть, как всё идёт наперекосяк и запутывается, когда буквально тут подтянешь, там отрежешь – и всё будет в порядке. Хоть каждый день утюг на голове носи, чтобы не повзрослеть. Но бутоны превратятся в розы, а котята – в кошек, а жаль!
– Так что там насчёт утюгов и кошек? – спросила Мэг, которая незаметно вошла в комнату с дописанным письмом в руке.
– Просто одна из моих глупых фразочек. Я иду спать. Пойдём со мной, Мегги, – сказала Джо, разворачиваясь, как ожившая складная картинка-головоломка.
– Совершенно верно и прекрасно написано. Пожалуйста, добавь, что я шлю привет Джону, – сказала миссис Марч, пробежав глазами письмо и вернув его Мэг.
– Ты называешь его Джоном? – спросила Мэг, улыбаясь и глядя на мать невинными глазами.
– Да, он нам теперь как сын, и мы его очень любим, – ответила миссис Марч, бросив проницательный взгляд на дочь.
– Я рада этому, он так одинок. Спокойной ночи, мама, дорогая. Так невыразимо приятно, что ты здесь, – ответила Мэг.
Поцелуй матери был очень нежным, и, когда Мэг уходила, миссис Марч сказала со смесью удовлетворения и сожаления:
– Она ещё не любит Джона, но скоро научится этому.
Глава 21
Лори сеет раздоры, а Джо добивается мира
На следующий день нужно было видеть лицо Джо, ибо тайна очень давила на неё, и она с трудом сдерживалась, чтобы не выглядеть слишком загадочной и важной. Мэг заметила это, но не стала утруждать себя расспросами, так как знала, что лучший способ сладить с Джо – это следовать закону противоположностей, поэтому она была уверена, что сестра ей всё сама расскажет, если её не спрашивать. Поэтому Мэг была несколько удивлена, что молчание всё не нарушалось и Джо приняла покровительственный вид, что явно рассердило Мэг, которая, в свою очередь, стала вести себя с достоинством и сдержанно, целиком посвятив себя матери. Это оставило Джо на произвол судьбы, так как миссис Марч сменила её в роли сиделки и предложила ей отдохнуть, размяться и развлечься после долгого пребывания взаперти. Эми оставалась у тёти Марч, и Лори был её единственным спасением, и хотя ей нравилось его общество, она боялась его, потому что он был неисправимым шалопаем, и она опасалась, что он выманит у неё тайну.
Она была совершенно права, ибо едва этот озорник заподозрил, что у Джо есть секрет, он тут же решил его узнать и устроил ей подлинно мучительную жизнь. Он подлещивался, подкупал, высмеивал, угрожал и ворчал; притворялся равнодушным, чтобы выудить из неё правду; сначала заявлял, что он всё знает, а потом – что ему всё равно; и, наконец, проявив настойчивость, всё же убедился, что тайна касается Мэг и мистера Брука. Негодуя оттого, что наставник не посвятил его в свою тайну, он напряг всю свою сообразительность, чтобы придумать какое-нибудь возмездие, достойное подобного пренебрежения.
Мэг тем временем, по-видимому, забыла об этом и была поглощена приготовлениями к возвращению отца, но внезапно с ней произошла какая-то перемена, и на день или два она стала совсем на себя непохожа. Она вздрагивала, когда с ней кто-то заговаривал, краснела, когда на неё смотрели, была очень тиха и сидела над шитьём с робким, встревоженным выражением лица. На расспросы матери она отвечала, что чувствует себя хорошо, и заставляла умолкнуть Джо, умоляя ту оставить её в покое.
– Она чувствует, что это уже витает в воздухе – любовь, я имею в виду, – и она поддаётся этому очень быстро. У неё есть почти все симптомы – она беспокойная и сердитая, не ест, лежит без сна и хандрит по углам. Я поймала её на том, что она напевала ту песню, которую он для неё перевёл, и однажды она назвала его «Джон», как и вы, а потом покраснела, как маков цвет. И что мы будем делать? – спросила Джо, готовая на любые меры, даже самые жёсткие.
– Ничего, только ждать. Оставь её в покое, будь добра и терпелива, всё прояснит приезд отца, – ответила мама.
– Эта записка – тебе, Мэг, запечатанная. Как странно! Тедди никогда не запечатывает свои записки для меня, – сказала Джо на следующий день, раздавая содержимое маленького почтового отделения.
Миссис Марч и Джо были погружены в свои дела, но, услышав возглас Мэг, они подняли глаза и увидели, что она с испуганным видом смотрит на свою записку.
– Дитя моё, что с тобой? – воскликнула мать, подбегая к ней, в то время как Джо пыталась отобрать листок бумаги, который явно стал причиной какой-то беды.
– Это какая-то ошибка, он не писал эту записку. О, Джо, как ты могла так поступить? – И Мэг закрыла лицо руками, заплакав так, словно её сердце было разбито.
– Я? Я ничего не сделала! О чём она говорит? – растерянно воскликнула Джо.
Мягкий взгляд Мэг воспламенился гневом, когда она достала скомканную записку из кармана и бросила её Джо, укоризненно сказав:
– Ты написала это, а этот скверный мальчишка тебе помог. Как вы могли так бестактно, так подло и жестоко обойтись с нами обоими?
Джо почти не слышала её, потому что они с матерью читали записку, написанную странным почерком.
«Моя дорогая Маргарет!
Я больше не могу сдерживать свою страсть и должен узнать о своей судьбе до того, как вернусь. Я пока не решаюсь рассказать об этом Вашим родителям, но думаю, что они дадут согласие на наш брак, когда узнают, что мы обожаем друг друга. Я умоляю Вас пока
