оставила его скомканным на полу.
Я осторожно подношу халат к носу и нерешительно принюхиваюсь. К счастью, он в сносном состоянии. Я надеваю халат, вздрагивая, когда бархатная подкладка ласкает мою обнаженную кожу. Самая нежная вещь, которую я когда-либо носила. Или любая вещь ощущается подобным образом на коже? Неужели из-за настойки все мои чувства притупились? Я свободно завязываю пояс вокруг талии и провожу пальцами по волосам, расчесывая влажные пряди так хорошо, как только могу. В процессе я обнаруживаю, что прикрываю глаза. Прикосновение кончиков пальцев к коже головы очень успокаивает, посылает мурашки по спине. Я закрываю глаза и продолжаю массировать голову. Вспышки лихорадочных воспоминаний танцуют под моими веками. Воспоминания о чьем-то нежном прикосновении. Я вижу, как Торбен своими сильными, твердыми руками нежно гладит мой лоб, мою щеку. Я почти чувствую, как он проводит кончиками пальцев по моей шее…
Я открываю глаза и замираю с подушечками пальцев над основанием моего горла.
Последняя часть была не воспоминанием, а скорее… фантазией. Почему я представила подобное? Представила… его? Я помню, как Торбен утешал меня во время выздоровления, но тогда его прикосновения были практичными. Он всего лишь хотел проверить, есть ли у меня жар. Не чувственное легкое прикосновение, пробегающее по моей ключице, затем возвращающееся к шее только для того, чтобы спуститься по изгибу плеча…
У меня перехватывает дыхание, когда я обнаруживаю, что воображение снова взяло надо мной верх, а мои руки двигаются вместе с ним. Я фантазировала о его руках. Я замираю, мой халат съехал набок, обнажив плечо. Теплый жар ощущается внизу моего живота, заставляя мое дыхание ускориться. Мои колени так сильно дрожат, что я опускаюсь на кровать, сажусь на край, пытаясь отдышаться. Мою кожу покалывает, она жаждет прикоснуться к кому-нибудь, чтобы к ней прикоснулись, чтобы ее исследовали. Как бы я ни старалась выкинуть Торбена из головы, я обнаруживаю, что снова закрывают глаза, представляя, как он стоит передо мной, прикасается ко мне, проводит одной рукой между моих грудей, в то время как скользит другой по моей ноге от колена к внутренней стороне бедра…
Свистящий звук заставляет меня вскочить на ноги. Я открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть Торбена, застывшего в дверном проеме. Одной рукой он держится за дверную ручку, а другой вцепился в косяк, будто собирался ворваться внутрь. Паника в его широко раскрытых глазах сменяется…
Его взгляд скользит по моему обнаженному плечу. Халат опасно приспущен, обнажая верхний изгиб моей груди.
– Прошу прощения, – говорит он, поспешно отводя взгляд. – Я… я только что вернулся домой. Думал, что-то случилось. Твой… твой запах… – Он прочищает горло и делает шаг назад. Его движения настолько неровные, что он спотыкается.
Я поправляю халат и пытаюсь взять себя в руки. Удивительно, но я не испытываю смущения. Знаю, что должна. Торбен заметил бы, в какой позе я была. Расположение моих рук. Если бы мог ясно видеть меня. Взволнованное выражение на его лице подсказывает, что он все рассмотрел. Если подумать, я не чувствую низкого гула своей магии, как обычно. Вместо этого я чувствую другой гул, волну тепла, проходящую через меня, ощущающуюся в моем центре и расходящуюся во всех направлениях. Похоже, неожиданное вмешательство Торбена никак не повлияло на это ощущение. Во всяком случае, оно только усилилось.
Возможно, всему виной моя краткая фантазия, но я не могу отвести от Торбена глаз. Я замечаю медный блеск его волос там, где их касается тусклый свет лампы. Чувственный изгиб его губ. Коротко подстриженную бронзовую бороду, украшающую его острый подбородок. Я и раньше знала, что он красив, но прямо сейчас… он прекрасен. Так, что дух захватывает. Уверена, он всегда был таким. Просто до сих пор я не осознавала этого так ясно.
Он довольно формально преклоняет передо мной голову.
– Прошу прощения, – говорит он и делает еще одну попытку отступить прочь из комнаты.
Мой пульс учащается при мысли о том, что он уйдет. Я делаю шаг навстречу.
– Как все прошло с моей мачехой?
Торбен снова замирает. Его кадык дергается, и он лишь на мгновение встречается со мной взглядом.
– Не так хорошо, как я надеялся. Но мы можем поговорить об этом утром. Тебе следует отдохнуть.
– Я полностью выздоровела. Мы можем обсудить все сейчас.
Его взгляд снова останавливается на мне, только для того, чтобы опуститься к моим губам. Кажется, ему потребовалось огромное усилие, чтобы отвести от них взгляд.
– Нет, ты, должно быть, все еще нездорова. Ты кажешься… раскрасневшейся.
– Раскрасневшейся? – эхом отзываюсь я. Мой голос внезапно звучит выше, чем обычно. – Возможно, мне просто немного жарко.
Кажется, мои слова побуждают его забыть о своем взволнованном состоянии.
– У тебя снова жар? Позволь мне проверить.
Я собираюсь сказать, что в этом нет необходимости, но не успеваю опомниться, как Торбен уже шагает прямо ко мне и прижимает тыльную сторону ладони к моему лбу. Я подавляю вздох. Ощущение его кожи на моей посылает волну удовольствия от макушки до кончиков пальцев на ногах. Мои веки тяжелеют, заставляя ресницы трепетать, когда я наклоняюсь навстречу его прикосновению. Торбен отстраняется, заставляя меня пошатнуться в поисках его рук.
– Сделай это снова, – говорю я, прежде чем успеваю себя остановить.
– Астрид… – В его голосе слышится нотка предупреждения, но я не понимаю, от чего он хочет меня уберечь.
– Пожалуйста, – говорю я, почти задыхаясь. – Прикоснись ко мне еще раз.
Его грудь вздымается, в то время как все тело напрягается. Наконец Торбен медленно поднимает руку и прикладывает ее к моей щеке. У него теплая кожа, а его прикосновения нежные, но настойчивые. Никогда в жизни мне не было так хорошо. Даже мои фантазии о том, как кончики его пальцев танцуют по моей коже, не сравнятся с этим.
– Астрид, я… – начинает Торбен напряженно. – Я чувствую запах твоего возбуждения.
Меня пронзает вспышка смущения, но рядом с желанием, растущим внутри, она кажется ничем. Я с трудом сглатываю.
– И?
– И… – Торбену приходится несколько раз прочистить горло, прежде чем ему удается произнести еще хотя бы слово. – И это крайне неуместно.
От негодования я едва не откидываю голову назад, но мягкое ощущение его ладони, все еще обхватывающей мою щеку, удерживает меня на месте.
– Почему?
– Из-за твоего состояния.
Я усмехаюсь.
– Моего состояния? Что плохого в том, что впервые за много лет я чувствую себя живой и здоровой? Ты думаешь, я все еще нахожусь под действием настойки?
– Я думаю, что сейчас ты очень чувствительна. – Взгляд Торбена снова опускается к моим губам, и
