но также и потому, как в равной степени волнующе и страшно признавать то, что я чувствую. Могу ли я быть неравнодушна к этому мужчине? Мужчине-фейри, которого послали меня убить, который должен был стать моим врагом? Мужчине, который каждый день, с тех пор как мы встретились, доказывал, что он совсем не такой черствый грубиян, каким казался мне сначала?
И если я к нему неравнодушна… Чувствует ли он то же самое?
Отрезвляющая мысль подсказывает, что, возможно, я все это выдумала и мои зарождающиеся чувства могут остаться безответными. Почему Торбен хотел подождать до завтра, прежде чем позволить мне прикоснуться к нему? Пытался ли он просто убедиться, что я мыслю здраво? Что действительно хочу его?
Или он не уверен, что хочет меня?
Я что… соблазнила его? Побудила сделать то, чего он не хотел делать? Подобная перспектива кажется слишком унизительной, но у меня нет возможности долго раздумывать об этом. Торбен снова целует меня, атакуя мои губы с еще более нежной требовательностью.
Я отгоняю все тревожные размышления и растворяюсь в поцелуе, запечатлевая в памяти тепло его губ. Просто на случай, если никогда больше их не почувствую. Просто на случай, если утренний свет положит конец тому, что бы между нами ни произошло. Я целую Торбена, пока у меня не перехватывает дыхание. Пока у меня не остается сил только на то, чтобы свернуться калачиком рядом с этим мужчиной и положить голову на его широкую грудь, прислушиваясь к убаюкивающему биению его сердца.
Глава XXVIII
ТОРБЕН
Мои чувства заполнены Астрид. Каждый вдох, который я делаю, наполняет мои легкие ее ароматом. Ее запах смешивается с привкусом пота и чем-то новым – чем-то невероятно сладким, оставшимся после иссякшей страсти. Мягкий ритм ее дыхания во сне, медленный и ровный, гудит у меня в ушах. Ее кожа на моей ощущается как продолжение моей собственной плоти, как какой-то недостающий кусочек, который я только что вновь отыскал.
Я наклоняю голову и оглядываю ее спящую фигуру. В халате, прикрывающем только нижнюю часть ее тела, она наполовину лежит на мне. Щекой она прижимается к моему колотящемуся сердцу, а одна из ее рук лежит на моем торсе. Она спит уже по меньшей мере полчаса, а я едва осмеливаюсь сдвинуться больше чем на дюйм, лишь бы не разбудить ее. Я слишком боюсь, что, встревоженная, она отвернется от меня. А я еще не готов почувствовать ее отсутствие.
То, как в данный момент она наполняет каждую частичку моего существа, для меня в новинку. Раньше я испытывал вожделение. Удовольствие. Я даже думал, что познал любовь. Но это… это…
Нечто большее.
Отличающееся.
Пугающее.
Я не ожидал, что буду чувствовать себя так. Не после того, что случилось с моим первым любовным увлечением, мисс Барристер. Я отказался от любви после того, как узнал, что она выдала мои секреты Фрэнку Хосту. Хотя я не могу винить ее за ставку, которую я сделал, ставку, в результате которой потерял все. Это целиком и полностью моя ответственность. Роль, которую эта женщина сыграла в моем падении, показала мне, что любовь и обман идут рука об руку. Любовь к ней сделала меня слепым, не позволила рассмотреть ее скрытые мотивы. Любовь к отцу не позволила мне понять, что он страдает от зависимости. Любовь к моей матери погрузила моего отца в пучину горя, из которой он так и не смог выбраться.
Любовь не принесла ничего хорошего в мою жизнь. А с тех пор, как я потерял свободу и был призван на службу Совету Альфы, это чувство стало для меня невозможным. У меня нет дома. У меня нет денег. Мне запрещено устанавливать постоянные связи как по условиям моего наказания, так и по практическим соображениям. Но самая главная причина – моя собственная безопасность и безопасность других людей. Я стал получать угрозы, мне пытались отомстить. Все это из-за приказов, которые я выполнял, будучи Охотником за головами. С такой работой я буду снова и снова подвергаться опасности. И эта опасность наверняка будет распространяться и на дорогого мне человека. Я пообещал себе, что никогда не поставлю своих близких в подобное положение.
А это значит, что Астрид…
Она никогда не сможет быть…
До тех пор пока…
Я снова смотрю на нее, и мой разум пустеет. Внезапное волнение проходит. Пока я изучаю ее умиротворенное лицо, на моих губах играет усмешка. Я должен насладиться этим моментом. Потому что это может быть последний раз, когда она так близко ко мне, как сейчас. Утром все может измениться.
* * *
На следующий день я стою в гостиной, наблюдая восход солнца сквозь деревянные планки, пересекающие окна. Пока я с тревогой жду, когда Астрид проснется, мои уши настроены на каждый звук, на каждый возможный шаг. Только после пробуждения Астрид я смогу узнать ее истинные чувства.
«Не то чтобы они имели значение», – напоминаю я себе в сотый раз за это утро. У нас есть миссия. Я подчиняюсь Совету. Если не выполню условия сделки, умру. Если же королева Трис отменит сделку, я останусь в рабстве еще на девяносто пять лет. Какое значение имеют чувства, когда у нас нет будущего?
Несмотря на то что я повторяю это снова и снова, я не могу подавить странную искру тепла, которая поселилась в моем сердце со вчерашнего вечера. Возможно, она появилась там раньше и я просто не знал об этом. На самом деле, я не осознавал этого до тех пор, пока не доставил ей удовольствие. До того момента, когда она повернулась ко мне, произнесла мое имя и прижалась своими губами к моим. В ее поцелуе было столько нежности, что мне показалось, что мое сердце вот-вот разорвется. И, когда она заснула у меня на груди, я не мог отделаться от ощущения, что произошедшее между нами было не только ради удовольствия. В этом скрывалось нечто большее.
Конечно, эти приятные мысли покинули меня, как только я проснулся. Это произошло незадолго до рассвета, и в какой-то момент Астрид перевернулась на другой бок, отвернулась от меня. Вид ее спины и разделяющие нас дюймы вызвали во мне волну паники. Неужели она проснулась и пожалела о том, что мы сделали? Чувствовала ли она себя смущенной? Пристыженной?
Логика напомнила мне, что она, вероятно, сменила позу, даже не подозревая о моем присутствии, но это не остановило мой разум. Правильно ли я поступил, вернувшись в ее
