«В Лейдене в анатомическом театре знаменитого Боергова, заметив отвращение русских спутников к трупам, заставил их зубами разрывать мускулы трупа» [125, с. 535–536].
Это отвращение к покойникам нормальных людей для больного недугом некрофилии царя-антихриста являлось возмутительным. Потому он и потребовал от них пусть хотя бы еще лишь видимого уподобления самому себе.
Сам же он покойников просто обожал:
«…Петр… слушал лекции профессора анатомии Рюйша, присутствовал при операциях и, увидав в его анатомическом кабинете превосходно препарированный труп ребенка, который улыбался, как живой, не утерпел и поцеловал его…» [136, с. 51–52].
Этот его поступок, произведенный за нашими границами, убедительно свидетельствует, что его интересовали не только трупы русских людей: Петр обожал практически любые трупы. Даже иностранцев. Такое о себе мнение он закрепил после смерти давнего своего врага:
«Смерть Карла XII в 1718 г. помешала мирным предложениям. В следующие годы Петр посылал свой флот к берегам Швеции, который жег города и села, пока не был заключен Ништадтский мир в 1721 г…» [136, с. 59].
Петровские птенчики и в этой ситуации вели себя как всегда:
«…истребляли всюду хлебное зерно, убивали и угоняли скот и лошадей… перебили множество безоружного народа, не успевшего спастись бегством» [51, с. 731].
И все это несмотря на то, что:
«В 1716 году был издан Устав Воинский, где такие действия, как разгром неприятельских городов, крепостей и населенных пунктов, занятых без сопротивления, карался смертной казнью. В артикулах 104 и 105 Устава «О взятии городов, крепостей, добычей и пленных» перечислялись объекты и лица, нападение на которых после штурма города или крепости запрещалось под страхом смертной казни» [52, с. 39].
Но нам не ведомо для коих нужд составлялись данные артикулы, так как птенчики даже устроили некоторое такое меж собой по количеству истребления беззащитного народонаселения «социалистическое» соревнование:
«Апраксин истребил шесть больших городов, более сотни дворянских усадеб, 826 деревень…» [51, с. 731].
Его сотоварищ по разбоям, конкурент «Генерал-майор Ласи, со своей стороны, сжег два города, двадцать одну владельческую усадьбу, 535 сел и деревень» (там же).
Но почему здесь нет сводок о сражениях и победах? Почему только лишь о количестве разоренных и сожженных деревень?
Так ведь они со Швецией совсем и не думали воевать. А действовали чисто по-пиратски: «…разоряли шведские города налетом, появляясь и исчезая то в том, то в другом месте» (там же).
То есть целых три года, нежданно получив военное преимущество на море, Петр со своими полицейскими заплечных дел войсками занимался ничем не прикрытым пиратством! Убивал и грабил, жег и насиловал…
Ничуть не больше внимания он уделял оказавшейся у него в плену этой самой загранице: «…на строительстве города и Ладожского канала сложили свои косточки и сорок тысяч пленных шведов…» [15, с. 376].
Но с грабежей и массовых убийств чужеземцев он при этом все равно с куда как большим удовольствием переходил к охоте за «белыми неграми», каковыми являлись русские люди, все более и более им закабаляемые:
«На русского плательщика он смотрел жизнерадостно, предполагая в нем неистощимый запас всяких податных сил… в инструкции новоутвержденному сенату: «денег как возможно собирать, понеже деньги суть артериею войны»[70] [124, с. 341].
И выколачивалась с такой «легкостью» суть этой самой «артерии» из русского мужика лишь потому, что все уже прекрасно знали, что «наблюдающими за добрым порядком комиссарами» недоимщики будут забиты в колодки и отправлены в никуда: ведь со строек века тех времен еще никто не возвращался.
А так как «шли людей», потому как «зело мрут», то и комиссары свой «добрый порядок» изысканием «воров» с лихвой обезпечивали, не гнушаясь при этом практически ничем.
«В то время, когда при дворе отправляли маскерады и веселились, в народе слышны были проклятия, за которые неосторожных тащили в тайную канцелярию и предавали варварским мукам» [51, с. 761].
Однако ж и у наследующих им комиссаров, то есть у воинства «щенков», что зафиксировано в фактах многих сотен ныне прославленных святых, замученных комиссарами Ленина, совесть также отсутствовала напрочь. Сколько же ее имелось у гвардии этого самого «льва», коль половину мужского населения им удалось «уличить» в «воровстве», а потому и уничтожить?
Но прекрасно ориентированная на ложь петровская политика способствовала удивительному затуманиванию происходящего. Потому русского мужика так легко ловили на его совестливости. И родственники уводимых за «воровство» не знали, что обвинившие их кормильца люди, петровские комиссары, наблюдающие «за добрым порядком», на самом деле — сами воры и лгуны. И ничего святого для них давно уже нет. А потому действуют они хуже судей «святой» фем. Ведь даже без предварительного удара указкой они хватают первого попавшегося и забивают в колодки. Потому как если кому-либо из этих комиссаров, «наблюдающих за добрым порядком», не удастся выполнить отпущенной ему нормы по сбору неких «воров», то его и самого забьют в те же колодки! А то — к кнуту — и до смерти! Ведь даже на детей дворянских это распространялось, а уж на взрослых — так и подавно! Так что если ты убивать отказываешься, то убьют тебя самого!
В помощь комиссарам были изобретены драконовские законы о страшных поборах и битье недоимщиков. Уже с пеленок каждый человек облагался огромными налогами! А если по лавкам пятнадцать ртов, откуда взять столько денег для покрытия налога?!
Вот отца этого многодетного семейства хватают, объявляют «вором» и отсылают на «стройку века», где суждено ему сначала превратиться в доходягу, а затем замерзнуть зимой тихо и скромно в бараке, переполненном такими же, как и он, русскими людьми, приговоренными царем-антихристом к лютому безжалостному уничтожению.
Но потеря кормильца, между прочим, с осиротевшей семьи никаких налогов не снимает! И она должна теперь решать — как ей поступить: или начать голодать, чтобы хоть как-то попытаться оградить себя от продолжения репрессий со стороны комиссаров, что должно повлечь за собой постепенное вымирание маленьких детей от голода, или ждать, когда старшего из семьи отберут на очередную «стройку века». Затем следующего и т. д. Так должна быть уничтожена под корень эта самая упрямая нация, которая лишь единственная имеет столь не нравящийся любителю заборов с человеческими головами дух, который именуется русским.
Князь С. Е. Трубецкой, 20-е гг. XX в.:
«Петр — не большевик a la lettre, каким выставляют его некоторые, но все же духовная зараза, которая бушует сейчас по России, была и в его душе… Отход от Церкви, глумление над ней («Всепьянейший Собор»!), отрешение от всех традиций и даже ярая вражда к ним… садизм (пытки сына, казни стрельцов) …» [137, с. 326].
Так что такое петровская революция?
Это революция сверху. Она произведена с помощью того самого сословия, которое, продавшись масонам, усадило нам на голову этого хананея. И подручными воцарившийся монстр избрал себе представителей именно этого сословия, лишь слегка сдобрив его безродными выскочками — подонками и шлюхами, да иноземцами, которые были для него своеобразным «Клондайком». И вся эта его гвардия обязана была довести дело Люцифера до конца: до полного истребления этого столь неподатливого племени.
Вот потому-то правящему сословию и выгодно было все это время выгораживать своего вожака, приставившего к кормушке всю свору густо распложенных «славными делами» вампиров. Не было выгоды вскрывать прошлое и царской династии: ведь лишь объявить Петра представителем туземного населения Ханаана было для нее равносильно революции!
Но антихристианская сущность всех этих революций, представляющих собою лишь бочку с водой, где революционеры — это плавающее всегда исключительно наверху кое-что, подразумевает и замену уже порядком поднадоевших донорам революций декораций. Что производится этой бочкой лишь переворачиванием, когда «ничем», то есть донные отложения плавающего на поверхности, как бы делается сразу этим самым «всем». Но при всем при этом само это «кое-что» остается все там же — наверху. И если Петр произвел революцию правящим сословием, то Ленин свой жидомасонский переворот обозвал революцией снизу. То есть, если при Петре в первую очередь уничтожению подлежали низы, то при Ленине, наоборот, — верхи. Затем — «кулаки», затем — «подкулачники» и т. д.
Но суть у них у обоих одна — тотальное уничтожение русского человека!
Но если про большевиков-ленинцев теперь-то уж ясно все, то Петр, чье правление густо обставлено плахами, виселицами, пыточными казематами и застенками — вплоть до его появления в дыму американских небоскребов — оставался все как-то на удивление в тени. И хоть в роли дьявола в дыму он и выглядит вполне на месте, но до сих пор кого ни спроси, все продолжают мямлить про него невразумительное: ну, не прав, ну, убивал, но ведь он чего-то там такое даже как будто бы вроде бы и строил…
