Но если про большевиков-ленинцев теперь-то уж ясно все, то Петр, чье правление густо обставлено плахами, виселицами, пыточными казематами и застенками — вплоть до его появления в дыму американских небоскребов — оставался все как-то на удивление в тени. И хоть в роли дьявола в дыму он и выглядит вполне на месте, но до сих пор кого ни спроси, все продолжают мямлить про него невразумительное: ну, не прав, ну, убивал, но ведь он чего-то там такое даже как будто бы вроде бы и строил…
Так что верно сказано о ленинских большевиках: «далеко щенкам до льва»! Ведь Петр своими нововведениями хваленую заграницу ох как еще и переплюнул. И по очень важному для них показателю — «борьбе с перенаселением»!
«…людей не жалели — недаром даже большевики воспели Петра. Превращение Московской Руси в европейский «парадиз» стоило дорого. Население сократилось… Современная Россия сокращает свое население по миллиону в год. Но если «петровская демография» шагнет своим подкованным ботфортом в нынешний день, Римский клуб порадуется. И само привидение Нобеля повесит на грудь нашему лидеру какую-нибудь блямбу…» [19, с. 130].
И лишь скоропостижная смерть диктатора избавила русское население России от задуманного антихристом тотального уничтожения.
И все то страшное, что по-настоящему творилось при строительстве Петербурга, мы, к своему глубочайшему прискорбию, так практически совсем и не знаем. Но о лютой смерти от холода сотен тысяч русских людей теперь кое-что проведали. И этот страшный путь нам указали виселицы, словно кресты вдоль дорог после восстания Спартака, с раскачиваемыми на ветру обледенелыми трупами русских людей, казненных царем-палачом за вязанку хвороста. Они тянулись нескончаемым ужасным ограждением жутких владений этого прямого потомка сатанинской нации содомитов. А своим кошмарным забором из виселиц, протянувшимся по берегам Невы и Финского залива на многие десятки километров, он переплюнул не только своих последователей — «щенков» «пролетарской» революции, но и хваленую заграницу, в данной области «искусств» к тому времени преизрядно поднаторевшую.
Да что там заграницу — он переплюнул даже бабушку Ягу! Ей только лишь мечтать о таком ограждении своей людоедской избушечки…
Вот наконец и стала нам более ясна та страшная правда о методах уничтожения миллионов русских людей на самой главной стройке века царя-антихриста. Но был еще и Таганрог, и множество затем уничтоженных флотилий (Архангельская, Переяславльская, Воронежская, С.-Петербургская), заводы, фабрики, каналы и т. д., и т. п.
Но не только закрепощенный Петром простой русский крестьянин в этом концлагере был обречен на тотальное истребление. Обязанный теперь лишь через Петербург торговать пенькой русский купец находился либо под угрозой разорения, ввиду невостребованности ввозимой им продукции, либо под угрозой смертной казни за какие-либо недовольства полученным товаром купца, при Петре особо привилегированного — иностранного:
«В указе 13 марта 1716 года назначается смертная казнь тем русским купцам, которые осмелились бы вкладывать в связки пеньки порченый товар… на который жаловались их английские клиенты (Сборник, т. XI, с. 308)» [16, с. 504].
А через пару лет Петр вводит эти колониальные правила и на многие иные виды русского экспорта, за которые также следует убивать всех попытавшихся нанести финансовый вред столь удивительно обожаемым им колонизаторам — англичанам:
«В 1718 году устроены так называемые браковщики (т. е. поверщики) по торговле льном, пенькою, салом, юфтью и учреждены правила для проверки» [51, с. 694].
Так чья же власть в стране была?! Выходит что английская?!
Так когда же это они нас завоевать успели? Как мы столь удивительнейшим образом прохлопали такой момент случившейся с нами истории?!
Завоевать Россию в открытом бою практически невозможно. Даже объединенная крестоносно-монгольская рать за два года непрерывных с нами сражений сумела стереть с лица земли лишь около двух десятков из имевшейся у нас на то время сотен городов, где самим западноевропейцам дележом добычи заняться не пришлось. Они, дважды получив от нас по зубам, надолго оставили свою бредовую затею.
И им еще тогда стало понятно, что брать нас нужно исключительно лишь с черного хода. А потому и подбросили царице в люльку чернявого мальчика самой устраивающей их крови!
И расчет был верен. Как менталитет незнающей своих родителей цыганки инстинктивно подсказывает ей о необходимости плясать и собирать за это деньги, так и менталитет чернявого подкидыша укажет ему предначертанность стези племени Содома и Гоморры. Кишащие в его крови бесы просто обязаны указать способ уничтожения столь ненавистного хананейской породе оборотней этого русского духа, в нашем Отечестве настоянного веками.
Отсюда вся ненависть ко всему русскому: русскому лесу, русскому образу жизни, русскому крестьянину, русскому мастеровому, русскому купцу, русской вере! Начиная с Бабы-Яги и Кощея Бессмертного, эта ненависть пронизывает всех наших ненавистников — революционеров всех мастей.
А потому не только бедный, но даже богатый человек, если он русский, должен быть казнен по первому же требованию инородца!!!
Такова русофобская политика всех этих взобравшихся на нашу шею «преобразователей».
Кровеносные артерии державы
Петр хватался за все подряд. И даже в учреждении каналов проявил свое желание, как всегда неуемное, употребить в их созидании личную инициативу. И тут нет ничего удивительного. Для последующей подпитки столь им обожествляемой заграницы необходимо было более надежно вскрыть вены государства, предназначенного в доноры. Ни грандиозные флотилии, ни города-монстры, ни Меншиковы, ни Шустовы, ни бакшиши турецким султанам, ни даже «победа» в Северной войне, где победитель взял на себя обязательства выплачивать колоссальную дань за одержанную победу побежденным, никак не могли обезпечить требуемого разорения для последующего уничтожения столь ненавидимой Петром страны.
Потому пришлось нашему «великому» прибавить ко всем своим людоедским прожектам и еще очередной: учреждение многочисленных каналов. И никому не известно, сколько он еще и на этом поприще людей в землю сырую положил. Потому как плата строителям каналов была такова, что в 1837 г. поведавший нам об одной из этих «строек века» автор «Путеводителя» И. Дмитриев тут же, о столь чудовищном несоответствии отпущенных Петром средств с действительно необходимой на строительство суммой затрат, замечает:
«Когда начались работы, собрано было до 6000 рабочих; Государь уехал, приказав деятельно продолжать работы… Малость поденной платы в то время доказывается тем, что издержки на работы канала в 1704 г. составили менее 3000 руб.» [32, с. 180].
А упомянутый Дмитриевым канал строили три года. То есть в течение трех лет «преобразователь» выплачивал своим рабочим по целых 50 коп. — думаете в день? — в год!!!
Между тем в эту сумму входят и многие иные статьи затрат: на инструменты, оборудование, гидротехнические сооружения, строительные материалы и т. д.
Сюда же входит определенный процент на воровство управляющего строительством. И уж тут изымаемая из «общего котла» сумма зависит исключительно от прожорливости приставленного Петром к данному мероприятию очередного «птенчика». Так что эти «50 коп. в год на брата» следовало бы еще и располовинить, а то и еще сколько-нибудь поуменьшить до требуемого количества, необходимого на «прокормку» «птенца», приставленного наблюдать «за добрым порядком».
И вот как подобные мероприятия «птенчиками» исполнялись:
«Когда в 1718 г. начали рыть обводной канал от Волхова к истоку Невы, строительство поручили Меншикову. Кончилось тем, что около семи тысяч рабочих умерли от голода и болезней…» [15, с. 376].
Причем «…2 миллиона рублей, выделенные из казны, исчезли неведомо куда, а канал при жизни Петра так и не был построен» [14, с. 157].
И при всем при этом правая рука Петра, что и естественно, кроме поощрения ничего от своего патрона не заработал. Что ж, очередную партию колодников он угробил — задание, следовательно, выполнил. Ну а деньги, что и естественно, со спокойной совестью — с чувством выполненного масонского долга — может теперь и присвоить себе.
Вот сведения еще об одном таком людоедском проекте: «…реку Илавлю, текущую в Дон от Волги… в 1702-м трудились перекопом соединить, но за неудобностию оставили» [133, гл. 16].
— Сколько людей оставили еще и здесь, Татищев не сообщает, но оговаривает, при этом, что подобная неудача постигла очередную задумку Петра и при попытке соединения Оки с Доном. Сколько людей Петр со своими «птенчиками» ухайдакал еще и там?
Но, понятно дело, при помощи тех же «птенчиков» Петра, все завершилось и на данном промежутке работы адовой таким же образом: «…с тем же чудовищным результатом в виде огромного количества покойников» [14, с. 159].
