кинула взгляд на себя в маленькое зеркальце на столе.
— Да как же, мы в Беллингеме изучали. — растерялся я. — Там еще приписка была снизу «Моей дорогой подруге К.»
Спокойствие покинуло мисс Кулстоун. Грудь её начала вздыматься стеной цунами, на глазах появилась затейливая поволока.
— Наверное это какой-то малоизвестное стихотворение. — предположила она. — Из личных писем великого поэта.
Класс притихнув, смотрел на пикап в прямом эфире. Диана строго свела брови.
— Из личных. — поддакнул ей, споро усаживаясь рядом с Оливером. — Тайный архив графини, имени которой, назвать я не имею права.
Мисс Кулстоун замолчав, с разбега окунулась в благолепные грезы. Оливер с восхищением прошептал, что я дурак. Его-наш учебник, раскрытый на параграфе «Дева в саду», то же на такое намекал. Роман про любовь-морковь, взросление и потерю невинности. Мисс Кулстоун над ним размокла, ведя урок, тут я появляюсь и дровишек подкидываю в печку противоправной связи «учитель-ученица». Ну или «училка-ученик» в версии Кулстоун.
— Виноват. — покаялся я. — Что пацаны про вчерашнее говорят?
Оливер посуровел.
— Разное. Кто-то тебе предъявить предлагает. Кто, сначала узнать детали. Но хорошего мало.
— Сам-то ты что думаешь? — поинтересовался его мнением.
Будет неприятно, придется драться со многими, терпеть, превратиться в изгоя, но меня ничто не остановит. Я, итак, на дне — ниже падать некуда.
— Ты классный пацан. — прошептал мне Оливер. — Но что я решаю? Могу только постоять рядом и принять часть оплеух на своё лицо.
Я чуть не заплакал от умиления. Ботан вообще нормис. Мой Гарри Поттер на этой Земле.
— Лучше дернуть льва за ляжку, чем матроса за тельняшку. — поделился с ним дедовской мудростью. — Все, кто предъявит мне за предателя, ответят сломанными конечностями. Даже если это будет вся школа.
— Эйвер Дашер. — вмешалась в наши перешептывания Диана Мэлкрафт. — Возможно не стоит так горячиться, а поручить расследование профессионалам, обратиться к правосудию? Кулаками ничего не построить.
— Это худший вариант, к которому следует подготовиться. — вежливо ответил ей. — Делом занимаются, но деталей раскрыть не могу. Уверяю, Диана, мне не нужны проблемы. Только создавать их мне, я никому не позволю.
— Проблем он не хочет, что насчет мисс Кулстоун, сам посмотри. — тыкнула она в меня очевидным фактом. — Если она в запой уйдет, литературу ты вести будешь?
Мисс Кулстоун подперев щеку ладонью, бездумно листала какой-то журнал, вытащенный из сумочки. На урок ей было абсолютно всё равно. Мыслями она была в каком-то знойном сериале. Главной героиней. Выходит, снова мой косяк, не сориентировался в обстановке.
— Ну что теперь делать? — покаялся я. — Встать и сказать: «Ты жирная, литра отстой, мы с тобой из жалости»? Будет только хуже. Само пройдет, подождем немного.
Улыбка чуть тронула её губы, смягчив богиню охоту. Она опустила свой лук, нацеленный на меня.
— Придумай что-нибудь. У тебя пять минут, чтобы привести учительницу в чувство.
Глава 26
Диана вообще красава — «придумай». Здесь нужен годовой абонемент на фитнес, пару пластических хирургов и психотерапевт. С тоской перебрав все нереальные варианты, я остановился на бумажном хобби своей дочери из прошлой жизни.
Хобби из младших классов. Оригами. Дочка у меня японским искусством складывания бумажных фигурок увлекалась, заодно простейшему журавлю научила.
Приняв решение, я вырвал из своей тетрадки листок бумаги.
— Мне нужен твой цветной карандаш, желательно красного цвета, но можно и желтого. — воззвал к Диане шепотом.
Музыки или катания на пони в Бромптоне нет, но у девочек есть рисование.
Она удивилась, но выдала мне красный карандаш, которым я щедро закрасил с обеих сторон лист. Быстро начал складывать по памяти лист диагоналями. Управился за пять минут. Журавлик получился задорным, ручкой поставил черные кляксы-глаза, подул на чернила и понес впечатлять училку.
Люди во все времена одинаковы. Поскучнее зациклены на миллионах евро. Личности с воображением хотят личного счастья, самореализации и уважения.
— Мисс Кулстоун. — горячим опасливым шепотом человека, пробирающегося к выходу из кинозала во время кульминации фильма, обратился к ней. — Это вам!
Она вынырнула из своих грёз обнимашек с лордом Байроном, и с некоторым недоумением опустила свой взор на меня. На раскрытой странице журнала перед ней, была видна прогуливающаяся дама с цветами, зонтиком её укрывал от солнца благолепный господин, наклоняющий с неясными целями поближе. Осознание картинки вверх тормашками секунды две проникало в мой мозг, пока учительница, опомнившись, резко не захлопнула его, слегка покраснев.
Это был британский женский журнал «Vogue», где «O» и «G» в середине, сплетались кольцами, а окаймовка шрифтом гордо провозглашала его лучшим журналом моды.
— Ох, это мне? — изумилась мисс Кулстоун, робко цапая журавлика. — Какой чудесный, ты сам его сделал?
— Вместе с мисс Мэлкрафт. — поделился с Дианой честью бумагоконструкторства. — Вы же наша любимая учительница. Ваша профессия основание дерева, из которого вырастают остальные. Мы все зачастую теряем веру, обвиняем равнодушный мир в бессердечии, отгораживаемся от него. Да, можно не увидеть, как слова и идеи меняют мир, не ощутив изменения сейчас, не представляя масштаб, но они произойдут. Обязательно. Юность — слепа, вы наш поводырь, не теряйте оптимизма. Для лепки малых умов нужно большое сердце. Мы ваш сад, мисс Кулстоун, вы наша Дева. Давайте вернемся к уроку!
От жестких шуток про литературу к мотивационной речи. Я так скоро самозастрелюсь из своего дробовика беспринципности. Вообще после попаданчества, замечаю за собой изменения: речь стала глаже и богаче, мыслей больше и не все они про секс.
— Да, — окрепшим голосом сказала мисс Кулстоун, осторожно пряча журавлика в сумочку. — Большой мир бросает каждому из нас пугающие вызовы. Давайте вернемся к нашему роману «Дева в саду».
Пусть половина класса по-прежнему её не слушала, голос мисс Кулстоун набрал резкость и звучание. Оливер протянул мне свой кулачок, который я отчеканил. Диана благосклонно кивнула мне головой.
Отношения с элитой класса восстановлены, пора задуматься о простом демосе. Кто там собирается предать меня остракизму? Из активного перешептывания с Оливером диспозиция определилась следующим образом. В классе это оказался Брендон Тейлор по кличке Расти, то есть «Ржавый». Долговязый парень с предпоследней парты, с тремя дружбанами, который кричал мне при знакомстве «гони шиллинг», пытался пообщаться поближе, но вовремя одумался. В футбольной команде ультра-патриотом оказался Эрик Форест: черноволосый, худощавый пацан, немного нервный. Это при взгляде на него,
