на низком каблуке.
И конечно, Мугминат не терпелось похвастаться своими босоножками перед подругами. Но, как назло, пойти было некуда — ведь с утра до ночи все пропадали в колхозном саду, собирая абрикосы. Правда, Мугминат все-таки пробежалась разок по аулу, но, увы, никого не встретила. И тогда она решила надеть босоножки в колхозный сад: где же еще встретить людей, как не на сборе абрикосов!
— По какому это случаю моя внучка встала сегодня ни свет ни заря? — спросила Умужат.
— А мы, бабушка, договорились с девочками, — отвечала Мугминат.
И тут бабушка увидела на ее ногах новые босоножки.
— Ты что это, куропатка краснолапая, так вырядилась! Не на танцы идешь. А ну-ка надевай старые чувяки!
— Куда хочу — туда и надеваю, — неожиданно резко ответила Мугминат.
— Что это с тобой? — опешила Умужат, никогда не слышавшая от внучки грубого слова.
— А то, — заявила Мугминат, — что вы меня вечно поучаете, как маленькую. Надоело. — Она села на крыльцо, сбросила с себя босоножки и разрыдалась.
— Что здесь происходит? — выглянула из кухни Хамиз.
Но ни бабушка, ни внучка ничего не ответили.
— Ладно, доченька, надевай свои босоножки, — ласково сказала Умужат. — И вправду, почему не надеть. Да беги скорее. На свадьбу еще можно опоздать — на работу никогда. Надевай, на дворе сухо, ничего с твоими босоножками не сделается.
— Что это с ней? — спросила у матери Хамиз, когда Мугминат вышла за ворота. — Она тебе, кажется, нагрубила. Напрасно ты ее выгораживаешь.
— Нет, доченька, — спокойно ответила Умужат. — Это я одна виновата. У нее сейчас возраст такой… и одеться хочется, и хочется, чтобы с ней считались, как со взрослой. Девичье сердце переменчиво, как весеннее небо: то дождик, то солнце, то снова дождик…
…Рассвет только занимался, и в колхозном саду еще никого не было. Только тут и там под деревьями лежали груды пустых ящиков.
И Мугминат решила пока нарвать орехов. Вот и ореховые кусты, забрызганные росой, словно залитые дождем. Мугминат осторожно, чтобы не намочить платье, раздвинула мокрые ветки, и слабое зернышко податливо хрустнуло под мягкой скорлупкой.
Хотя орехи были еще недозрелыми, Мугминат так увлеклась, что забыла обо всем на свете, даже о своих новых красных босоножках. Подол ее платья намок и отяжелел, а она все глубже, все дальше проникала в мокрый холод кустов, отыскивая и срывая чуть продолговатые ядрышки в зеленых шапочках.
Вдруг над самым ухом она услышала чье-то дыхание. «Волк!» — испугалась Мугминат и с криком бросилась бежать, разрывая кусты и оскальзываясь на мокрой и вязкой от росы земле. Но густой частый кустарник не дал ей убежать далеко.
Она услышала за спиной чей-то смех (а ведь волки, как известно, смеяться не умеют) и, не без опаски оглянувшись, увидела Шапи.
— Ты… ты что здесь делаешь? — смутилась она.
— А я каждое утро поднимаюсь вон на ту гору, умываюсь снегом и возвращаюсь обратно, — отвечал Шапи, глядя на нее веселыми глазами. — А сегодня иду и слышу — кто-то возится в кустах, думал — козленок заблудился, а это, оказывается, ты…
И тут Мугминат почувствовала, что с одной ее ногой творится что-то неладное, словно холодная роса обожгла босую ступню.
Мугминат наклонила голову и увидела, что на одной ноге нет босоножки.
— Вай! Моя босоножка! — вскрикнула она.
— Какая босоножка? — удивился Шапи.
— Новая! Красная! — расплакалась Мугминат. — Я ее потеряла.
— Когда потеряла, где? — уже участливо спрашивал Шапи.
— Да здесь, только что…
— Ну раз здесь, значит, сейчас найдем, тем более красная, ее же сразу заметишь, — успокоил ее Шапи.
Но сколько они ни искали, сколько ни шарили в траве и в кустарнике, красная босоножка исчезла, словно под землю провалилась.
— Выходит, ты у нас, как Золушка, потеряла башмачок, — пошутил Шапи, когда, весь мокрый, перепачканный землей и зеленью, вылез из кустов. — Ничего, какой-нибудь принц отыщет твою босоножку и принесет тебе, вот увидишь…
Так и пришлось Мугминат, вместо того чтобы похвастаться своими босоножками, бегать весь день босой.
А Умужат, увидев это, подумала: «Наверное, внучка пожалела свои босоножки и спрятала их куда-нибудь».
Придя домой, Мугминат, чтобы избежать расспросов, сразу же легла спать. И приснилось ей, будто она наряжена в зеленое хабало, расшитое монетами, а на ногах у нее хрустальные башмачки. Она бежит в горы, все выше и выше… и вдруг спотыкается и теряет башмачок. Она плачет, кричит… Но в это время на вершине горы вырастает всадник на белом коне и в белой бурке. «Вот твоя туфелька», — говорит он и протягивает ей башмачок, вспыхивающий на солнце всеми своими гранями. «Кто ты?» — шепчет Мугминат. «Я Шапи», — гордо отвечает всадник и снимает перед ней свою каракулевую папаху. «Так ты не принц», — обиженно отворачивается Мугминат. «Я больше чем принц, — отвечает всадник. — Я шофер «скорой помощи», и все тропинки в горах мне послушны. Кроме того, я волшебник, стоит мне дотронуться до куска меди, как он превращается в звонкий кувшин, в солнечный саргас… Гляди!» Шапи дотронулся до ее плеча, и Мугминат с удивлением почувствовала на своем плече тяжесть наполненного сосуда и услышала, как зазвенела в нем вода. А вокруг закружились нарядные девушки, и в одной из них она узнала Узлипат… Мугминат хотела подойти к ней и похвалиться своими хрустальными башмачками, по Узлипат почему-то стала отдаляться, пока не превратилась в маленькую точку.
И тут Мугминат проснулась. «Вабабай, что бы значил этот сон?» — подумала она и, распахнув окно, посмотрела вдаль, где блестели на солнце снежные вершины и откуда появился всадник на белом коне и с туфелькой в руке.
Но как только она взглянула в окно, весь сон развеялся. Зато живо вспомнился вчерашний день и потерянная босоножка.
В комнату вошел Омар с какой-то жестянкой, резко пахнущей керосином.
— Пока ты спишь, отец надрезал ножку нашего ослика и вытащил во-он какой кусок железа. Знаешь, сколько гноя вышло, — с какой-то грустной укоризной сообщил братишка и добавил уже веселее: — Бабушка сегодня меня тоже берет на абрикосы.
— Представляю, сколько ты соберешь, — рассеянно ответила Мугминат, свесившись с подоконника и глядя на двор, где отец перевязывал ослику ногу, а бабушка держала его за голову и гладила между ушами.
— А я знаю, что ты потеряла босоножку! — неожиданно выпалил Омар.
— Это тебе Шапи сказал? — вспыхнула девушка.
— Да, то есть нет. Он спрашивал, не нашла ли ты босоножку… Лучше бы бабушка купила мне клюшки. А знаешь, Мугик, я думаю, твою босоножку сожрал волк.
— Дурачок, — и Мугминат погладила брата по голове, — разве волки едят босоножки? По-моему, им больше по вкусу ягнята.
— Еще как едят! — с живостью возразил Омар. — Знаешь,
