головой Кристофер, широко распахнув глаза. — Так, минуточку… Подожди… Что значит ты чуть не убил своих брата, а твоя бывшая попросила тебя выстрелить в нее?
— Мне очень жаль, что все так получилось.
— Неужели ты реально хотел убить их?
— Ни в коем случае, Крис, клянусь! — отчаянно отвечает Эдвард. — Во всем виноват дядя Майкл! Он насильно засунул пистолет мне в руку, направил его на Терренса и приказал выстрелить, угрожая, что мои брат и бывшая девушка узнают об аресте. Я страшно боялся осуждения. Боялся, что люди поверят этому гаду, а не мне, если бы я рассказал, что никого не убивал. Мне было страшно от мысли, что я не смог бы доказать всем, что был арестован по ошибке. И все было еще хуже еще и потому, что моя нерешительность мешала мне пойти против дяди. Этот тип все время делал акцент на том, что я трусливый, бездарный и ни на что не годный кусок дерьма, думая, что он сможет вынудить меня выстрелить в Терренса.
— И ты был готов убить родного брата из трусости? Твой дядя брал тебя на слабо, а ты поддался ему!
— Возможно, я бы и правда совершил самую ужасную ошибку в своей жизни. Но как я уже говорил, в дело вмешалась Наталия и пыталась остановить меня словами, когда дядя продолжал давить. Но потом она направила пистолет в моих руках на себя и начала умолять убить ее. И именно это стало моей последней каплей. Я понял, что больше не могу вести себя, как трусливый заяц. Начал понимать, что надо было прекращать прогибаться под дядю. Когда моя бывшая девушка начала умолять меня выстрелить в нее, мне было уже наплевать на то, что дядя со мной сделает. И я сдался.
Кристофер медленно выдыхает и молчит еще несколько секунд, тщательно обдумывая ситуацию, пытаясь сформулировать какую-то точку зрения и проводя рукой по своему лицу.
— Ух ты… — тихо произносит Кристофер. — Вот это да…
— Ты себе не представляешь, какой ужас я испытал в тот момент, — слегка дрожащим голосом признается Эдвард. — Мне хотелось самому застрелить себя, лишь бы не испытывать стыд и ужас… Я страшно боялся посмотреть в глаза брату и бывшей девушки, которых… Которых едва не убил собственными руками… Даже если совсем не хотел этого. Клянусь, Кристофер, я не хотел никого убивать! Не хотел!
— Знаешь, приятель… С одной стороны, я хочу осудить тебя за то, что ты сделал. Ведь ты поступил омерзительно по отношению к своей семье. Но с другой… Я реально сочувствую тебе… Ты пережил такой ужас, который никому не пожелаешь пережить. Это и правда ужасно…
— Ты не веришь мне?
— Нет… Я верю тебе… И рад, что ты все-таки смог пойти против воли дяди и спасти себя, брата и ту девушку от гибели. Несмотря на все, что было до этого, тогда ты смог проявить какую-то силу.
— Я не буду обижаться, если ты начнешь осуждать меня. — Эдвард виновато склоняет голову, лишь иногда испуганно поглядывая на Кристофера. — Ты вправе считать меня ужасным человеком.
— Не буду делать вид, что все твои поступки правильные. Хоть ты — мой друг, я не могу закрыть глаза на все твои делишки.
— Если хочешь, то я могу уйти из твоей квартиры и больше не общаться с тобой. Только дай мне знать. И не беспокойся, с жильем и работой я что-нибудь придумаю. Я найду другие способы устроиться в жизни… Ведь мне не привыкать жить в тяжелых условиях. Я с семнадцати лет так живу. Ничего страшного.
— Нет-нет, все в порядке, — спокойно говорит Кристофер, выставив руку ладонью к Эдварду. — Не надо никуда уходить.
— Ты тоже возненавидишь меня так же, как и вся моя семья и некоторые мои друзья?
— Если бы дело касалось меня, и ты поступил так отвратительно со мной, то я бы однозначно начал ненавидеть тебя и разорвал бы нашу дружбу. Я не буду вмешиваться и вставать на чью-то сторону. Разбирайся со своей семьей сам. А я буду сохранять нейтралитет. Но скажу одно: самое главное — тебе вовремя удалось понять свои ошибки и хоть как-то исправить некоторые из них.
— Это определенно дает мне облегчение, — тихо говорит Эдвард, чуточку успокоившись, но все еще выглядя очень напряженным.
— Возможно, со временем другие тоже поймут тебя. По крайней мере, поймут, что ты не хотел вредить своей семье и вел себя так лишь из страха перед своим дядей.
— Ах, Крис… — Эдвард сгибается пополам и опирается локтями о колени. — Может, ты и понял, но другие точно не поймут. Они никогда не простят мне всего, что я сделал. Уверен, что все снова вспомнили о моих грехах и начали осуждать меня.
— А может, они все поймут, когда немного успокоятся? Ведь теперь твоя семья знает всю правду и только лишь должна принять ее.
— Сомневаюсь. Больше никто не захочет разговаривать со мной: ни отец с матерью, ни брат и его невеста, ни бывшая девушка, ни их общие друзья… Уж на прощение Терренса и Наталии я точно не могу рассчитывать. Один считает, что я предал его и наплевал на его чувства, а другая злится из-за всех моих оскорблений и унижений.
— Нет, ну обиду Наталии я еще могу понять, хотя, как уже говорил ранее, она сама должна была понимать, к чему привело бы ее молчание. Но неужели ты реально думаешь, что Терренс не сможет простить тебя?
— Теперь я не могу говорить, что не предавал брата. Когда я попытался убить Терренса, то уже предал его. Даже если я сказал брату о желании дяди заставить меня сделать это задолго до той встречи.
— Но ведь ты сам сказал, что с трудом уговорил его и свою невесту своего брата помочь тебе, когда твою бывшую похитили.
— Ракель было проще уговорить. Ради подруги она была готова забыть обо всем. А вот с Терренсом все было гораздо сложнее. Он был готов вышвырнуть меня из дома, как собачку. И сделал бы это, если бы Кэмерон не приструнила его. Правда, это не остановило его от того, чтобы наброситься на меня с кулаками. Но я не отвечал ему. Потому что знал, что был виноват перед ним. Не имел права что-то отрицать. Не хотел провоцировать еще один скандал.
— Но ведь он согласился.
— Сомневаюсь, что он хотел помочь мне. Его просто уговорила Ракель. А уж ради нее мой брат готов на все. Даже переступить через гордость и обиду. Он обожает эту девушку и по уши
