и так или иначе подставлял себя и даже тебя под удар, то об этом точно буду сильно жалеть, — добавляет Терренс и мило целует Ракель в щеку, об которую мило трется своей. — Очень сильно…
— Боже… — тихо вздыхает Ракель и откидывается назад, прижимаясь спиной к груди Терренса. — Только не говори, что теперь тебе будут сниться ночные кошмары уже о том, как ты совершаешь эти ошибки.
— Ничуть не удивлюсь, — задумчиво говорит Терренс. — Тем более, что я только недавно перестал видеть те ночные кошмары, о которых ты уже знаешь.
— Надо же… Не знала, что ты такой впечатлительный и нежный парень.
— Просто этому парню нужно немного любви и тепла. — Терренс сначала носом трется об один из изгибов шеи Ракель, а оставляет на нем парочку поцелуев. — Чтобы его пригрели под своим крылышком, прижали к себе и заставили почувствовать себя маленьким мальчиком.
— Как будто тебя сильно недолюбливают и не дают достаточно внимания, — скромно хихикает Ракель.
— Но хотелось бы еще больше. Ведь как можно оставлять такого неотразимого и уникального человека без внимания, любви и забот?
— О, черт, только не надо становиться похожим на своего дядюшку и требовать, чтобы все внимание доставалось лишь тебе.
— Может, в этом плане мы так или иначе похожи. Не буду скрывать — мне станет очень плохо, если никто не будет замечать меня. Никто не пожалеет, не приласкает как щеночка или котенка…
— Да, а может, тебе еще сказочки на ночь рассказывать? Накупить детских сказок и каждый день читать тебе по одной?
— Я бы не возражал, — с хитрой улыбкой низким голосом произносит Терренс. — Может, так я буду лучше спать и видеть только хорошие сны. После которых я не буду просыпаться в холодном поту и думать, где реальность, а где вымысел.
— Просто надо меньше думать об этом. Особенно когда ты ложишься спать.
— Стараюсь, но не получается.
— Старайся, дорогой мой, старайся.
— Если ты приласкаешь своего любимого мужчину, то я буду чувствовать себя еще лучше.
— Только если будешь хорошо себя вести.
— Буду, милая, буду, обещаю.
— Ну ладно. Сделаю все, что в моих силах, чтобы мой котик чувствовал себя хорошо.
— Ах, моя ж любимая девочка…
Терренс с широкой улыбкой покрепче обнимает Ракель и на пару секунд кладет голову на ее плечо, всей душой наслаждаясь обществом любимого человека. А затем он несколько секунд наблюдает за океаном, пока девушка с прикрытыми глазами полной грудью вдыхает свежий воздух. Теплый, с нотками осенней прохлады ветерок приятно обдувает ее лицо, а тепло мужского тела расслабляет каждую ее мышцу и дарит ощущение легкости. Но в какой-то момент МакКлайф-старший все-таки отрывает от океана свой взгляд и смотрит на свою невесту, которая в этот момент с легкой улыбкой наблюдает за приходящими и уходящими волнами.
— Ракель, скажи мне правду… — задумчиво просит Терренс, пока Ракель переводит на него свой взгляд. — Когда тобою было принято решение помочь полиции арестовать дядю и его дружков, ты вспомнила о встрече с Саймоном, на которую я поехал вместе с полицейскими?
— Не буду скрывать — я думала об этом почти все время, — спокойно признается Ракель.
— Ты как бы решила отблагодарить меня?
— Да. Я всегда хотела сделать что-то, чтобы отблагодарить тебя за тот поступок, который спас мне жизнь. Доказать свою любовь и преданность тем, кого люблю. Особенно тебе. К сожалению, у меня долгое время не было подходящего случая сделать что-то грандиозное, чтобы дать понять, что ты очень многое для меня значишь. Ну… А когда мне представился шанс спасти тебя и мою подругу, я не могла его упустить.
— Приятно это слушать.
— Только не думай, что я сделала это из чувства долга перед тобой. Это было сделано во имя любви. Ради желания проявить заботу и любовь.
— А я нисколько не сомневаюсь в этом. Я ведь знаю, что ты любишь меня.
— Всем сердцем, — скромно улыбается Ракель.
— Только я хочу еще раз сказать тебе, что ты на самом деле не раз спасала меня.
— Да, я знаю, но мне казалось, что этого было недостаточно, чтобы доказать, что моя любовь настоящая. Я хотела сделать что-то грандиозное, что никого не смогло бы оставить равнодушным.
— Мне кажется, этот поступок был поистине грандиознее. Хоть полицию вполне мог бы привести лишь отец, вряд ли бы он успел это сделать… Если бы ты не встретилась с другом отца, то не узнала бы о том, что для нас с тобой готовится ловушка.
— Да, если бы не мистер Джонсон, то я бы никогда не узнала, что в тот раз могла видеть тебя в последний раз, — с грустью во взгляде отвечает Ракель. — Когда длилась вся эта операция, я не могла ничего делать. Единственное, что мне оставалось, — это молиться о благополучном исходе событий.
— Тогда ты была единственной, кто был свободен. Поэтому все наши надежды были лишь на тебя. Мы хотели верить, что ты обязательно что-нибудь придумаешь. Это чувство стало намного сильнее после того, как мы вспомнили о твоем странном поведении. И ты реально спасла нас.
— Тогда я просила каждого из вас не сдаваться… Умоляла бороться до последнего и верить, что помощь была уже рядом. Ожидание казалось вечным… Но зато когда мне разрешили выйти и увидеть вас троих, то я была готова прыгать от радости. Что вы все живы и здоровы. Я страшно боялась, что кто-то из вас пострадает по вине Майкла.
— Однако все закончилось хорошо, — слегка улыбается Терренс, берет Ракель за руку и начинает нежно поглаживать внутреннюю часть ее запястья, все еще обнимая ее за плечи свободной рукой.
— Да… И я безумно рада…
— Знаю, это звучит немного нелепо, но мне казалось, что я слышал твой голос в голове, — признается Терренс. — Как будто ветер доносил до меня твои слова, говорящие мне не сдаваться и верить в спасение.
— Правда? — приоткрывает рот Ракель.
— Да. И благодаря этому я находил в себе силы держаться.
— Боже мой… Я действительно думала об этом! О том, что ты — мой герой! Образец для подражания! Я представляла себе, что разговариваю с тобой и говорила тебе все эти вещи.
— В это трудно поверить… Но это определенно правда.
— Мне казалось, ты мог бы почувствовать это, и решила попробовать донести до тебя свои мысли. Как это произошло во время встречи с Саймоном, когда ты пытался донести свои мысли до меня.
— Именно это дало мне уверенности в себе и желание не сдаваться до конца. Дали веру и надежду, что были со мной все то
