время.
— Я никак не могла избавиться от ужасного предчувствия, которое не покидало меня ни на секунду. Мне казалось, что пока я нахожусь в пути, Майкл делает с тобой, Наталией или Эдвардом что-то ужасное… Или что там происходит что-то более ужасное, чем я себе представляла. — Ракель тяжело вздыхает с грустью на лице. — И тогда я не ошиблась…
— Да, надо мной несколько раз висела угроза умереть от выстрела, — отвечает Терренс, переведя взгляд на океан, вспомнив те моменты, когда на него было направлено холодное оружие, и нервно сглотнув с чувством напряжения во всем теле. — Это ужасно, когда в тебя кто-то целится, и ты понимаешь, что твоя жизнь висит на волоске. Мне было очень страшно.
— Не хочу даже думать об этом…
— Но знаешь, что еще ужасно? — Терренс переводит взгляд на Ракель. — Это тот момент, когда на твоих глазах умереть могут близкие тебе люди.
— Я понимаю. Гибель близких — это всегда ужасно.
— Но еще тебе становится ужаснее, когда ты начинаешь думать, что тебе придется увидеть это. Увидеть чью-то гибель.
— Не важно, видишь ли ты или нет. Это в любом случае пугает и заставляет чувствовать себя ужасно. — Ракель опускает взгляд вниз и тяжело вздыхает. — Уж я-то прекрасно знаю, что значит — потерять близких людей… И знать, как именно они погибли.
Ракель с грустью во взгляде вспоминает про Элизабет и Джексон Кэмерон, своих покойных родителей, которые погибли много лет назад в автокатастрофе по вине Саймона Рингера. Терренс же каким-то образом читает мысли Ракель, притягивает девушку к себе, упирается подбородком в ее плечо, время от времени носом касаясь ее щеки и виска, на которых он пару раз оставляет короткие поцелуи.
— Я все понимаю, радость моя, — мягко говорит Терренс и убирает пару прядей волос со лба Ракель. — Потеря родителей — это огромная боль. Но еще ужаснее, когда они умирают не своей смертью, а спровоцированной чем-то или кем-то. От этого боль становится еще более сильной.
— Наверное, я никогда не смогу смириться с тем, что все так произошло, — тихо отвечает Ракель и резко выдыхает. — Этого не должно было случаться. Если бы не этот подонок Рингер, мои родители сейчас были бы живы и здоровы.
— К сожалению, иногда люди сходят с ума от любви и готовы на все ради нее, не задумываясь о том, что кому-то она вообще не нужна. Вот и Рингер наплевал на чувства твоей матери и отказался смириться с тем, что она выбрала другого.
— Ах, Терренс… — Ракель обеими руками обхватывает руки Терренса, пока тот обнимает ее за плечи, и гладит их. — Как же тебе повезло, что у тебя есть оба родителя. Даже если ты не общался с отцом, у тебя все равно есть и он, и мать.
— Согласен, мне и правда повезло, что у меня есть оба родителя. Что я еще не одинок и могу обратиться к более опытным людям за помощью или советом.
— Цени их, милый. Цени сейчас, пока они живы. И не забывай о них, когда придет их время умирать. Делай все, чтобы сделать их счастливыми. Потому что никогда не знаешь, что может случиться завтра.
— Знаешь, Ракель… — задумчиво произносит Терренс. — После того, как Эдвард сказал, что отец якобы погиб, то я уже начал задумываться о том, что несправедливо поступил с этим человеком. Я правда начал жалел о том, что не успел попрощаться с ним и думал, что буду до конца своих дней сожалеть об этом.
— А ты согласился поговорить с ним, если бы тогда знал, что он находился при смерти?
— Думаю, что да. Если бы я сделал это, то уже вряд ли бы пожалел о том, что не послушался свою мать и не пошел на контакт с отцом. — Терренс на пару секунд замолкает, с грустью во взгляде смотря на океан. — Впрочем, я начал думать об этом еще тогда, когда Эдвард намекнул на то, что меня могли обмануть. Когда я рассказал ему про конфликт родителей. А лже-смерть отца заставила меня еще больше задуматься об этом…
— А сейчас ты по-прежнему не хочешь видеть его?
— Хочу, но мне нужно настроить себя на это. Я все еще не готов видеть его и хочу немного прийти в себя. Хотя знаю, что у меня осталось не так много времени. Хотелось бы как-то решить этот вопрос до начала судебного слушания, чтобы не чувствовать себя неловко.
— Ну в этом случае ты уже сам должен принять решение. Все зависит только от тебя, Терренс. К сожалению, я не смогу повлиять на тебя.
— А вот я не думаю, что ты не сможешь повлиять на меня. Иногда ты попадешь прямо в яблочко и говоришь правильные вещи. Поэтому я просто не могу не посоветоваться с тобой, когда мне нужно знать чужое мнение.
— Да, я знаю, но именно в этом случае все зависит лишь от твоего желания. От того, хочешь ли ты общаться с отцом. За тебя это решение никто не примет. На этот раз ты должен сам все обдумать и решить.
— Я знаю, Ракель. Но я уже сказал, что думаю об этом.
— Никто тебя и не торопит. Думаю, теперь и твоя мама не будет настаивать и подождет, когда ты будешь готов к этому разговору. Раз теперь ты знаешь всю правду, которую она хотела донести до тебя, значит теперь нет смысла торопиться.
— Конечно.
— И помни, что какое бы решение ты ни принял, лично я все равно поддержу тебя. Захочешь начать общаться с отцом — я буду рада. А решишь, что не сможешь простить его, — дело твое.
— Спасибо огромное, солнце мое, — скромно улыбается Терренс и нежно целует Ракель в лоб, придерживая ее за затылок. — Спасибо, что поддерживаешь меня.
— Иначе и быть не могло бы, — широко улыбается Ракель.
Терренс, чуть крепче обняв Ракель, носом утыкается в ее плечо, а она сама нежно гладит его по голове и мило целует в висок. В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, нарушаемая лишь звуками морского прибоя.
— Слушай, а может, хватит уже говорить о плохом и грустном? — с легкой улыбкой предлагает Терренс. — Я вообще-то намеревался забыть обо всем плохом.
— Ну раз ты так хочешь, то я готова немного помочь тебе, — с легкой улыбкой низким приятным голосом отвечает Ракель.
— Немного? — Терренс загадочно улыбается, глядя на Ракель. — Жаль… А я-то, наивный дурачок, надеялся, что ты поможешь мне полностью забыться… Покажешь мне, насколько жизнь может быть прекрасной. Особенно когда рядом с
